Сделай доброе дело - помоги Злу победить! // Душитель свободы и демократии// EVIL IS GOOD
Поднято по просьбе уезжавших на дачи.
Никакой жести, только свадебное.
Где-то неделю девушка не выходила из дома, ссылаясь на нездоровье, и с трудом занималась своими повседневными делами, но потом родители все-таки велели ей в очередной раз отправляться в лавку за продуктами. На улице ее заметила Фириэль; знаками она велела ей подойти к ограде их дома.
-Я тебя уже давно не вижу. Как там – все в порядке?
-Нет!-почти закричала Исилвэн, чувствуя невыносимое отчаяние.-Нет! Меня по-прежнему каждое утро наизнанку выворачивает, я даже себе не представляю, сколько времени еще смогу скрывать это от родителей!
Фириэль нахмурилась.
-Что же нам теперь делать-то… Слушай, у меня есть еще одна идея. Снова идти к госпоже Нилубэт не слишком безопасно, да и вряд ли ее травы тебе помогут во второй раз, если уж не помогли в первый. Попробуй ежедневно выполнять самую трудную работу: поднимай что-нибудь тяжелое, коли дрова, передвинь тот огромный шкаф, что стоит у вас на кухне, должно же что-то подействовать! Еще я слышала, что можно сесть в очень горячую воду – это уже точно избавит тебя от… неприятности.
Обе они прекрасно понимали, в чем заключается эта самая «неприятность», однако старательно избегали называть вещи своими именами – слов «беременность», «насилие», «ребенок» никто не произносил, как будто бы от этого свалившаяся на них беда становилась менее реальной. По совету родственницы Исилвэн начала таскать почти неподъемные тяжести, пыталась прыгать со стола, однако никакого результата не последовало, если не считать того, что у нее начала болеть спина и при каждом резком движении там что-то хрустело. Горячая ванна тоже не помогла: девушка нагрела воды, налила ее в корыто для мытья, слегка разбавив, и села туда – она едва могла терпеть этот почти что кипяток и с надеждой смотрела, не окрасится ли он кровью, но ничего так и не случилось. Ненавистный плод жестокости и насилия вовсе не собирался покидать ее тело, а Исилвэн оставалось только рыдать от злости и беспомощности.
Время шло своим чередом, и весна постепенно сменилась летом. Бывая на улице, девушка порой видела, как мимо нее проходят беременные женщины или молодые матери с младенцами на руках. Все они казались вполне довольными, и в сознании наблюдающей за ними Исилвэн порой мелькала одна неприятная мысль, как ни старалась она гнать ее от себя: как они относятся к тому, что с ними делают их мужья для того, чтобы родился малыш? Ведь у Фириэли, ее единственной подруги, детей пока еще нет, но она ведь тоже замужем, и понятно, что они с Исилдуром тоже… бывая у них дома, она видела, что кровать-то у них в комнате одна. Временами ей так и хотелось спросить родственницу: неужели ей не больно и не противно, когда муж с ней этим занимается? И вообще… это же ее любимый брат, может быть, есть какие-то еще способы зачатия детей, или он тоже делает все эти ужасные вещи со своей женой? Однако Фириэль вовсе не выглядела несчастной, напротив, она говорила, что очень любит Исилдура… Для наивной юной Исилвэн эта сторона жизни по-прежнему была одной большой загадкой, и даже то, что с ней произошло, мало что изменило, потому что она, даже перестав быть девушкой в прямом смысле слова, в душе по-прежнему оставалась еще ребенком, для которого мир взрослых таит в себе немало труднодоступных для понимания тайн.
Сама же Фириэль, наблюдая за родственницей и еще надеясь, что все как-нибудь обойдется, в какое-то мгновение поймала себя на мысли, что думает о ней не как об обычной беременной, у которой внутри ребенок. Ей казалось, что в теле Исилвэн поселилось какое-то злобное чудовище, которое высасывает из несчастной девушки все жизненные силы – та сильно побледнела и подурнела и как-то раз по секрету призналась Фириэли, что ее каждое утро рвет почти до полного обезвоживания, хорошо еще, что родители до сих пор ничего не заметили. Тем временем дни, похожие друг на друга, тянулись унылой чередой; постепенно они становились все короче, близилась осень. Болезненное состояние троюродной сестры не укрылось и от Исилдура; однажды вечером они с женой сидели в своей комнате у окна и пили чай, и он увидел, как Исилвэн снимает во дворе с веревки высушенное белье.
-Фириэль, тебе не кажется, что с ней что-то не так?-обратился он к жене, ставя чашку на подоконник.
У молодой женщины внутри все похолодело. Неужели муж догадался? Сохрани Эру… Усилием воли она напустила на себя безмятежно-удивленный вид.
-Что не так?
-Неужели ты не замечаешь?-пожал плечами Исилдур.-Во-первых, она очень бледная, и у нее нездоровый вид. Во-вторых… тут, конечно, можно было бы предположить, что все это из-за того, что дядюшка морит ее голодом, но в таком случае тебе не кажется странным, что она несколько располнела?
Фириэль покачала головой.
-Что ты хочешь этим сказать?-она непонимающе посмотрела на мужа.
-Извини, я и забыл, ты-то в семье младшая, у тебя не было возможности наблюдать за мамой... в положении. Однако странно, что ты не обратила внимания на мою матушку, она же сейчас точно так же себя чувствует. У меня такое ощущение, что Исилвэн тоже ждет ребенка.
-Как это?!-воскликнула Фириэль.
-Как это обычно бывает. Мне бы хотелось знать, кто отец. Ты все-таки женщина, и вы с ней давно дружите… не могла бы ты вызвать мою сестру на откровенный разговор и узнать, что за бесстыжий тип заглядывал ей под юбку? Наверняка воспользовался ее неопытностью и наивностью, наврал с три короба про любовь, сделал свое грязное дело, а потом сразу в кусты. Пусть назовет имя, а я уж пойду к этому подонку и побеседую с ним как подобает, чтобы немедленно женился, ведь наверняка обещал.
Фириэль смутилась; она словно физически ощущала, как вокруг нее сгущается черная мгла отчаяния. Что, если правда выйдет наружу… только не это! Если с Исилдуром что-то случится, она этого не переживет!
-А… ты уверен,-замялась она,-что она и в самом деле ждет ребенка? Тебе не показалось?
Исилдур слегка покраснел.
-Я, конечно, мужчина и могу ошибаться, это же все-таки женское дело,-ответил он,-и было бы хорошо, если бы мне это все-таки показалось. Поэтому я и прошу тебя поговорить с Исилвэн, ты сама понимаешь, что с моей стороны будет не очень прилично задавать такие откровенные вопросы даже собственной сестре.
Всю ночь Фириэль не могла заснуть – ее преследовали кошмары и давящий ужас, а наутро, заметив Исилвэн во дворе дома, подозвала ее и отвела в укромное место, где никто не смог бы услышать их разговора.
-Мой муж все понял… что с тобой творится!-причитала она, заливаясь слезами.-Умоляю тебя, только не говори никому, кто на самом деле тебя… если он пойдет убивать этих двоих, то арузани вырежут всю нашу семью! Он потребовал, чтобы я с тобой побеседовала и выяснила, кто отец ребенка!
Однако в ее уговорах не было нужды – Исилвэн и без того была неглупой девушкой и прекрасно понимала, что происходит. Ей самой не хотелось потерять брата и навлечь беду на всех своих родичей.
-Фириэль, не плачь,-успокоила она свою подругу.-Соври мужу, что я тебе сказала, будто вовсе не беременна и вы ошиблись. Когда все уже нельзя будет скрывать, я сама придумаю для него какую-нибудь историю.
Вечером жена Исилдура сообщила ему, что Исилвэн была якобы сильно удивлена ее вопросом и что он, по всей видимости, все же неправ, однако тот не поверил супруге.
-Я поначалу тоже думал, что ошибся, однако сегодня я пригляделся к своей сестре и понял, что мои подозрения не беспочвенны. Боюсь, что мне придется отбросить в сторону все правила приличия и самому с ней поговорить, если уж она тебе ни в чем не призналась. Дело серьезное и требует немедленного вмешательства. Пусть этот гад, который сделал ей ребенка, немедленно женится, иначе я ему голову отрежу. Ты сама понимаешь, что дядя Нолондил ее и без того до полусмерти изобьет.
Нравы в семьях Верных были довольно строгие – даже самые близкие родственники разных полов, как правило, старались избегать разговоров на интимные темы, и поэтому Исилдур поначалу пытался прибегнуть к помощи жены, однако честь Исилвэн и ее саму нужно было срочно спасать, и через несколько дней он решился все же сам обсудить с сестрой то щекотливое положение, в котором она оказалась. Девушка поначалу вновь пыталась все отрицать, уверяя брата в том, что ему это померещилось, но потом все же, горько плача, сказала, что он прав. Фириэль ждала мужа дома, с трудом борясь с подступающей паникой – а вдруг Исилвэн все же проболтается! – но когда тот все же появился на пороге комнаты, успокоилась, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Он выглядел обеспокоенным и озадаченным, но, к счастью, не разъяренным.
-Она, по-моему, сама не понимает, что говорит,-сказал Исилдур жене.-Сначала она упорно твердила, что никогда в жизни еще не была наедине с мужчиной, потом утверждала, что то ли не знает, то ли не помнит, кто отец ребенка, а после того, как я ответил ей, что она вовсе не похожа на гулящую уличную женщину, которая действительно может не помнить, с кем пила вино и потом оставалась вдвоем, стала рассказывать мне о том, что тот человек, который ею воспользовался, якобы куда-то уехал, причем то ли в Арменелос, то ли вообще в Пеларгир – она путается в собственных словах. В итоге Исилвэн попыталась убедить меня в том, что ее обманул наш покойный сосед Радруин. Мне, по правде говоря, мало в это верится, но что бы там ни было на самом деле, одно ясно – того негодяя, который сделал ей ребенка, здесь нет, а ее саму нужно срочно спасать.
-Что будем делать?-Фириэль бессильно опустила руки и упала в кресло.
-Остается только один выход из положения: у нас же есть неженатые друзья и знакомые. Я попытаюсь найти какого-нибудь юношу, который согласится как можно скорее взять Исилвэн в жены. Наверняка придется подсунуть ему денег – мало какой уважающий себя человек решится обзавестись супругой с таким «приданым», но что делать, все-таки она моя сестра, она еще почти ребенок, наивная, а какой-то нечестивец, у которого нет ни стыда, ни совести, этим и воспользовался.
-Да уж,-вздохнула молодая женщина,-а муж еще наверняка ее после свадьбы и поколотит за то, что она ему с начинкой досталась, да и ребенок потом свое получит от неродного-то отца. Будем надеяться, что она потом мужу сыновей родит, и он забудет о том, что с ней случилось до свадьбы.
-Что тут поделать,-ответил Исилдур,-из двух зол надо выбирать меньшее. К тому же рассуди сама: женщина, которая ждет ребенка, должна как-никак хорошо питаться, а жить уж точно не в доме с прогнившими заплесневелыми стенами, где с потолка капает вода. Если я найду ей жениха, она хотя бы получит еду и крышу над головой. Конечно, о любви ей мечтать уже не придется, да только кто из людей по любви-то женится, это все обычно в сказках бывает, а в жизни – очень редко. Она же не Лютиэн. Стерпится – слюбится.
Фириэль казалась равнодушной – вернее, делала вид, что ее очень тревожит судьба Исилвэн, но эти слова мужа больно резанули ее по сердцу. Она хотела было сказать Исилдуру, что очень его любит, но сдержалась. Все-таки это не очень пристойно, вдруг он неправильно ее поймет, и она таким образом оттолкнет его от себя? Так-то она хотя бы не совсем ему безразлична, он с ней, по крайней мере, советуется, другие-то мужья со своими женами иной раз вообще не разговаривают, кроме как о хозяйственных делах…
-Ты правильно решил,-согласилась она.-Пожалуй, надо как можно скорее выдать Исилвэн замуж, пока о ней не начал судачить весь город.
Исилдур был человеком слова, кроме того, он любил сестру, и его сильно волновала ее дальнейшая судьба, поэтому он на следующий же день начал подыскивать несчастной девушке мужа. Из его самых близких друзей Валандур был уже женат, однако Нэстар, юноша добрый, отзывчивый и несколько застенчивый, не просто выразил готовность помочь приятелю и спасти честь его родственницы, но и признался, что Исилвэн ему уже давно нравится, а тут – такой удобный случай. Никаких денег он у Исилдура, конечно же, брать не стал, более того – добавил, что возьмет всю вину на себя, скажет, что ребенок от него и сам преподнесет Нолондилу брачные дары в меру своих скромных возможностей.
Старший сын Элендила вернулся домой, сияя от счастья: наконец-то все удалось уладить, к тому же так быстро, без лишнего шума и расходов. Теперь дело за малым: нужно пойти вместе с Нэстаром к дяде Нолондилу – бедному жениху, конечно, придется напустить на себя виноватый вид, признаться в том, что он якобы обесчестил несчастную девушку, возможно, вытерпеть поток брани и оскорблений – и быстро устроить бракосочетание. Фириэль тоже обрадовалась, подумав, что они благополучно выпутались из затруднительного положения, и в тот день легла спать с чувством глубокого облегчения. Решив, что тучи рассеялись, она подумала, что завтра уже можно будет начать все приготовления к торжеству… вот только свое свадебное платье она невесте отдать уже не сможет, Исилвэн, конечно, пока еще не на девятом месяце, но все равно в него не влезет.
Свадьба старшего королевского советника и воспитанницы Ар-Фаразона Зимрабет – теперь уже леди Зимрабет – удалась на славу. Молодая жена радостно рассматривала брачное кольцо у себя на правой руке – серебряное с сердоликом; ее теперь уже супруг сказал, что тайком сделал его специально для любимой. Церемония, клятвы, нарядное платье, пусть и довольно нелепо смотревшееся на пузатой невесте – все было как полагается. Столы в пиршественном зале ломились от всевозможных яств и напитков, гости пили, ели, кричали здравицы – вот только когда виновник торжества с издевательской усмешкой окидывал собравшихся взглядом, все испуганно замолкали и прятали глаза – к большому веселью самого советника Зигура, которого такая реакция со стороны многих людей и эльфов очень забавляла. Как-то раз он даже признался Зимрабет в том, что в детстве его так боялись в Валиноре, что Оромэ и Вана, например, категорически запрещали своему сыну Алтарэну даже приближаться к «этому чокнутому с жуткими глазами», однако это все равно не помогло – тот ненадолго задержался в гнездилище эрупоклонничков, что неудивительно – с таким-то папашей. Инзильмит, для которой по просьбе невесты сшили очень красивое платье из ярко-зеленого шелка, все же пришла на празднество, однако сильно смущалась и старалась не поднимать глаз от тарелки, хотя ела мало – ей казалось, что с ее стороны наслаждаться угощениями было бы нескромно, и вообще прислуге не подобает здесь присутствовать. Место Дулгухили пустовало – она очень любила путать день с ночью и бодрствовать чуть ли не до самого рассвета, а потом спать до четырех часов пополудни, однако она, на ходу протирая слипающиеся глаза, все же заявилась на свадьбу подруги детства, когда торжество было уже в самом разгаре и гости успели съесть добрую половину кушаний.
-Привет, поздравляю,-бросила она Зимрабет и хотела было сесть за стол, но тут увидела рядом с предназначенным для нее местом по-прежнему не поднимающую глаз Инзильмит.-А эта что здесь делает? Пошла вон, я с этой Низшей без роду и племени за один стол не сяду!
-А тебя никто и не заставляет,-ледяным тоном произнесла невеста, поднимаясь с кресла и смерив Дулгухиль грозным взглядом.-Предлагаю тебе выбор. Либо ты немедленно извиняешься, берешь все свои слова обратно и впредь ведешь себя подобающим образом, либо проваливаешь за дверь. Тебе никто никогда не говорил, что оскорблять чужих гостей на чужой свадьбе неприлично и недостойно?
-А тебе никто не говорил, что прислугу и тем более Низших тварей за один стол с нами, потомками Трех Племен, не сажают?-вызывающе ответила девушка.-Тем более ты все-таки происходишь из рода…
-Заткнись, если уж не умеешь себя вести, так не показывай всем вдобавок свою глупость,-ответила Зимрабет.-Я полагаю, вовсе не ты с мной возилась, когда мне в первые месяцы время от времени становилось плохо, это занятие не для благородной нуменорской девы, даже если бы ты знала о моем самочувствии. И вовсе не ты будешь помогать мне с ребенком, когда он появится на свет, не так ли?
Дулгухиль съежилась; она чувствовала себя неловко, но своей неправоты не то что не хотела признавать – даже не ощущала.
-Я тебе уже сказала,-продолжала ее подруга детства, не обращая внимания на притихших и замерших гостей.-Немедленно извинись и впредь веди себя как полагается либо убирайся отсюда вон. Не хочешь сидеть за одним столом с кем-либо из моих гостей – пожалуйста, не сиди, я никого не заставляю, но грубости по отношению к Инзильмит тоже терпеть не стану.
Долгубар пытался делать дочери какие-то знаки, чтобы та все-таки угомонилась и спокойно села за стол, но та, не обращая на отца внимания, побледнела, нахмурилась и убежала из зала.
Зимрабет с невозмутимым видом поправила платье и снова опустилась в кресло.
-Поскольку невоспитанная особа нас благополучно покинула, можем продолжать праздновать. Прошу у всех прощения за эту неприятность,-сказала она и в это мгновение, обернувшись, заметила, что муж смотрит на нее с явным восхищением и уважением. Инзильмит тоже бросила на свою хозяйку благодарный взгляд, но не проронила ни слова – видимо, побоялась что-либо говорить при других гостях.
Версия на ФикБуке:
ficbook.net/readfic/94084/2463127#part_content
Никакой жести, только свадебное.
Где-то неделю девушка не выходила из дома, ссылаясь на нездоровье, и с трудом занималась своими повседневными делами, но потом родители все-таки велели ей в очередной раз отправляться в лавку за продуктами. На улице ее заметила Фириэль; знаками она велела ей подойти к ограде их дома.
-Я тебя уже давно не вижу. Как там – все в порядке?
-Нет!-почти закричала Исилвэн, чувствуя невыносимое отчаяние.-Нет! Меня по-прежнему каждое утро наизнанку выворачивает, я даже себе не представляю, сколько времени еще смогу скрывать это от родителей!
Фириэль нахмурилась.
-Что же нам теперь делать-то… Слушай, у меня есть еще одна идея. Снова идти к госпоже Нилубэт не слишком безопасно, да и вряд ли ее травы тебе помогут во второй раз, если уж не помогли в первый. Попробуй ежедневно выполнять самую трудную работу: поднимай что-нибудь тяжелое, коли дрова, передвинь тот огромный шкаф, что стоит у вас на кухне, должно же что-то подействовать! Еще я слышала, что можно сесть в очень горячую воду – это уже точно избавит тебя от… неприятности.
Обе они прекрасно понимали, в чем заключается эта самая «неприятность», однако старательно избегали называть вещи своими именами – слов «беременность», «насилие», «ребенок» никто не произносил, как будто бы от этого свалившаяся на них беда становилась менее реальной. По совету родственницы Исилвэн начала таскать почти неподъемные тяжести, пыталась прыгать со стола, однако никакого результата не последовало, если не считать того, что у нее начала болеть спина и при каждом резком движении там что-то хрустело. Горячая ванна тоже не помогла: девушка нагрела воды, налила ее в корыто для мытья, слегка разбавив, и села туда – она едва могла терпеть этот почти что кипяток и с надеждой смотрела, не окрасится ли он кровью, но ничего так и не случилось. Ненавистный плод жестокости и насилия вовсе не собирался покидать ее тело, а Исилвэн оставалось только рыдать от злости и беспомощности.
Время шло своим чередом, и весна постепенно сменилась летом. Бывая на улице, девушка порой видела, как мимо нее проходят беременные женщины или молодые матери с младенцами на руках. Все они казались вполне довольными, и в сознании наблюдающей за ними Исилвэн порой мелькала одна неприятная мысль, как ни старалась она гнать ее от себя: как они относятся к тому, что с ними делают их мужья для того, чтобы родился малыш? Ведь у Фириэли, ее единственной подруги, детей пока еще нет, но она ведь тоже замужем, и понятно, что они с Исилдуром тоже… бывая у них дома, она видела, что кровать-то у них в комнате одна. Временами ей так и хотелось спросить родственницу: неужели ей не больно и не противно, когда муж с ней этим занимается? И вообще… это же ее любимый брат, может быть, есть какие-то еще способы зачатия детей, или он тоже делает все эти ужасные вещи со своей женой? Однако Фириэль вовсе не выглядела несчастной, напротив, она говорила, что очень любит Исилдура… Для наивной юной Исилвэн эта сторона жизни по-прежнему была одной большой загадкой, и даже то, что с ней произошло, мало что изменило, потому что она, даже перестав быть девушкой в прямом смысле слова, в душе по-прежнему оставалась еще ребенком, для которого мир взрослых таит в себе немало труднодоступных для понимания тайн.
Сама же Фириэль, наблюдая за родственницей и еще надеясь, что все как-нибудь обойдется, в какое-то мгновение поймала себя на мысли, что думает о ней не как об обычной беременной, у которой внутри ребенок. Ей казалось, что в теле Исилвэн поселилось какое-то злобное чудовище, которое высасывает из несчастной девушки все жизненные силы – та сильно побледнела и подурнела и как-то раз по секрету призналась Фириэли, что ее каждое утро рвет почти до полного обезвоживания, хорошо еще, что родители до сих пор ничего не заметили. Тем временем дни, похожие друг на друга, тянулись унылой чередой; постепенно они становились все короче, близилась осень. Болезненное состояние троюродной сестры не укрылось и от Исилдура; однажды вечером они с женой сидели в своей комнате у окна и пили чай, и он увидел, как Исилвэн снимает во дворе с веревки высушенное белье.
-Фириэль, тебе не кажется, что с ней что-то не так?-обратился он к жене, ставя чашку на подоконник.
У молодой женщины внутри все похолодело. Неужели муж догадался? Сохрани Эру… Усилием воли она напустила на себя безмятежно-удивленный вид.
-Что не так?
-Неужели ты не замечаешь?-пожал плечами Исилдур.-Во-первых, она очень бледная, и у нее нездоровый вид. Во-вторых… тут, конечно, можно было бы предположить, что все это из-за того, что дядюшка морит ее голодом, но в таком случае тебе не кажется странным, что она несколько располнела?
Фириэль покачала головой.
-Что ты хочешь этим сказать?-она непонимающе посмотрела на мужа.
-Извини, я и забыл, ты-то в семье младшая, у тебя не было возможности наблюдать за мамой... в положении. Однако странно, что ты не обратила внимания на мою матушку, она же сейчас точно так же себя чувствует. У меня такое ощущение, что Исилвэн тоже ждет ребенка.
-Как это?!-воскликнула Фириэль.
-Как это обычно бывает. Мне бы хотелось знать, кто отец. Ты все-таки женщина, и вы с ней давно дружите… не могла бы ты вызвать мою сестру на откровенный разговор и узнать, что за бесстыжий тип заглядывал ей под юбку? Наверняка воспользовался ее неопытностью и наивностью, наврал с три короба про любовь, сделал свое грязное дело, а потом сразу в кусты. Пусть назовет имя, а я уж пойду к этому подонку и побеседую с ним как подобает, чтобы немедленно женился, ведь наверняка обещал.
Фириэль смутилась; она словно физически ощущала, как вокруг нее сгущается черная мгла отчаяния. Что, если правда выйдет наружу… только не это! Если с Исилдуром что-то случится, она этого не переживет!
-А… ты уверен,-замялась она,-что она и в самом деле ждет ребенка? Тебе не показалось?
Исилдур слегка покраснел.
-Я, конечно, мужчина и могу ошибаться, это же все-таки женское дело,-ответил он,-и было бы хорошо, если бы мне это все-таки показалось. Поэтому я и прошу тебя поговорить с Исилвэн, ты сама понимаешь, что с моей стороны будет не очень прилично задавать такие откровенные вопросы даже собственной сестре.
Всю ночь Фириэль не могла заснуть – ее преследовали кошмары и давящий ужас, а наутро, заметив Исилвэн во дворе дома, подозвала ее и отвела в укромное место, где никто не смог бы услышать их разговора.
-Мой муж все понял… что с тобой творится!-причитала она, заливаясь слезами.-Умоляю тебя, только не говори никому, кто на самом деле тебя… если он пойдет убивать этих двоих, то арузани вырежут всю нашу семью! Он потребовал, чтобы я с тобой побеседовала и выяснила, кто отец ребенка!
Однако в ее уговорах не было нужды – Исилвэн и без того была неглупой девушкой и прекрасно понимала, что происходит. Ей самой не хотелось потерять брата и навлечь беду на всех своих родичей.
-Фириэль, не плачь,-успокоила она свою подругу.-Соври мужу, что я тебе сказала, будто вовсе не беременна и вы ошиблись. Когда все уже нельзя будет скрывать, я сама придумаю для него какую-нибудь историю.
Вечером жена Исилдура сообщила ему, что Исилвэн была якобы сильно удивлена ее вопросом и что он, по всей видимости, все же неправ, однако тот не поверил супруге.
-Я поначалу тоже думал, что ошибся, однако сегодня я пригляделся к своей сестре и понял, что мои подозрения не беспочвенны. Боюсь, что мне придется отбросить в сторону все правила приличия и самому с ней поговорить, если уж она тебе ни в чем не призналась. Дело серьезное и требует немедленного вмешательства. Пусть этот гад, который сделал ей ребенка, немедленно женится, иначе я ему голову отрежу. Ты сама понимаешь, что дядя Нолондил ее и без того до полусмерти изобьет.
Нравы в семьях Верных были довольно строгие – даже самые близкие родственники разных полов, как правило, старались избегать разговоров на интимные темы, и поэтому Исилдур поначалу пытался прибегнуть к помощи жены, однако честь Исилвэн и ее саму нужно было срочно спасать, и через несколько дней он решился все же сам обсудить с сестрой то щекотливое положение, в котором она оказалась. Девушка поначалу вновь пыталась все отрицать, уверяя брата в том, что ему это померещилось, но потом все же, горько плача, сказала, что он прав. Фириэль ждала мужа дома, с трудом борясь с подступающей паникой – а вдруг Исилвэн все же проболтается! – но когда тот все же появился на пороге комнаты, успокоилась, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Он выглядел обеспокоенным и озадаченным, но, к счастью, не разъяренным.
-Она, по-моему, сама не понимает, что говорит,-сказал Исилдур жене.-Сначала она упорно твердила, что никогда в жизни еще не была наедине с мужчиной, потом утверждала, что то ли не знает, то ли не помнит, кто отец ребенка, а после того, как я ответил ей, что она вовсе не похожа на гулящую уличную женщину, которая действительно может не помнить, с кем пила вино и потом оставалась вдвоем, стала рассказывать мне о том, что тот человек, который ею воспользовался, якобы куда-то уехал, причем то ли в Арменелос, то ли вообще в Пеларгир – она путается в собственных словах. В итоге Исилвэн попыталась убедить меня в том, что ее обманул наш покойный сосед Радруин. Мне, по правде говоря, мало в это верится, но что бы там ни было на самом деле, одно ясно – того негодяя, который сделал ей ребенка, здесь нет, а ее саму нужно срочно спасать.
-Что будем делать?-Фириэль бессильно опустила руки и упала в кресло.
-Остается только один выход из положения: у нас же есть неженатые друзья и знакомые. Я попытаюсь найти какого-нибудь юношу, который согласится как можно скорее взять Исилвэн в жены. Наверняка придется подсунуть ему денег – мало какой уважающий себя человек решится обзавестись супругой с таким «приданым», но что делать, все-таки она моя сестра, она еще почти ребенок, наивная, а какой-то нечестивец, у которого нет ни стыда, ни совести, этим и воспользовался.
-Да уж,-вздохнула молодая женщина,-а муж еще наверняка ее после свадьбы и поколотит за то, что она ему с начинкой досталась, да и ребенок потом свое получит от неродного-то отца. Будем надеяться, что она потом мужу сыновей родит, и он забудет о том, что с ней случилось до свадьбы.
-Что тут поделать,-ответил Исилдур,-из двух зол надо выбирать меньшее. К тому же рассуди сама: женщина, которая ждет ребенка, должна как-никак хорошо питаться, а жить уж точно не в доме с прогнившими заплесневелыми стенами, где с потолка капает вода. Если я найду ей жениха, она хотя бы получит еду и крышу над головой. Конечно, о любви ей мечтать уже не придется, да только кто из людей по любви-то женится, это все обычно в сказках бывает, а в жизни – очень редко. Она же не Лютиэн. Стерпится – слюбится.
Фириэль казалась равнодушной – вернее, делала вид, что ее очень тревожит судьба Исилвэн, но эти слова мужа больно резанули ее по сердцу. Она хотела было сказать Исилдуру, что очень его любит, но сдержалась. Все-таки это не очень пристойно, вдруг он неправильно ее поймет, и она таким образом оттолкнет его от себя? Так-то она хотя бы не совсем ему безразлична, он с ней, по крайней мере, советуется, другие-то мужья со своими женами иной раз вообще не разговаривают, кроме как о хозяйственных делах…
-Ты правильно решил,-согласилась она.-Пожалуй, надо как можно скорее выдать Исилвэн замуж, пока о ней не начал судачить весь город.
Исилдур был человеком слова, кроме того, он любил сестру, и его сильно волновала ее дальнейшая судьба, поэтому он на следующий же день начал подыскивать несчастной девушке мужа. Из его самых близких друзей Валандур был уже женат, однако Нэстар, юноша добрый, отзывчивый и несколько застенчивый, не просто выразил готовность помочь приятелю и спасти честь его родственницы, но и признался, что Исилвэн ему уже давно нравится, а тут – такой удобный случай. Никаких денег он у Исилдура, конечно же, брать не стал, более того – добавил, что возьмет всю вину на себя, скажет, что ребенок от него и сам преподнесет Нолондилу брачные дары в меру своих скромных возможностей.
Старший сын Элендила вернулся домой, сияя от счастья: наконец-то все удалось уладить, к тому же так быстро, без лишнего шума и расходов. Теперь дело за малым: нужно пойти вместе с Нэстаром к дяде Нолондилу – бедному жениху, конечно, придется напустить на себя виноватый вид, признаться в том, что он якобы обесчестил несчастную девушку, возможно, вытерпеть поток брани и оскорблений – и быстро устроить бракосочетание. Фириэль тоже обрадовалась, подумав, что они благополучно выпутались из затруднительного положения, и в тот день легла спать с чувством глубокого облегчения. Решив, что тучи рассеялись, она подумала, что завтра уже можно будет начать все приготовления к торжеству… вот только свое свадебное платье она невесте отдать уже не сможет, Исилвэн, конечно, пока еще не на девятом месяце, но все равно в него не влезет.
Свадьба старшего королевского советника и воспитанницы Ар-Фаразона Зимрабет – теперь уже леди Зимрабет – удалась на славу. Молодая жена радостно рассматривала брачное кольцо у себя на правой руке – серебряное с сердоликом; ее теперь уже супруг сказал, что тайком сделал его специально для любимой. Церемония, клятвы, нарядное платье, пусть и довольно нелепо смотревшееся на пузатой невесте – все было как полагается. Столы в пиршественном зале ломились от всевозможных яств и напитков, гости пили, ели, кричали здравицы – вот только когда виновник торжества с издевательской усмешкой окидывал собравшихся взглядом, все испуганно замолкали и прятали глаза – к большому веселью самого советника Зигура, которого такая реакция со стороны многих людей и эльфов очень забавляла. Как-то раз он даже признался Зимрабет в том, что в детстве его так боялись в Валиноре, что Оромэ и Вана, например, категорически запрещали своему сыну Алтарэну даже приближаться к «этому чокнутому с жуткими глазами», однако это все равно не помогло – тот ненадолго задержался в гнездилище эрупоклонничков, что неудивительно – с таким-то папашей. Инзильмит, для которой по просьбе невесты сшили очень красивое платье из ярко-зеленого шелка, все же пришла на празднество, однако сильно смущалась и старалась не поднимать глаз от тарелки, хотя ела мало – ей казалось, что с ее стороны наслаждаться угощениями было бы нескромно, и вообще прислуге не подобает здесь присутствовать. Место Дулгухили пустовало – она очень любила путать день с ночью и бодрствовать чуть ли не до самого рассвета, а потом спать до четырех часов пополудни, однако она, на ходу протирая слипающиеся глаза, все же заявилась на свадьбу подруги детства, когда торжество было уже в самом разгаре и гости успели съесть добрую половину кушаний.
-Привет, поздравляю,-бросила она Зимрабет и хотела было сесть за стол, но тут увидела рядом с предназначенным для нее местом по-прежнему не поднимающую глаз Инзильмит.-А эта что здесь делает? Пошла вон, я с этой Низшей без роду и племени за один стол не сяду!
-А тебя никто и не заставляет,-ледяным тоном произнесла невеста, поднимаясь с кресла и смерив Дулгухиль грозным взглядом.-Предлагаю тебе выбор. Либо ты немедленно извиняешься, берешь все свои слова обратно и впредь ведешь себя подобающим образом, либо проваливаешь за дверь. Тебе никто никогда не говорил, что оскорблять чужих гостей на чужой свадьбе неприлично и недостойно?
-А тебе никто не говорил, что прислугу и тем более Низших тварей за один стол с нами, потомками Трех Племен, не сажают?-вызывающе ответила девушка.-Тем более ты все-таки происходишь из рода…
-Заткнись, если уж не умеешь себя вести, так не показывай всем вдобавок свою глупость,-ответила Зимрабет.-Я полагаю, вовсе не ты с мной возилась, когда мне в первые месяцы время от времени становилось плохо, это занятие не для благородной нуменорской девы, даже если бы ты знала о моем самочувствии. И вовсе не ты будешь помогать мне с ребенком, когда он появится на свет, не так ли?
Дулгухиль съежилась; она чувствовала себя неловко, но своей неправоты не то что не хотела признавать – даже не ощущала.
-Я тебе уже сказала,-продолжала ее подруга детства, не обращая внимания на притихших и замерших гостей.-Немедленно извинись и впредь веди себя как полагается либо убирайся отсюда вон. Не хочешь сидеть за одним столом с кем-либо из моих гостей – пожалуйста, не сиди, я никого не заставляю, но грубости по отношению к Инзильмит тоже терпеть не стану.
Долгубар пытался делать дочери какие-то знаки, чтобы та все-таки угомонилась и спокойно села за стол, но та, не обращая на отца внимания, побледнела, нахмурилась и убежала из зала.
Зимрабет с невозмутимым видом поправила платье и снова опустилась в кресло.
-Поскольку невоспитанная особа нас благополучно покинула, можем продолжать праздновать. Прошу у всех прощения за эту неприятность,-сказала она и в это мгновение, обернувшись, заметила, что муж смотрит на нее с явным восхищением и уважением. Инзильмит тоже бросила на свою хозяйку благодарный взгляд, но не проронила ни слова – видимо, побоялась что-либо говорить при других гостях.
Версия на ФикБуке:
ficbook.net/readfic/94084/2463127#part_content
@темы: Средиземье, фанфики
-
-
02.05.2013 в 16:13-
-
02.05.2013 в 22:11-
-
05.05.2013 в 22:39Исилвен очень жалко, Исилдур в их условиях более-не-менее приемлемый вариант предложил, вот только её папаша - невменяемое творение Эру Илуватора. От этого Верного Нолондила можно всего что угодно ожидать.
Хотелось бы ошибиться в своих подозрениях
-
-
05.05.2013 в 23:26-
-
05.05.2013 в 23:47-
-
05.05.2013 в 23:59-
-
15.05.2013 в 23:16Хорошая глава
-
-
16.05.2013 в 00:07