Сделай доброе дело - помоги Злу победить! // Душитель свободы и демократии// EVIL IS GOOD
разные детишки и прогрессирующий крышеснос у Ар-ФаразонаК счастью, Амандил все же не пошел ругаться с семейкой морэдайн, и все обошлось благополучно. В глубине души Исилдур надеялся на то, что отец все-таки послушает Гил-Галада и они на время уедут с Острова, чтобы переждать смутное время, но Элендил всегда был не в меру упрям и точно так же, как Амандил, король и многие другие из их рода, любил настоять на своем.
По правде говоря, покидать Нуменор даже ненадолго ему вовсе не хотелось – отличительной чертой подавляющего большинства дунэдайн была сильная привязанность к своей родине, но находиться здесь для Верных и в самом деле стало крайне небезопасно. Люди Короля жестоко травили «проклятых смутьянов», и месяца не проходило без того, чтобы кого-то из ненавистных Ар-Фаразону сторонников Амандила не находили жестоко убитым или полузамученным… а то и вообще не находили, человек шел по своим делам и исчезал бесследно. Где-то в начале января 3281 года с самим Исилдуром произошел очень неприятный случай: засидевшись в гостях у Валандура, он поздно ночью на улице наткнулся на компанию арузани, которые чуть его не убили – еле спасся.*** Пришлось быстро возвращаться к другу – хорошо, что отойти далеко не успел – и оставаться у него до утра. Родственники, понятное дело, назавтра принялись кричать на Исилдура, что он не ночевал дома, но он так и не сказал отцу правду о том, что случилось – мать жалел, ей за полтора месяца до родов еще такого не хватало.
- Ну и где ж ты был всю ночь? – Элендил гневно смотрел на старшего сына, который умудрился явиться домой только к завтраку.
- Прости меня, отец, я засиделся у Валандура и не заметил, как летит время. Поэтому я решил остаться у него на ночь, чтобы не возвращаться домой поздно, ты же знаешь, отец, что ночью на улицах опасно, - осторожно ответил Исилдур, стараясь не вызвать у родителей лишних подозрений, иначе неприятностей не оберешься. Хорошо еще, что Валандур сдержал слово и никому ничего не сказал, а вымазанную кровью одежду друга тайком сжег в печке.
Элендил окинул сына недоверчивым взглядом.
- На тебе вчера была серая рубашка, а сегодня ты в синей.
- Можешь спросить у Валандура, это его рубашка – я за ужином нечаянно опрокинул на себя соусник. И вообще, что ты мне за допрос устраиваешь? Поговори с родителями Валандура, они тебе подтвердят, что мы все время были у него дома и просто разговаривали. Что ты так на меня смотришь?
- Знаешь, я понимаю, что сейчас затрону не очень приличные вещи, - покосился на Исилдура отец, - но у тебя, между прочим, молодая жена. А она тут недавно пожаловалась твоей матери, что ты очень редко обращаешь на нее внимание как на женщину. Приходишь к себе в комнату, ложишься в постель вроде как с Фириэлью, но даже на нее и не смотришь – накрываешься другим одеялом, отворачиваешься и делаешь вид, что спишь! Тебе не кажется, что это все-таки не слишком хорошо?
- А что я, по-твоему, тогда делал вчера? Спал с беременной женой Валандура у него на глазах? Отправился с ним пьянствовать или развлекаться с гулящими девками, пока ты не видищь?
- Да как ты смеешь говорить такие вещи!
Элендила последнее время непрестанно терзал страх за детей, особенно за своевольного старшего, поэтому он пытался контролировать каждый их шаг. Ему тяжело было скрыть свое волнение: в городе действительно творились более чем нехорошие вещи. Мало того: Амандилу недавно рассказали, что их безвестно исчезнувшая родственница Мериль на самом деле жива и здорова – и живет при дворе Короля. Эру знает, чем ей там забили голову, но она наверняка ненавидит всех Верных. Может быть, она хочет стать преемницей Ар-Фаразона? В таком случае она вполне может попробовать уничтожить всех своих кровных родичей, чтобы никто, кроме нее, не мог больше претендовать на трон!
- С тебя станется пойти шляться, особенно если учитывать твое отношение к жене, - возмущенно произнес Элендил. – Садись есть, что уж с тобой делать.
Исилдур чувствовал, что отец ему не верит и наверняка что-то подозревает, но не мог рассказать ему правду. Ему было и так страшно после вчерашнего – и страшно об этом говорить, страшно думать. Если отец об этом узнает, так с него станется вообще запретить ходить к Валандуру в гости, а мама… лучше об этом не думать, она и так не слишком хорошо себя чувствует. Что же до Фириэли… с одной стороны, он понимал, что ему в жены досталась прекрасная женщина – добрая, покладистая, хозяйственная, разумная, спокойная, мужу и его родным не перечит. С другой – мало того, что сердце его к ней не лежало, и Исилдур с большей охотой хотел бы видеть ее просто своим другом, а не женой, так еще каждый раз, когда он оставался с Фириэлью наедине и начинал ее обнимать, в памяти его всплывали те жуткие обстоятельства, при которых они познакомились. При всем своем желании он никак не мог забыть перекошенные злобой рожи арузани, их глумливый смех, мерзкую ругань, похотливые взгляды, которые они бросали на бедную Фириэль, и брошенный в него булыжник, который едва не размозжил ему голову. Очень хотелось бы все забыть, но не получалось – вот почему, спрашивается, отец не мог найти ему в жены какую-нибудь другую женщину, хорошо хоть, еще сейчас к Анариону с женитьбой не пристает. Неудивительно, что при таком раскладе супружеская близость у Исилдура с Фириэлью случалась не слишком часто, а жена не выдержала – пожаловалась свекрови, да только что он может с собой поделать? Память-то не сотрешь, хотя ему много что хотелось бы из нее вычеркнуть – что тех проклятых арузани, от которых он спас свою будущую жену, что Саурона с его жуткими синими глазами. Бывают же такие чудовища, что одним взглядом повергают всех в ужас! Если уж он так выглядит, что тогда о Морготе говорить – Исилдур с трудом мог себе представить, как король Финголфин в свое время вышел с ним на поединок и даже нанес ему семь ран. Менее смелый эльф или человек наверняка бы выронил меч и умер от страха при одном виде Черного Врага.
В тот же день за обедом старший сын Элендила вспомнил о письме Гил-Галада. Конечно, он не собирался признаваться отцу в том, что тайком его читал, но после ночного происшествия молчать было выше его сил.
- Знаешь, отец, я тут подумал об одной важной вещи… Помнишь, Анарион недавно предлагал нам уехать с Острова? Здесь нам на каждом углу грозит опасность. Если мы и в самом деле отправимся во владения Гил-Галада…
- И? – Элендил нахмурился, поняв, что сын все-таки сунул свой нос куда не положено. Придется теперь дверь комнаты на ключ запирать, чтоб не читал чужие письма. – Я тебе уже сказал: наш дом здесь, и не болтай больше глупостей.
- Я не предлагаю уезжать насовсем. Выслушай меня. Пожалуйста! – в голосе Исилдура зазвучала мольба.
- И что же ты придумал? Вообще-то матушке нашей рожать скоро, нельзя ее сейчас расстраивать! – Анарион дернул брата за рукав.
- Вы сами видите: нам здесь жизни не дадут. А идея у меня вот какая. Наш отец дружит с эльфийским королем Гил-Галадом, и мы можем отправиться пока к нему. Нам нужно собрать силы для борьбы с Сауроном, иначе он перебьет нас поодиночке. Подумайте сами. Сначала старший советник, будь он трижды проклят, разделается с нами, если мы останемся в Нуменоре. Потом… примется за тех, кто в Средиземье. За тех Верных, которые живут в Эндорэ. За наших друзей-эльфов. Что в итоге? Весь мир под властью Тьмы, а мерзкий Враг будет властвовать в нем единолично и радоваться жизни. Мы поедем во владения Гил-Галада, найдем союзников, соберем большое войско, построим хороший флот. У Саурона хватает врагов в Средиземье, многие захотят пойти с нами против него. После этого мы сможем освободить нашу родину от его власти, а короля и других людей – от его черного колдовства! Гил-Галад поможет нам во всем, он наш друг! Я уже говорил вам об этом, нам нужно что-то делать, но очень осторожно, чтобы Враг ничего не прознал!
Элендил печально вздохнул, бросив на старшего сына не то расстроенный, не то виноватый взгляд.
- Звучит хорошо. Кроме того – твой план даже можно претворить в жизнь, если бы не одно важное обстоятельство. Нашел ты место и время, ничего не скажешь. Сам посуди: ну куда я твою мать сейчас потащу? Или даже не сейчас, а чуть позже – с грудным младенцем на руках? Все, на сегодня разговор окончен, и больше этот вопрос пока не поднимай. Мне со своим отцом еще посоветоваться нужно, если мы что надумаем – поставим тебя в известность.
Исилдур грустно смотрел в сторону. Ничего не вышло. Его отец за время обеда тоже больше не произнес ни слова. В общем-то, голова у старшего сына светлая и он все очень хорошо придумал, обстановку тоже прекрасно видит. Однако легко сказать – трудно сделать. Взять вот так вот и уехать неизвестно куда, пусть даже к лучшему другу, но придется менять всю свою жизнь, бросать все, к чему привык, с чем сроднился с детства… Умом Элендил понимал, что Нуменор уже давно не тот, что прежде, что с любым Верным здесь могут сотворить все, что угодно, и не понести за это никакого наказания, и что с проклятым королевским советником действительно надо что-то делать, но покинуть родину и оторвать ее от сердца было выше его сил – несмотря на то, что речь шла о будущем его собственных детей и, возможно, даже всего мира.
Пятнадцатого февраля 3281 года леди Алдамирэ произвела на свет третьего сына, которого назвали Хэрендилом. Двумя днями позже жена старшего советника короля тоже родила сына, но при выборе имени для новорожденного у счастливых родителей возникли некоторые затруднения. Отец поначалу хотел назвать его Лаирэндилом в честь покойного дяди, но двоюродный дедушка был категорически против.
- Во-первых, не думаю, что король будет от этого в восторге, - возразил Аллор, - особенно если учесть, что он до сих пор считает моего племянника едва ли не государственным преступником. Он мне говорил, что его крайне удивило то, что ты так легко простил Лаирэндилу все его оскорбления! Во-вторых, тебе ли не знать о харадском поверье – нельзя называть ребенка в честь человека с несчастной судьбой, в особенности того, кто умер не своей смертью. Я вообще-то не суеверен, но тут мне кажется, что в этом что-то есть… В-третьих, ты же знаешь, как у нас в столице относятся к эльфийским языкам. Пожалей сына, его ж с таким именем в школе задразнят.
- У тебя-то имя на Квэнья, - покачал головой Саурон, - сам говоришь, что тебе не нравится, как тебя на Адунаике зовут.
- Согласен. Ты только никому не проболтайся, но мне вообще в плане благозвучия куда больше по душе Синдарин, чем Адунаик… Можно, кстати, придумать малышу даже что-нибудь на эльфийском, но с соответствующим уклоном, чтобы люди кругом не забывали, чей он все-таки сын! – Аллор посмотрел на внучатого племянника, мирно спящего в пеленках. – Как тебе, например, Мортаур или что-нибудь в этом духе?
- Мортаур? – задумалась молодая мать. – «Черный ужас», если я еще не забыла, чему меня учили в детстве? А что, очень даже пойдет… Вполне неплохое имя для сына Владыки Тьмы! Пусть будет Мортауром.
В апреле того же года долгожданный сын появился и в семье Валандура – роды у Вардильмэ прошли очень тяжело, и маленький Орхальдор родился слабеньким, но хотя бы живым. Ел он плохо, в росте и весе прибавлял медленно, но, к величайшей радости своего отца, умирать все-таки не собирался. Когда малышу исполнился год и он начал ходить, Валандур вздохнул с облегчением, понадеявшись, что все обошлось. Многие болезненные люди, не отличающиеся крепким здоровьем, прекрасно доживают до глубокой старости, от которой в итоге и умирают, главное, что Орхальдор вообще благополучно на свет появился.
К счастью для Верных, Ар-Фаразон вместе со своим советником в то время по большей части занимался благоустройством Нуменора и разработкой всяких технических новшеств типа печатного станка, поэтому худшие опасения Исилдура и его родичей не оправдались. Жилось «врагам государства» по-прежнему нелегко, но вырезать их под корень все-таки никто не собирался, хотя запугивали довольно сильно. Многие Верные в те дни начали потихоньку уплывать на материк – по большей части либо тайно под покровом ночи, либо под благовидным предлогом – например, понадобилось срочно повидать родственников, живущих в Средиземье. Король, который запрещал им без особого разрешения покидать Роменну и уж тем более появляться в столице, смотрел на эти бегства сквозь пальцы – казалось, он был только рад избавиться от тех, кто был у него как кость в горле. Арузани их не преследовали и не препятствовали отъездам; назад никто из Верных, понятное дело не возвращался.
Единственным, что омрачало жизнь Ар-Фаразона в те дни, было отсутствие у него детей; он с завистью глядел на своего друга и старшего советника, у которого в 3285 году родилась еще и дочь Зимрамит; у Долгубара к тому времени было уже пятеро – два сына и три дочери. Как-то раз в порыве отчаяния королева Тар-Мириэль даже предложила мужу решиться на нарушение брачного обета и осквернение супружеского ложа, на что тот ответил категорическим отказом.
- Знаешь, - осторожно начала было она, - я слышала, что у некоторых младших народов есть такие странные обычаи: когда у кого-то нет детей, то либо его жена на время уходит жить с другим мужчиной, либо муж по особому договору спит с другой женщиной для того, чтобы она забеременела и родила ребенка, а потом они этого малыша забирают к себе в семью, и он считается законным сыном или дочерью. Я вот тут подумала… может быть, и тебе так же сделать… попросим какую-нибудь служанку, чтобы она твоего ребенка выносила, дадим ей денег, золота, земли – что ей будет нужно, а потом ты его признаешь, и я усыновлю, будет как наш общий законный наследник.
- Забудь думать! – возмутился муж. – Ты вообще в своем уме, что мне такую мерзость предлагаешь? Чтобы я к какой-то там чужой женщине пошел и с ней… да мне даже подумать о таком противно! Ты – моя законная жена и моя единственная женщина за всю мою жизнь, и другой у меня никогда не было и не будет! Нет у нас детей – значит, нет, но я даже пальцем не прикоснусь к кому-то еще! Обычаи других народов – это их обычаи, хоть мне они и непонятны, да только в чужой храм со своим уставом не ходят. Согласен кто терпеть, чтоб его жена на стороне развратничала или муж другую обнимал – пусть терпит. Я люблю тебя, и мне трудно даже представить себя в постели с кем-то еще.
Королева тяжело вздохнула.
- Я понимаю, как тебе непросто, - продолжил Ар-Фаразон, - главная потребность любой женщины – конечно же, быть матерью, и ты наверняка постоянно думаешь о том, как будешь держать на руках нашего ребенка. Может быть, еще не все потеряно и у нас позже появятся дети. Только, пожалуйста, никогда больше не предлагай мне переспать с другой женщиной. Это выше моих сил.
Причина печали и обеспокоенности его жены заключалась не только в том, что у нее никак не получалось забеременеть. Тар-Мириэль волновало будущее страны, но заговорить об этом с мужем она не решилась – король придерживался мнения, что супруге не подобает совать свой нос в политику, поскольку это дело не женского ума. Да, сейчас они правят Нуменором, но они же не будут жить вечно! Рано или поздно они состарятся и умрут, и нужно будет передать кому-нибудь власть. Кто-то должен стать королем или королевой после них, но кто? У них нет ни сына, ни дочери, ни родного, ни приемного, братьев и сестер тоже нет – если бы были, наследником трона мог бы стать племянник. Из родственников по крови только проклятые Амандил с Элентиром и их дети и внуки. Аллор? С одной стороны – парень он хороший, с другой – не годится он на то, чтоб страной управлять: любит вольную легкую жизнь и развлечения, власть ему явно не по душе, необходимость заниматься чем-то серьезным будет ему только в тягость, и Фаразон наверняка это понимает. Остальные – сплошь и рядом Верные, им трон не отдашь. Есть еще Зимрабет и ее сын и дочь, но вот выйди она хоть за того же Фаразагара, тут никаких трудностей бы не было – он как-никак нуменорец, и при таком раскладе наследником престола безо всяких разговоров мог бы стать ее старший сын. Или даже она сама, да только вот ее более чем странный выбор супруга сразу все усложнил. Большая часть жителей Острова, конечно, безоговорочно очарована новым советником, однако есть и те, кто его ненавидит, и таких людей не так уж и мало. Если король назначит своей преемницей Зимрабет или кого-то из ее детей, то все может кончиться кровавой усобицей, и подобный исход дела достаточно вероятен. Только бы все обошлось, только бы наконец на свет появился такой желанный малыш!
Что касается самого Ар-Фаразона, то он, будучи погруженным в государственные заботы, долгие годы, казалось, не замечал течения времени. В 3298 году ему исполнилось сто восемьдесят лет, что для потомка Элроса было еще отнюдь не старостью, и выглядел король очень молодо – кто-нибудь из Младших Людей однозначно не дал бы ему на вид больше двадцати пяти. Однако однажды весенним утром, встав с постели, он пошел в уборную умываться и чуть повнимательнее, чем обычно, пригляделся к своему отражению в зеркале. Нуменорцы жили намного дольше, чем люди других народов, старели заметно медленнее, и Фаразон привык к своей неизменности – он не думал о том, что время имеет власть и над ним, точно так же, как здоровый человек не замечает своего здоровья. Тут же он внезапно заметил первые предательские признаки старения на своем безупречно прекрасном лице: пока что еще тоненькие линии намечающихся морщинок в уголках глаз, под глазами, у губ… Король еще раз ополоснул лицо, насухо вытер его полотенцем и снова посмотрел на себя в зеркало – теперь уже с испугом. Кое-что можно, конечно, еще скрыть, если начать носить усы и бороду, но глаза-то не спрячешь…
Ар-Фаразон взял стоящее на полке возле умывальника зеркало в руки и еще раз пристально рассмотрел свое начавшее так незаметно меняться лицо. Проклятье… Сколько лет пройдет, прежде чем он превратится в седого морщинистого старца с испещренной пятнами кожей, его руки утратят былую силу, зрение – остроту, а все кости начнут болеть? А ведь силу утратят не только руки… Одна мысль о том, что с течением лет он перестанет быть мужчиной, повергла его в ужас, и он почувствовал, как его словно обдало волной холода. Неужели тогда Зимрафель, его дорогая и единственная Зимрафель, без которой он не мыслил своей жизни, его разлюбит? Природа наделила короля Нуменора отнюдь не слабым темпераментом, и он почти каждую ночь проводил в объятиях своей обожаемой жены, а порой уединялся с ней в спальне и прочих укромных местах и по два-три раза за день – к ее огромному удовольствию; ведь Зимрафель неоднократно признавалась ему в том, что супружеская жизнь доставляет ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Его охватило отчаяние: он вспомнил, как тяжело и мучительно умирал его двоюродный прадед со стороны матери. Старика разбил паралич, он был прикован к постели, справлял естественные надобности под себя и не мог членораздельно изъясняться – только мычал, пуская слюни, и глупо улыбался. В таком кошмаре для его семьи и самого больного прошло целых три года, которые показались несчастным вечностью – они потратили очень много денег на слуг, а в доме у них стоял смрад худший, нежели в выгребной яме. Побывав у них в гостях один раз, будущий король Нуменора потом три дня не мог есть. Ар-Фаразон представил себя в таком же положении, что и покойный родич: вот он так же неподвижно лежит в кровати, не в силах не то что сам дойти до уборной, но даже и голову повернуть, превратился в обузу для Зимрафели и вместо любви и страсти вызывает у нее омерзение! Только не это, только не это…
Еще раз бросив мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале, король швырнул его на пол, едва не дрожа от ужаса. Раздался звон битого стекла, почему-то показавшийся Фаразону более чем жутким, осколки разлетелись по всему мраморному полу. Через пару мгновений дверь скрипнула, и в уборную заглянула жена.
- Что случилось? Я слышала какой-то грохот…
Он поднял глаза на королеву.
- Да я… вот… хотел посмотреться в зеркало, а оно у меня из рук выскользнуло, я даже не понял, как… видимо, у меня ладони были мокрые, - растерянно сказал Ар-Фаразон, глядя куда-то в сторону.
- Сам-то хоть не порезался? – обеспокоенно спросила Мириэль.
- Да нет, все хорошо. Просто зеркало жалко.
- Ничего, бывает. Забудь, это не такая дорогая вещь, - махнула рукой она. – Сейчас позову сюда кого-нибудь из слуг с веником, пусть все уберут. Пойдем завтракать!
Фаразон вышел из уборной, опасливо косясь на осколки зеркала на полу. Ему было сильно не по себе от того, что он только что сделал и – в не меньшей мере – от того, что он недавно увидел. Может быть, попробовать поговорить с женой – поймет ли она? Или попросить помощи у Зигура, он же столько всего знает и умеет…
***Примечание автора: подробнее об этом происшествии вы можете прочитать в моем рассказе «Террор»:
ficbook.net/readfic/467547
ficbook.net/readfic/94084/3241312#part_content
По правде говоря, покидать Нуменор даже ненадолго ему вовсе не хотелось – отличительной чертой подавляющего большинства дунэдайн была сильная привязанность к своей родине, но находиться здесь для Верных и в самом деле стало крайне небезопасно. Люди Короля жестоко травили «проклятых смутьянов», и месяца не проходило без того, чтобы кого-то из ненавистных Ар-Фаразону сторонников Амандила не находили жестоко убитым или полузамученным… а то и вообще не находили, человек шел по своим делам и исчезал бесследно. Где-то в начале января 3281 года с самим Исилдуром произошел очень неприятный случай: засидевшись в гостях у Валандура, он поздно ночью на улице наткнулся на компанию арузани, которые чуть его не убили – еле спасся.*** Пришлось быстро возвращаться к другу – хорошо, что отойти далеко не успел – и оставаться у него до утра. Родственники, понятное дело, назавтра принялись кричать на Исилдура, что он не ночевал дома, но он так и не сказал отцу правду о том, что случилось – мать жалел, ей за полтора месяца до родов еще такого не хватало.
- Ну и где ж ты был всю ночь? – Элендил гневно смотрел на старшего сына, который умудрился явиться домой только к завтраку.
- Прости меня, отец, я засиделся у Валандура и не заметил, как летит время. Поэтому я решил остаться у него на ночь, чтобы не возвращаться домой поздно, ты же знаешь, отец, что ночью на улицах опасно, - осторожно ответил Исилдур, стараясь не вызвать у родителей лишних подозрений, иначе неприятностей не оберешься. Хорошо еще, что Валандур сдержал слово и никому ничего не сказал, а вымазанную кровью одежду друга тайком сжег в печке.
Элендил окинул сына недоверчивым взглядом.
- На тебе вчера была серая рубашка, а сегодня ты в синей.
- Можешь спросить у Валандура, это его рубашка – я за ужином нечаянно опрокинул на себя соусник. И вообще, что ты мне за допрос устраиваешь? Поговори с родителями Валандура, они тебе подтвердят, что мы все время были у него дома и просто разговаривали. Что ты так на меня смотришь?
- Знаешь, я понимаю, что сейчас затрону не очень приличные вещи, - покосился на Исилдура отец, - но у тебя, между прочим, молодая жена. А она тут недавно пожаловалась твоей матери, что ты очень редко обращаешь на нее внимание как на женщину. Приходишь к себе в комнату, ложишься в постель вроде как с Фириэлью, но даже на нее и не смотришь – накрываешься другим одеялом, отворачиваешься и делаешь вид, что спишь! Тебе не кажется, что это все-таки не слишком хорошо?
- А что я, по-твоему, тогда делал вчера? Спал с беременной женой Валандура у него на глазах? Отправился с ним пьянствовать или развлекаться с гулящими девками, пока ты не видищь?
- Да как ты смеешь говорить такие вещи!
Элендила последнее время непрестанно терзал страх за детей, особенно за своевольного старшего, поэтому он пытался контролировать каждый их шаг. Ему тяжело было скрыть свое волнение: в городе действительно творились более чем нехорошие вещи. Мало того: Амандилу недавно рассказали, что их безвестно исчезнувшая родственница Мериль на самом деле жива и здорова – и живет при дворе Короля. Эру знает, чем ей там забили голову, но она наверняка ненавидит всех Верных. Может быть, она хочет стать преемницей Ар-Фаразона? В таком случае она вполне может попробовать уничтожить всех своих кровных родичей, чтобы никто, кроме нее, не мог больше претендовать на трон!
- С тебя станется пойти шляться, особенно если учитывать твое отношение к жене, - возмущенно произнес Элендил. – Садись есть, что уж с тобой делать.
Исилдур чувствовал, что отец ему не верит и наверняка что-то подозревает, но не мог рассказать ему правду. Ему было и так страшно после вчерашнего – и страшно об этом говорить, страшно думать. Если отец об этом узнает, так с него станется вообще запретить ходить к Валандуру в гости, а мама… лучше об этом не думать, она и так не слишком хорошо себя чувствует. Что же до Фириэли… с одной стороны, он понимал, что ему в жены досталась прекрасная женщина – добрая, покладистая, хозяйственная, разумная, спокойная, мужу и его родным не перечит. С другой – мало того, что сердце его к ней не лежало, и Исилдур с большей охотой хотел бы видеть ее просто своим другом, а не женой, так еще каждый раз, когда он оставался с Фириэлью наедине и начинал ее обнимать, в памяти его всплывали те жуткие обстоятельства, при которых они познакомились. При всем своем желании он никак не мог забыть перекошенные злобой рожи арузани, их глумливый смех, мерзкую ругань, похотливые взгляды, которые они бросали на бедную Фириэль, и брошенный в него булыжник, который едва не размозжил ему голову. Очень хотелось бы все забыть, но не получалось – вот почему, спрашивается, отец не мог найти ему в жены какую-нибудь другую женщину, хорошо хоть, еще сейчас к Анариону с женитьбой не пристает. Неудивительно, что при таком раскладе супружеская близость у Исилдура с Фириэлью случалась не слишком часто, а жена не выдержала – пожаловалась свекрови, да только что он может с собой поделать? Память-то не сотрешь, хотя ему много что хотелось бы из нее вычеркнуть – что тех проклятых арузани, от которых он спас свою будущую жену, что Саурона с его жуткими синими глазами. Бывают же такие чудовища, что одним взглядом повергают всех в ужас! Если уж он так выглядит, что тогда о Морготе говорить – Исилдур с трудом мог себе представить, как король Финголфин в свое время вышел с ним на поединок и даже нанес ему семь ран. Менее смелый эльф или человек наверняка бы выронил меч и умер от страха при одном виде Черного Врага.
В тот же день за обедом старший сын Элендила вспомнил о письме Гил-Галада. Конечно, он не собирался признаваться отцу в том, что тайком его читал, но после ночного происшествия молчать было выше его сил.
- Знаешь, отец, я тут подумал об одной важной вещи… Помнишь, Анарион недавно предлагал нам уехать с Острова? Здесь нам на каждом углу грозит опасность. Если мы и в самом деле отправимся во владения Гил-Галада…
- И? – Элендил нахмурился, поняв, что сын все-таки сунул свой нос куда не положено. Придется теперь дверь комнаты на ключ запирать, чтоб не читал чужие письма. – Я тебе уже сказал: наш дом здесь, и не болтай больше глупостей.
- Я не предлагаю уезжать насовсем. Выслушай меня. Пожалуйста! – в голосе Исилдура зазвучала мольба.
- И что же ты придумал? Вообще-то матушке нашей рожать скоро, нельзя ее сейчас расстраивать! – Анарион дернул брата за рукав.
- Вы сами видите: нам здесь жизни не дадут. А идея у меня вот какая. Наш отец дружит с эльфийским королем Гил-Галадом, и мы можем отправиться пока к нему. Нам нужно собрать силы для борьбы с Сауроном, иначе он перебьет нас поодиночке. Подумайте сами. Сначала старший советник, будь он трижды проклят, разделается с нами, если мы останемся в Нуменоре. Потом… примется за тех, кто в Средиземье. За тех Верных, которые живут в Эндорэ. За наших друзей-эльфов. Что в итоге? Весь мир под властью Тьмы, а мерзкий Враг будет властвовать в нем единолично и радоваться жизни. Мы поедем во владения Гил-Галада, найдем союзников, соберем большое войско, построим хороший флот. У Саурона хватает врагов в Средиземье, многие захотят пойти с нами против него. После этого мы сможем освободить нашу родину от его власти, а короля и других людей – от его черного колдовства! Гил-Галад поможет нам во всем, он наш друг! Я уже говорил вам об этом, нам нужно что-то делать, но очень осторожно, чтобы Враг ничего не прознал!
Элендил печально вздохнул, бросив на старшего сына не то расстроенный, не то виноватый взгляд.
- Звучит хорошо. Кроме того – твой план даже можно претворить в жизнь, если бы не одно важное обстоятельство. Нашел ты место и время, ничего не скажешь. Сам посуди: ну куда я твою мать сейчас потащу? Или даже не сейчас, а чуть позже – с грудным младенцем на руках? Все, на сегодня разговор окончен, и больше этот вопрос пока не поднимай. Мне со своим отцом еще посоветоваться нужно, если мы что надумаем – поставим тебя в известность.
Исилдур грустно смотрел в сторону. Ничего не вышло. Его отец за время обеда тоже больше не произнес ни слова. В общем-то, голова у старшего сына светлая и он все очень хорошо придумал, обстановку тоже прекрасно видит. Однако легко сказать – трудно сделать. Взять вот так вот и уехать неизвестно куда, пусть даже к лучшему другу, но придется менять всю свою жизнь, бросать все, к чему привык, с чем сроднился с детства… Умом Элендил понимал, что Нуменор уже давно не тот, что прежде, что с любым Верным здесь могут сотворить все, что угодно, и не понести за это никакого наказания, и что с проклятым королевским советником действительно надо что-то делать, но покинуть родину и оторвать ее от сердца было выше его сил – несмотря на то, что речь шла о будущем его собственных детей и, возможно, даже всего мира.
Пятнадцатого февраля 3281 года леди Алдамирэ произвела на свет третьего сына, которого назвали Хэрендилом. Двумя днями позже жена старшего советника короля тоже родила сына, но при выборе имени для новорожденного у счастливых родителей возникли некоторые затруднения. Отец поначалу хотел назвать его Лаирэндилом в честь покойного дяди, но двоюродный дедушка был категорически против.
- Во-первых, не думаю, что король будет от этого в восторге, - возразил Аллор, - особенно если учесть, что он до сих пор считает моего племянника едва ли не государственным преступником. Он мне говорил, что его крайне удивило то, что ты так легко простил Лаирэндилу все его оскорбления! Во-вторых, тебе ли не знать о харадском поверье – нельзя называть ребенка в честь человека с несчастной судьбой, в особенности того, кто умер не своей смертью. Я вообще-то не суеверен, но тут мне кажется, что в этом что-то есть… В-третьих, ты же знаешь, как у нас в столице относятся к эльфийским языкам. Пожалей сына, его ж с таким именем в школе задразнят.
- У тебя-то имя на Квэнья, - покачал головой Саурон, - сам говоришь, что тебе не нравится, как тебя на Адунаике зовут.
- Согласен. Ты только никому не проболтайся, но мне вообще в плане благозвучия куда больше по душе Синдарин, чем Адунаик… Можно, кстати, придумать малышу даже что-нибудь на эльфийском, но с соответствующим уклоном, чтобы люди кругом не забывали, чей он все-таки сын! – Аллор посмотрел на внучатого племянника, мирно спящего в пеленках. – Как тебе, например, Мортаур или что-нибудь в этом духе?
- Мортаур? – задумалась молодая мать. – «Черный ужас», если я еще не забыла, чему меня учили в детстве? А что, очень даже пойдет… Вполне неплохое имя для сына Владыки Тьмы! Пусть будет Мортауром.
В апреле того же года долгожданный сын появился и в семье Валандура – роды у Вардильмэ прошли очень тяжело, и маленький Орхальдор родился слабеньким, но хотя бы живым. Ел он плохо, в росте и весе прибавлял медленно, но, к величайшей радости своего отца, умирать все-таки не собирался. Когда малышу исполнился год и он начал ходить, Валандур вздохнул с облегчением, понадеявшись, что все обошлось. Многие болезненные люди, не отличающиеся крепким здоровьем, прекрасно доживают до глубокой старости, от которой в итоге и умирают, главное, что Орхальдор вообще благополучно на свет появился.
К счастью для Верных, Ар-Фаразон вместе со своим советником в то время по большей части занимался благоустройством Нуменора и разработкой всяких технических новшеств типа печатного станка, поэтому худшие опасения Исилдура и его родичей не оправдались. Жилось «врагам государства» по-прежнему нелегко, но вырезать их под корень все-таки никто не собирался, хотя запугивали довольно сильно. Многие Верные в те дни начали потихоньку уплывать на материк – по большей части либо тайно под покровом ночи, либо под благовидным предлогом – например, понадобилось срочно повидать родственников, живущих в Средиземье. Король, который запрещал им без особого разрешения покидать Роменну и уж тем более появляться в столице, смотрел на эти бегства сквозь пальцы – казалось, он был только рад избавиться от тех, кто был у него как кость в горле. Арузани их не преследовали и не препятствовали отъездам; назад никто из Верных, понятное дело не возвращался.
Единственным, что омрачало жизнь Ар-Фаразона в те дни, было отсутствие у него детей; он с завистью глядел на своего друга и старшего советника, у которого в 3285 году родилась еще и дочь Зимрамит; у Долгубара к тому времени было уже пятеро – два сына и три дочери. Как-то раз в порыве отчаяния королева Тар-Мириэль даже предложила мужу решиться на нарушение брачного обета и осквернение супружеского ложа, на что тот ответил категорическим отказом.
- Знаешь, - осторожно начала было она, - я слышала, что у некоторых младших народов есть такие странные обычаи: когда у кого-то нет детей, то либо его жена на время уходит жить с другим мужчиной, либо муж по особому договору спит с другой женщиной для того, чтобы она забеременела и родила ребенка, а потом они этого малыша забирают к себе в семью, и он считается законным сыном или дочерью. Я вот тут подумала… может быть, и тебе так же сделать… попросим какую-нибудь служанку, чтобы она твоего ребенка выносила, дадим ей денег, золота, земли – что ей будет нужно, а потом ты его признаешь, и я усыновлю, будет как наш общий законный наследник.
- Забудь думать! – возмутился муж. – Ты вообще в своем уме, что мне такую мерзость предлагаешь? Чтобы я к какой-то там чужой женщине пошел и с ней… да мне даже подумать о таком противно! Ты – моя законная жена и моя единственная женщина за всю мою жизнь, и другой у меня никогда не было и не будет! Нет у нас детей – значит, нет, но я даже пальцем не прикоснусь к кому-то еще! Обычаи других народов – это их обычаи, хоть мне они и непонятны, да только в чужой храм со своим уставом не ходят. Согласен кто терпеть, чтоб его жена на стороне развратничала или муж другую обнимал – пусть терпит. Я люблю тебя, и мне трудно даже представить себя в постели с кем-то еще.
Королева тяжело вздохнула.
- Я понимаю, как тебе непросто, - продолжил Ар-Фаразон, - главная потребность любой женщины – конечно же, быть матерью, и ты наверняка постоянно думаешь о том, как будешь держать на руках нашего ребенка. Может быть, еще не все потеряно и у нас позже появятся дети. Только, пожалуйста, никогда больше не предлагай мне переспать с другой женщиной. Это выше моих сил.
Причина печали и обеспокоенности его жены заключалась не только в том, что у нее никак не получалось забеременеть. Тар-Мириэль волновало будущее страны, но заговорить об этом с мужем она не решилась – король придерживался мнения, что супруге не подобает совать свой нос в политику, поскольку это дело не женского ума. Да, сейчас они правят Нуменором, но они же не будут жить вечно! Рано или поздно они состарятся и умрут, и нужно будет передать кому-нибудь власть. Кто-то должен стать королем или королевой после них, но кто? У них нет ни сына, ни дочери, ни родного, ни приемного, братьев и сестер тоже нет – если бы были, наследником трона мог бы стать племянник. Из родственников по крови только проклятые Амандил с Элентиром и их дети и внуки. Аллор? С одной стороны – парень он хороший, с другой – не годится он на то, чтоб страной управлять: любит вольную легкую жизнь и развлечения, власть ему явно не по душе, необходимость заниматься чем-то серьезным будет ему только в тягость, и Фаразон наверняка это понимает. Остальные – сплошь и рядом Верные, им трон не отдашь. Есть еще Зимрабет и ее сын и дочь, но вот выйди она хоть за того же Фаразагара, тут никаких трудностей бы не было – он как-никак нуменорец, и при таком раскладе наследником престола безо всяких разговоров мог бы стать ее старший сын. Или даже она сама, да только вот ее более чем странный выбор супруга сразу все усложнил. Большая часть жителей Острова, конечно, безоговорочно очарована новым советником, однако есть и те, кто его ненавидит, и таких людей не так уж и мало. Если король назначит своей преемницей Зимрабет или кого-то из ее детей, то все может кончиться кровавой усобицей, и подобный исход дела достаточно вероятен. Только бы все обошлось, только бы наконец на свет появился такой желанный малыш!
Что касается самого Ар-Фаразона, то он, будучи погруженным в государственные заботы, долгие годы, казалось, не замечал течения времени. В 3298 году ему исполнилось сто восемьдесят лет, что для потомка Элроса было еще отнюдь не старостью, и выглядел король очень молодо – кто-нибудь из Младших Людей однозначно не дал бы ему на вид больше двадцати пяти. Однако однажды весенним утром, встав с постели, он пошел в уборную умываться и чуть повнимательнее, чем обычно, пригляделся к своему отражению в зеркале. Нуменорцы жили намного дольше, чем люди других народов, старели заметно медленнее, и Фаразон привык к своей неизменности – он не думал о том, что время имеет власть и над ним, точно так же, как здоровый человек не замечает своего здоровья. Тут же он внезапно заметил первые предательские признаки старения на своем безупречно прекрасном лице: пока что еще тоненькие линии намечающихся морщинок в уголках глаз, под глазами, у губ… Король еще раз ополоснул лицо, насухо вытер его полотенцем и снова посмотрел на себя в зеркало – теперь уже с испугом. Кое-что можно, конечно, еще скрыть, если начать носить усы и бороду, но глаза-то не спрячешь…
Ар-Фаразон взял стоящее на полке возле умывальника зеркало в руки и еще раз пристально рассмотрел свое начавшее так незаметно меняться лицо. Проклятье… Сколько лет пройдет, прежде чем он превратится в седого морщинистого старца с испещренной пятнами кожей, его руки утратят былую силу, зрение – остроту, а все кости начнут болеть? А ведь силу утратят не только руки… Одна мысль о том, что с течением лет он перестанет быть мужчиной, повергла его в ужас, и он почувствовал, как его словно обдало волной холода. Неужели тогда Зимрафель, его дорогая и единственная Зимрафель, без которой он не мыслил своей жизни, его разлюбит? Природа наделила короля Нуменора отнюдь не слабым темпераментом, и он почти каждую ночь проводил в объятиях своей обожаемой жены, а порой уединялся с ней в спальне и прочих укромных местах и по два-три раза за день – к ее огромному удовольствию; ведь Зимрафель неоднократно признавалась ему в том, что супружеская жизнь доставляет ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Его охватило отчаяние: он вспомнил, как тяжело и мучительно умирал его двоюродный прадед со стороны матери. Старика разбил паралич, он был прикован к постели, справлял естественные надобности под себя и не мог членораздельно изъясняться – только мычал, пуская слюни, и глупо улыбался. В таком кошмаре для его семьи и самого больного прошло целых три года, которые показались несчастным вечностью – они потратили очень много денег на слуг, а в доме у них стоял смрад худший, нежели в выгребной яме. Побывав у них в гостях один раз, будущий король Нуменора потом три дня не мог есть. Ар-Фаразон представил себя в таком же положении, что и покойный родич: вот он так же неподвижно лежит в кровати, не в силах не то что сам дойти до уборной, но даже и голову повернуть, превратился в обузу для Зимрафели и вместо любви и страсти вызывает у нее омерзение! Только не это, только не это…
Еще раз бросив мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале, король швырнул его на пол, едва не дрожа от ужаса. Раздался звон битого стекла, почему-то показавшийся Фаразону более чем жутким, осколки разлетелись по всему мраморному полу. Через пару мгновений дверь скрипнула, и в уборную заглянула жена.
- Что случилось? Я слышала какой-то грохот…
Он поднял глаза на королеву.
- Да я… вот… хотел посмотреться в зеркало, а оно у меня из рук выскользнуло, я даже не понял, как… видимо, у меня ладони были мокрые, - растерянно сказал Ар-Фаразон, глядя куда-то в сторону.
- Сам-то хоть не порезался? – обеспокоенно спросила Мириэль.
- Да нет, все хорошо. Просто зеркало жалко.
- Ничего, бывает. Забудь, это не такая дорогая вещь, - махнула рукой она. – Сейчас позову сюда кого-нибудь из слуг с веником, пусть все уберут. Пойдем завтракать!
Фаразон вышел из уборной, опасливо косясь на осколки зеркала на полу. Ему было сильно не по себе от того, что он только что сделал и – в не меньшей мере – от того, что он недавно увидел. Может быть, попробовать поговорить с женой – поймет ли она? Или попросить помощи у Зигура, он же столько всего знает и умеет…
***Примечание автора: подробнее об этом происшествии вы можете прочитать в моем рассказе «Террор»:
ficbook.net/readfic/467547
ficbook.net/readfic/94084/3241312#part_content
@темы: Средиземье, фанфики
-
-
09.08.2013 в 23:59-
-
10.08.2013 в 10:31-
-
10.08.2013 в 21:57-
-
10.08.2013 в 22:12-
-
10.08.2013 в 23:37Mirimani, тут ты права. Только Ар Фаразон не позволит, чтобы его психиатр лечил. А вот под нож пластического хирурга ляжет, а там и из наркоза не выйдет. Или аллергия на ботокс появится.
-
-
10.08.2013 в 23:50