Сделай доброе дело - помоги Злу победить! // Душитель свободы и демократии// EVIL IS GOOD
...в которой Зимрабет плетет интриги и планирует жестокую месть, Исилдур даже не подозревает, что над его головой сгущаются тучи со всех сторон, а Гил-Галад наконец знакомится с Сауроном поближе
это еще только начало!
Ранним утром от князя приехал гонец,
Мне пора собираться на битву.
Не рыдай, ведь война – далеко не конец,
Возноси Хатиману молитву.
Что же, милая, может, увидимся вновь,
А ранения много ли значат?
Люди смотрят на нас, позабудь про любовь,
Ведь жена самурая не плачет!
Чароит «Жена самурая»
Вот мой ответ – лютая месть!
Король и Шут
Случившееся на Ородруине повергло Зимрабет в ужас и состояние, близкое к отчаянию – про себя она думала, что даже не смогла бы при желании найти слов, чтобы рассказать кому-либо о своих чувствах. Весть о произошедшем застала ее врасплох – в тот момент ей показалось, будто земля уходит из-под ног, и ей не хватает воздуха. Выйдя замуж в ранней юности, она чувствовала себя как за каменной стеной – ее наделенный властью супруг сам принимал все ответственные решения, требуя от своих людей безоговорочного послушания, и умел выпутаться из любой ситуации, а ей казалось, что все это не зря, потому что он знает, что делает. Теперь привычный мир рухнул – война проиграна, Черный Властелин оказался вовсе не таким всемогущим, как думалось людям, да еще и неизвестно, чем все кончится – с такими ранами недолго и на тот свет отправиться.
Мысль о возможных трудностях в случае вдовства не слишком пугала Зимрабет – дело было не в них. Конечно, ей скоро рожать, но у нее есть деньги, положение в обществе, да и старшие дети случай чего помогут. Ее повергало в панический ужас совсем другое: когда она влюбилась в своего будущего мужа, то по нуменорским меркам была еще совсем юной девушкой. Если бы он ничего не заметил, не ответил ей взаимностью и прошел мимо, не обратив на нее внимания, она, скорее всего, со временем бы просто его забыла, как большинство людей забывают свою первую любовь, выбросила его из головы и впоследствии нашла бы утешение в лице совсем другого человека. Однако Зимрабет, ко всеобщему удивлению, понравилась старшему советнику короля, и вскоре они сыграли свадьбу. Счастью молодой жены не было предела, хотя все вокруг – и мужчины, и женщины – не скрывали своего недоумения по этому поводу. По идее, такому красавцу, как ее муж, все девушки должны были бы толпами вешаться на шею, но на деле все обстояло совершенно иначе: несмотря на то, что Саурон вроде бы как не делал никому ничего плохого, многие люди шарахались от него, как от чумы. Они не скрывали того, что сильно его боятся, и с опаской косились на странную женщину, которая отважилась на близкие отношения с этаким чудовищем.
- Я даже не могу себе представить, как ты соглашаешься делить с ним постель! – как-то раз сказала ей одна из фрейлин королевы Тар-Мириэль. – Если бы он от меня такого потребовал, я бы, наверное, побоялась отказать, но умерла бы от страха… или потом сразу на себя руки наложила!
Зимрабет такие речи только радовали: во-первых, ей не придется ни к кому ревновать своего мужа, во-вторых, в силу юности и неопытности ей это казалось очень забавным: ведь Зигур такой замечательный, непонятно, чего все так его пугаются?
Время шло, и она все больше и больше понимала, что ее чувство – это даже нечто большее, чем любовь: наверное, примерно то же самое испытывали к своим мужьям Риан, мать ее предка Туора, которая не смогла вынести жизни без своего супруга и умерла на его могиле, и королева Ар-Зимрафель, для которой ее ненаглядный Фаразон был смыслом жизни. Смерть от естественных причин Саурону не грозила, об этом можно было не беспокоиться, а в этой войне Зимрабет надеялась на своего мужа как на каменную стену – ведь он столько раз спасал себя, свою семью и всех вокруг от разных бед и невзгод!
- Не переживай и уж точно не вздумай лить слезы, - напутствовал он ее перед тем, как она, поняв, что у нее будет еще один ребенок, все же согласилась покинуть осажденную крепость. – Все будет в порядке, доверься мне.
Она была уверена, что он знает, что делает, что он снова со всем справится и быстро разделается с врагами, но вместо вестей о победе прислужники Саурона сообщили ей о том, что произошло на Огненной Горе.
Это было чудовищным ударом. Зимрабет, которая обычно была довольно спокойной и сдержанной на проявления чувств, сорвалась и проплакала три дня. Ей казалось, что мир и в самом деле безо всяких преувеличений рассыпался на осколки, и она не знает, как теперь жить и что делать. Однако вскоре отчаяние сменилось жаждой страшной мести Исилдуру и Элронду: к счастью, Эрион сказал ей, что жизнь ее мужа вне опасности, и можно было немного расслабиться и успокоиться.
Зимрабет стала напряженно размышлять о том, что же теперь делать. Пока она будет замышлять кровавую месть, войско Запада успеет разойтись по домам, а до Исилдура, кстати, добраться будет куда проще, чем до Элронда. Не будь она в положении, с удовольствием пошла бы к ненавистному троюродному братцу и попросту снесла ему голову, но тут она оказалась связана по рукам и ногам. Ей оставалось лишь одно – искать помощников и союзников, которые не откажутся разделаться с Исилдуром, пока она возится с грудным ребенком. С этой целью она обратилась к приближенным и друзьям мужа.
Однако все вокруг, к ее сильнейшему разочарованию, наотрез отказались ее поддержать – даже собственные дети, которые так любят отца, даже его ближайшие соратники, готовые идти за ним в огонь, воду и хоть на верную смерть!
Келебримбор и Маэглин наотрез отказались что-либо слушать. Если первый, которому всегда очень нравились орочьи традиции, заявил, что женщине пристало думать о том, чтобы быть хранительницей очага и той, что дает жизнь, а не о мести, то второй принялся громко возмущаться и вопить, как это Зимрабет такое вообще в голову пришло – будучи убежденным в том, что Эарендил его сын, Маэглин очень тепло и даже трепетно относился к тем, кого считал своими потомками по прямой линии. Единственным, кто вызывал у него неприязнь, был Элронд, но к подобному созданию было трудно питать добрые чувства.
Ульбар начал вещать что-то про Правду Земли и про то, что по их вастакским порядкам убивать безумца – большое злодеяние. Ага, а тому, получается, можно творить все, что угодно?
Моро всецело поддержал товарища и принялся в очередной раз говорить о своих предчувствиях – из его речей Зимрабет не поняла вообще ничего, как ни пыталась.
С Денной она не стала даже заводить разговор на тему мести Исилдуру, потому что прекрасно знала, как Третий себя поведет. Этот юноша производил очень странное впечатление: с одной стороны, он был ничем не хуже других людей, вполне себе разумный, общительный и симпатичный, с другой – как только речь заходила об исполнении приказов Саурона, он словно превращался в бессловесную и безвольную куклу, управляемую всесильным Властелином. Харадский принц был отнюдь не глуп и в ранней юности подавал большие надежды, как поговаривали люди, он был любимцем всей семьи и королевства, родители не могли на него нарадоваться, но потом, взяв у Саурона одно из Колец Власти, он решил посвятить свою жизнь великому служению Тьме. Бросив знаменитый Керананский университет на втором курсе, он ушел жить в Мордор, чтобы биться за идею вместе с другими сторонниками Саурианны; на самого Черного Майя он смотрел как на божество, каждое слово которого свято, и ослушаться его не то что боялся – ему даже не приходило в голову, что такое вообще возможно. Верных нуменорцев Денна очень не любил, да и к большинству морэдайн относился довольно предвзято, но если уж Саурианна приказал Исилдура не трогать – все, это не обсуждается, нельзя – значит, нельзя.
С остальными шестью вышло то же самое: Аргор, Эрион, Хонахт и Сайта слишком ценили свое тепленькое местечко либо вовсе не собирались рисковать своей головой.
- Знаете, миледи, - настоятельно посоветовал ей Верховный Назгул, - я вашего супруга знаю уже не первую сотню лет и знаю, на что он способен в гневе. Мне еще жить не надоело, а если вдруг надоест, то я выберу менее жестокий способ самоубийства.
- Пусть сам его убивает, - поддержали его Хонахт и Сайта.
- Я б не отказался немного поэкспериментировать на вашем Верном братце, - задумчиво добавил Эрион, - учитывая, что он, как и все нуменорцы, должен быть достаточно живучим и сразу в моей лаборатории не сдохнет, а люди из рода Элроса вообще славятся своей силой и выносливостью. Однако мне совершенно не хочется злить моего господина и повелителя. Он же меня в свое время от эшафота спас – я на своем слуге и его друге неудачный опыт провел, и меня за это казнить хотели, пусть оба и дали свое письменное согласие на операцию! Вот если бы Властелин мне Исилдура сам для экспериментов отдал – тут бы я развернулся, это было бы очень интересно! Знаете, если он надумает его убить, я вашего мужа попрошу, чтоб сам не убивал, а мне отдал, тогда сможете прийти и посмотреть, вы, наверное, всяких жутких опытов не испугаетесь, а то у меня порой слуги в обморок падают!
Элвир был не в меру миролюбив, вследствие чего давно попал в немилость к Саурону, а Аглахаду была противна даже сама мысль о том, чтобы поднять оружие против собственного родича, какую бы отвратительную гадость тот ни сделал.
- Мориэль, ты вообще в разуме? – он покрутил пальцем у виска, глядя на племянницу, как на чокнутую. – Какой бы ни был, он сын моего брата, и я знаю его с раннего детства! Поставь голову на место, что это тебя так повело? Если Зигур сочтет нужным, пусть сам с ним разбирается, а я б на твоем месте о таком и думать забыл, вернее, побоялся!
- И ты туда же! – в сердцах воскликнула Зимрабет и пошла теперь уже к старшему сыну. Дядя отказался ее поддержать, все подручные Саурона слишком сильно его боятся, может, хоть дети поймут, что Верного родича после того, что он сотворил, не стоит оставлять в живых? Однако Мортаур, услышав о затее матери, скривился так, словно она предложила ему не за отца отомстить, а сделать нечто в высшей степени омерзительное.
- Мам, ну перестань, что ты к Исилдуру привязалась, в самом деле, - сказал он. – Видишь же, что он не в себе, что с него взять? Если б у него мозги на место встали, он бы наверняка сам ужаснулся тому, что у него вышло, а так он и сам не понимает, что делает. Ты ж ненавистью к нему еще со времен Нуменора пылаешь. Он за тобой с мечом не бегает, ну и пусть сам живет как знает.
Его жена Алмариэль, которая и в юности не отличалась импульсивностью, а с годами стала вообще очень рассудительной женщиной, встала на сторону мужа и свекра.
- Вы уж меня простите, - сказала она, - но уж если вы замужем за таким, как Властелин, вам не следует ему перечить и делать что-либо против его воли. Потому что я уже давно поняла: он этого не выносит. Я не знаю, что он задумал, возможно, считает, что Исилдур – это его добыча и ему лично принадлежит право с ним разделаться, возможно, что-то еще, но всем нам вообще для нашего же блага не следует соваться в это дело, пока он сам не потребует от нас какой-либо помощи или не раскроет свои планы. Мы, конечно, можем проявить особое рвение и принести Властелину головы его врагов, но я не уверена в том, что это его обрадует. Скорее уж разозлит.
Тхэссу идея матери тоже не понравилась.
- Ну уж нет, мама, - довольно резко ответил он. – У меня семья, дети, младшему вон в этом году первый раз в школу, он и так почитай что все раннее детство из-за войны без меня провел, своих забот хватает. Дело твое, разбирайся с моим дядей как считаешь нужным, но меня в это дело не впутывай. Даже речь больше никогда об этом не заводи, - добавил он, чтобы окончательно пресечь всякие возражения.
Фаразхил своим ответом вообще напомнил Зимрабет Третьего Назгула.
- Мама, что за бред ты несешь? – возмутился он; в отличие от своих старших братьев, он родился и вырос в Мордоре, а потому с раннего детства знал, что слово отца – закон, и никто не имеет права ему прекословить, что бы он ни говорил. – Папа четко и ясно сказал: если кто тронет Исилдура, тому он собственноручно все кости переломает. Я прекрасно тебя понимаю и тоже терпеть не могу этого придурка, но пока папа не отдаст приказ его схватить или убить, никто ничего делать не будет, уж прости.
Расстроенная и разочарованная Зимрабет вернулась к себе и снова принялась думать над тем, как бы ей отплатить троюродному брату за то, что он сделал с ее мужем. В итоге у нее из-за переживаний заболела голова, но ничего хорошего она так и не измыслила – лишь продолжала злиться на детей и соратников, которые повели себя по сути дела как настоящие предатели. Безусловно, командира на войне нужно слушаться, но до тех пор, пока он поступает правильно; неужели в этой ситуации все они не видят, что Саурон не просто ошибся, но и подверг смертельной опасности себя и других? А если бы этот мерзавец Исилдур все-таки его убил? Что тогда? Эти же все только и знают, что талдычить одно и то же – Властелин не велел, Властелин не велел! Если уж он вдруг не смог постоять за себя, значит, ему должны помочь другие, те, кто всегда был ему поддержкой и опорой! Элронд и Исилдур сдохнут, сначала один, потом другой!
Она пошла к Эриону и попросила у него какое-нибудь снадобье от головной боли; выпив его, мораданэт немного поспала и почувствовала себя намного лучше. Тут у нее внезапно возникла одна хорошая идея. Конечно, она могла оказаться отнюдь не такой хорошей, но чем судьба не шутит, почему бы не прощупать почву, а вдруг получится?
Зимрабет вспомнила о своей подруге детства Дулгухиль – сейчас ее звали Тильвен; она вышла замуж за второго сына Элендила, Анариона, и тоже безумно его обожала… а еще всю жизнь недолюбливала Исилдура. Кто знает, может быть, она вспомнит о старых приятелях, ведь Дулгухиль никогда не была Верной, а лишь из уважения к покойному супругу делала вид, будто разделяет его убеждения… и что там творится у нее в голове?
Недолго думая, она позвала к себе одного из своих прислужников и дала ему тайное поручение особой важности, благо тот прекрасно говорил на Синдарине и при желании без труда мог выдать себя за коренного жителя Гондора.
- Балкузор, - сказала она, - для тебя есть задание. От его успешного выполнения может зависеть судьба нашего общего дела, нашего Властелина и вообще всей Арды.
- Да, моя госпожа, я сделаю все, что в моих силах, - уверенно пообещал морадан.
Зимрабет достала из ящика стола лист бумаги, что-то на нем написала и, сложив послание в восемь раз, перевязала его черной лентой и запечатала.
- Вот тебе письмо для леди Тильвен Андуниэ, она же Дулгухиль, вдова короля Анариона, - она зловеще усмехнулась.
- Я должен его ей передать? Будет исполнено, - произнес Балкузор.
- Погоди, дослушай до конца. Отправляйся в Гондор, в крепость Минас Анор, где живет леди Тильвен со своими детьми. Однако сразу с ней не встречайся, будь очень осторожен и внимателен и сначала разузнай, что да как. Выдай себя за простолюдина, слугу, рассыльного – кого угодно – и постарайся проникнуть во дворец. Подслушай, о чем говорят между собой королева и ее дети. Если вдруг узнаешь, что они отзываются об Исилдуре хорошо и рады победе – немедленно возвращайся домой, тебе там больше делать нечего. Если же все обстоит совсем иначе и ты выяснишь, что госпожа Тильвен ненавидит брата мужа… отдай ей это письмо лично в руки, обязательно получи ответ и возвращайся ко мне.
- Будет сделано, - морадан преклонил колено и взял у Зимрабет письмо.
***
Короля Нолдор обуревали очень странные и противоречивые чувства, каких он не испытывал еще ни разу в своей жизни. Вот уже полторы недели он был в гостях у своего брата Келебримбора – или все-таки в плену у врагов? В гости как-никак ходят по своей воле, и что будет, если он попытается покинуть крепость? Иногда ему хотелось спуститься вниз и выйти наружу, может быть, даже посмотреть город, но он не решался зря искушать судьбу.
Однажды вечером он сидел в одном из залов крепости, наблюдая за тем, как садится солнце; от распахнутой балконной двери тянуло прохладой, небо на закате окрасилось в нежный сиренево-розовый цвет, а прямо над крышами домов внизу повис тонкий серп нарождающегося месяца. Гил-Галаду не хотелось ни о чем думать, напротив, он пытался хоть немного отрешиться от своих переживаний и отвлечься от мыслей о том, как жить дальше. Не может же он постоянно отсиживаться за спиной брата, рано или поздно ему все же придется найти себе какое-нибудь занятие, тем более что у него теперь есть семья, о которой надо заботиться. А еще нужно будет наступить на горло собственному страху и попросить-таки прощения у Саурона за то, что возводил на него напраслину и обвинял в том, чего тот не совершал. А что теперь делать несчастному Элендилу? У него все еще хуже – если судить по рассказу Маэглина, никто явно не заинтересован в его воскрешении… возвращении, как это назвать? Вина же за это лежит, к сожалению, на нем, Эрейнионе Гил-Галаде, который, не желая слушать брата и дядьев, сдуру доверился этому негодяю Элронду!
- Привет, - вдруг донеслось от двери. Король Нолдор вздрогнул, услышав чей-то тихий хриплый голос, показавшийся ему совершенно незнакомым, и обернулся, не вставая со стула. В следующее мгновение ему показалось, что по-прежнему невыносимо яркий взгляд Саурона лишил его способности двигаться и говорить. Он не ожидал увидеть его так рано – думал, что тот все еще приходит в себя после сражения на Ородруине, и молча разглядывал его, не зная, что ответить. Простая черная одежда, шея и правая рука замотаны бинтами, но выражение лица не злое, скорее насмешливое.
- Что молчишь, напугал? – негромко продолжал Черный Майя, видимо, ему было все еще трудно говорить, пусть и хотелось пообщаться с когда-то заклятым врагом. – Не переживай, не скушаю. Может, нам стоит поближе познакомиться, раз уж так все вышло?
- Тебе, наверное, стоит пока еще в постели лежать, а не по крепости ходить, - заметил Гил-Галад. – Думаю, что ты прав, но мы еще успеем познакомиться поближе, когда ты окончательно выздоровеешь.
- За меня не беспокойся, - несмотря на то, что Саурон говорил хриплым полушепотом, эльф уловил в его голосе нотки небрежной самоуверенности. – Я, знаешь ли, сам целитель и прекрасно знаю, когда кому что делать можно, а когда нельзя. За годы практики я отлично научился восстанавливать и чужие тушки, и свою собственную.
Король Нолдор опустил голову.
- Я хочу попросить у тебя прощения. По своему незнанию и глупости я поступил просто отвратительно.
- И что же ты натворил? – усмехнулся майя.
- Ты же сам знаешь. Я думал, что это ты убил Келебримбора и пытал Маэглина. Теперь я знаю, что на самом деле все было не так, но долгие годы я возводил на тебя напраслину, не зная правды. Прости меня, пожалуйста. Ты спас обоих моих братьев от верной смерти, помог Майтимо и Макалаурэ, а я обвинял тебя во всяких страшных преступлениях, которых ты не совершал. Скажи, а про… Эльфов Тьмы – мне мой дядя рассказывал, а я ему не поверил, решил, что это просто жуткая легенда – это тоже правда?
- Да. Это долгая и очень печальная история, причем виноваты в случившемся были не только все Валар, но и мой отец, то есть Мелькор.
Голос Саурона звучал примерно как у человека, сильно застудившего горло, поэтому Гил-Галад, который всегда сочувственно относился к другим, решил его больше ни о чем не расспрашивать.
- Ты мне тогда потом расскажешь. Или я лучше у Тъелпе спрошу, - он остановил Черного Майя на полуслове. – Лучше иди и ложись в постель, тебе говорить больно, я не знаю, как ты вообще это делаешь, да и бледный ты очень.
- Я же сказал, обо мне не беспокойся. У меня от природы очень светлая кожа, причем она на солнце, как ни странно, почти совсем не загорает, пусть и не обгорает. Если бы мне было совсем плохо, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Пока я был совсем в ужасном состоянии, Денна не пускал ко мне даже самых близких друзей и родственников. Сейчас все почти в порядке. Ты б лучше за Элендила в свое время так переживал, - Саурон, как всегда, не мог удержаться от иронии и издевки, из-за чего Гил-Галад снова со всей остротой ощутил немного приутихшее чувство вины перед лучшим другом.
Саурон подошел ближе и посмотрел в окно.
- Сейчас небо ясное, но ночью будет гроза, я по воздуху чувствую, - сказал он.
Эльф решил, что он все же в хорошем расположении духа, но не знал, как поддержать беседу, чтобы не нарваться на нечто неприятное.
- Да, я тоже заметил, что немного похолодало, - голос его дрожал и показался ему самому похожим на звучание расстроенной арфы.
- Я тебе уже сказал, что ничего тебе не сделаю, - Саурон словно прочел его мысли. – Не понимаю, почему все меня так боятся. Хотел бы убить – давно бы убил.
- Можешь себе представить, этот негодяй Элронд собирается на моей сестре Келебриан жениться, - Гил-Галад попытался разрядить обстановку. – А я еще сдуру радовался, что мой герольд счастлив будет!
Саурон резко обернулся к нему – так резко, что эльф даже удивился способности живого существа к столь быстрому движению.
- Жениться? – прохрипел он, при этом его синие глаза стали ярко-алыми, словно огонь в печи в морозный день. – На Келебриан? Да чтоб у него в первую брачную ночь на нее не встало!
Потрясенный до немоты Гил-Галад с трудом выдавил из себя робкую улыбку.
- Беда в том, что она развестись с ним по вашим обычаям не сможет, - продолжал тем временем Саурон уже более спокойно. – Когда поймет, что это за фрукт, поздно будет, да увы. Хорошо вон харадским женщинам, если муж ни на что не способен в постели или просто придурком оказался, так пошла к жрецу и расторгла брак, захотела – вышла за другого, и дело с концом! Кстати, как – не мечтаешь отомстить гаду?
Где-то с минуту эльф молчал, не зная, стоит ли вообще говорить об этом при Сауроне, но потом решил, что хуже уже не будет.
- Если бы речь шла только обо мне, - наконец проронил он, - я бы постарался плюнуть и забыть, пусть он живет как хочет и как знает, я не мстителен, если обидели меня, и все это останется на его совести. Но поскольку он… ладно, ты все равно поймешь, если я попытаюсь солгать или утаить правду, поэтому скажу как есть. Я очень хочу убить своего бывшего герольда. Не из-за себя и даже не из-за того, что он сделал с Тъелпе, мой брат, как я смотрю, вполне способен сам за себя постоять, - тут он замолчал снова.
- И? – Саурон посмотрел на него исподлобья, и в этот момент Гил-Галад заметил, что он очень неловко держит голову – лучше бы и в самом деле не вставал с такими ранами.
- Из-за Исилдура, - наконец решился сказать король Нолдор. – Прости, я знаю, что ты его ненавидишь, но он не виноват в том, что повредился рассудком. Элронд воспользуется этим и убьет его, а потом заберет у него твое кольцо, как уже забрал мое. Тъелпе сказал мне, что он всю жизнь мечтал заполучить в свои когти Кольца Власти.
Майя внезапно хрипло и глухо расхохотался.
- Я? Его? Ненавижу? Ненавижу?! Да что ты вообще про меня знаешь?!
ficbook.net/readfic/3850262/10896157
это еще только начало!
Ранним утром от князя приехал гонец,
Мне пора собираться на битву.
Не рыдай, ведь война – далеко не конец,
Возноси Хатиману молитву.
Что же, милая, может, увидимся вновь,
А ранения много ли значат?
Люди смотрят на нас, позабудь про любовь,
Ведь жена самурая не плачет!
Чароит «Жена самурая»
Вот мой ответ – лютая месть!
Король и Шут
Случившееся на Ородруине повергло Зимрабет в ужас и состояние, близкое к отчаянию – про себя она думала, что даже не смогла бы при желании найти слов, чтобы рассказать кому-либо о своих чувствах. Весть о произошедшем застала ее врасплох – в тот момент ей показалось, будто земля уходит из-под ног, и ей не хватает воздуха. Выйдя замуж в ранней юности, она чувствовала себя как за каменной стеной – ее наделенный властью супруг сам принимал все ответственные решения, требуя от своих людей безоговорочного послушания, и умел выпутаться из любой ситуации, а ей казалось, что все это не зря, потому что он знает, что делает. Теперь привычный мир рухнул – война проиграна, Черный Властелин оказался вовсе не таким всемогущим, как думалось людям, да еще и неизвестно, чем все кончится – с такими ранами недолго и на тот свет отправиться.
Мысль о возможных трудностях в случае вдовства не слишком пугала Зимрабет – дело было не в них. Конечно, ей скоро рожать, но у нее есть деньги, положение в обществе, да и старшие дети случай чего помогут. Ее повергало в панический ужас совсем другое: когда она влюбилась в своего будущего мужа, то по нуменорским меркам была еще совсем юной девушкой. Если бы он ничего не заметил, не ответил ей взаимностью и прошел мимо, не обратив на нее внимания, она, скорее всего, со временем бы просто его забыла, как большинство людей забывают свою первую любовь, выбросила его из головы и впоследствии нашла бы утешение в лице совсем другого человека. Однако Зимрабет, ко всеобщему удивлению, понравилась старшему советнику короля, и вскоре они сыграли свадьбу. Счастью молодой жены не было предела, хотя все вокруг – и мужчины, и женщины – не скрывали своего недоумения по этому поводу. По идее, такому красавцу, как ее муж, все девушки должны были бы толпами вешаться на шею, но на деле все обстояло совершенно иначе: несмотря на то, что Саурон вроде бы как не делал никому ничего плохого, многие люди шарахались от него, как от чумы. Они не скрывали того, что сильно его боятся, и с опаской косились на странную женщину, которая отважилась на близкие отношения с этаким чудовищем.
- Я даже не могу себе представить, как ты соглашаешься делить с ним постель! – как-то раз сказала ей одна из фрейлин королевы Тар-Мириэль. – Если бы он от меня такого потребовал, я бы, наверное, побоялась отказать, но умерла бы от страха… или потом сразу на себя руки наложила!
Зимрабет такие речи только радовали: во-первых, ей не придется ни к кому ревновать своего мужа, во-вторых, в силу юности и неопытности ей это казалось очень забавным: ведь Зигур такой замечательный, непонятно, чего все так его пугаются?
Время шло, и она все больше и больше понимала, что ее чувство – это даже нечто большее, чем любовь: наверное, примерно то же самое испытывали к своим мужьям Риан, мать ее предка Туора, которая не смогла вынести жизни без своего супруга и умерла на его могиле, и королева Ар-Зимрафель, для которой ее ненаглядный Фаразон был смыслом жизни. Смерть от естественных причин Саурону не грозила, об этом можно было не беспокоиться, а в этой войне Зимрабет надеялась на своего мужа как на каменную стену – ведь он столько раз спасал себя, свою семью и всех вокруг от разных бед и невзгод!
- Не переживай и уж точно не вздумай лить слезы, - напутствовал он ее перед тем, как она, поняв, что у нее будет еще один ребенок, все же согласилась покинуть осажденную крепость. – Все будет в порядке, доверься мне.
Она была уверена, что он знает, что делает, что он снова со всем справится и быстро разделается с врагами, но вместо вестей о победе прислужники Саурона сообщили ей о том, что произошло на Огненной Горе.
Это было чудовищным ударом. Зимрабет, которая обычно была довольно спокойной и сдержанной на проявления чувств, сорвалась и проплакала три дня. Ей казалось, что мир и в самом деле безо всяких преувеличений рассыпался на осколки, и она не знает, как теперь жить и что делать. Однако вскоре отчаяние сменилось жаждой страшной мести Исилдуру и Элронду: к счастью, Эрион сказал ей, что жизнь ее мужа вне опасности, и можно было немного расслабиться и успокоиться.
Зимрабет стала напряженно размышлять о том, что же теперь делать. Пока она будет замышлять кровавую месть, войско Запада успеет разойтись по домам, а до Исилдура, кстати, добраться будет куда проще, чем до Элронда. Не будь она в положении, с удовольствием пошла бы к ненавистному троюродному братцу и попросту снесла ему голову, но тут она оказалась связана по рукам и ногам. Ей оставалось лишь одно – искать помощников и союзников, которые не откажутся разделаться с Исилдуром, пока она возится с грудным ребенком. С этой целью она обратилась к приближенным и друзьям мужа.
Однако все вокруг, к ее сильнейшему разочарованию, наотрез отказались ее поддержать – даже собственные дети, которые так любят отца, даже его ближайшие соратники, готовые идти за ним в огонь, воду и хоть на верную смерть!
Келебримбор и Маэглин наотрез отказались что-либо слушать. Если первый, которому всегда очень нравились орочьи традиции, заявил, что женщине пристало думать о том, чтобы быть хранительницей очага и той, что дает жизнь, а не о мести, то второй принялся громко возмущаться и вопить, как это Зимрабет такое вообще в голову пришло – будучи убежденным в том, что Эарендил его сын, Маэглин очень тепло и даже трепетно относился к тем, кого считал своими потомками по прямой линии. Единственным, кто вызывал у него неприязнь, был Элронд, но к подобному созданию было трудно питать добрые чувства.
Ульбар начал вещать что-то про Правду Земли и про то, что по их вастакским порядкам убивать безумца – большое злодеяние. Ага, а тому, получается, можно творить все, что угодно?
Моро всецело поддержал товарища и принялся в очередной раз говорить о своих предчувствиях – из его речей Зимрабет не поняла вообще ничего, как ни пыталась.
С Денной она не стала даже заводить разговор на тему мести Исилдуру, потому что прекрасно знала, как Третий себя поведет. Этот юноша производил очень странное впечатление: с одной стороны, он был ничем не хуже других людей, вполне себе разумный, общительный и симпатичный, с другой – как только речь заходила об исполнении приказов Саурона, он словно превращался в бессловесную и безвольную куклу, управляемую всесильным Властелином. Харадский принц был отнюдь не глуп и в ранней юности подавал большие надежды, как поговаривали люди, он был любимцем всей семьи и королевства, родители не могли на него нарадоваться, но потом, взяв у Саурона одно из Колец Власти, он решил посвятить свою жизнь великому служению Тьме. Бросив знаменитый Керананский университет на втором курсе, он ушел жить в Мордор, чтобы биться за идею вместе с другими сторонниками Саурианны; на самого Черного Майя он смотрел как на божество, каждое слово которого свято, и ослушаться его не то что боялся – ему даже не приходило в голову, что такое вообще возможно. Верных нуменорцев Денна очень не любил, да и к большинству морэдайн относился довольно предвзято, но если уж Саурианна приказал Исилдура не трогать – все, это не обсуждается, нельзя – значит, нельзя.
С остальными шестью вышло то же самое: Аргор, Эрион, Хонахт и Сайта слишком ценили свое тепленькое местечко либо вовсе не собирались рисковать своей головой.
- Знаете, миледи, - настоятельно посоветовал ей Верховный Назгул, - я вашего супруга знаю уже не первую сотню лет и знаю, на что он способен в гневе. Мне еще жить не надоело, а если вдруг надоест, то я выберу менее жестокий способ самоубийства.
- Пусть сам его убивает, - поддержали его Хонахт и Сайта.
- Я б не отказался немного поэкспериментировать на вашем Верном братце, - задумчиво добавил Эрион, - учитывая, что он, как и все нуменорцы, должен быть достаточно живучим и сразу в моей лаборатории не сдохнет, а люди из рода Элроса вообще славятся своей силой и выносливостью. Однако мне совершенно не хочется злить моего господина и повелителя. Он же меня в свое время от эшафота спас – я на своем слуге и его друге неудачный опыт провел, и меня за это казнить хотели, пусть оба и дали свое письменное согласие на операцию! Вот если бы Властелин мне Исилдура сам для экспериментов отдал – тут бы я развернулся, это было бы очень интересно! Знаете, если он надумает его убить, я вашего мужа попрошу, чтоб сам не убивал, а мне отдал, тогда сможете прийти и посмотреть, вы, наверное, всяких жутких опытов не испугаетесь, а то у меня порой слуги в обморок падают!
Элвир был не в меру миролюбив, вследствие чего давно попал в немилость к Саурону, а Аглахаду была противна даже сама мысль о том, чтобы поднять оружие против собственного родича, какую бы отвратительную гадость тот ни сделал.
- Мориэль, ты вообще в разуме? – он покрутил пальцем у виска, глядя на племянницу, как на чокнутую. – Какой бы ни был, он сын моего брата, и я знаю его с раннего детства! Поставь голову на место, что это тебя так повело? Если Зигур сочтет нужным, пусть сам с ним разбирается, а я б на твоем месте о таком и думать забыл, вернее, побоялся!
- И ты туда же! – в сердцах воскликнула Зимрабет и пошла теперь уже к старшему сыну. Дядя отказался ее поддержать, все подручные Саурона слишком сильно его боятся, может, хоть дети поймут, что Верного родича после того, что он сотворил, не стоит оставлять в живых? Однако Мортаур, услышав о затее матери, скривился так, словно она предложила ему не за отца отомстить, а сделать нечто в высшей степени омерзительное.
- Мам, ну перестань, что ты к Исилдуру привязалась, в самом деле, - сказал он. – Видишь же, что он не в себе, что с него взять? Если б у него мозги на место встали, он бы наверняка сам ужаснулся тому, что у него вышло, а так он и сам не понимает, что делает. Ты ж ненавистью к нему еще со времен Нуменора пылаешь. Он за тобой с мечом не бегает, ну и пусть сам живет как знает.
Его жена Алмариэль, которая и в юности не отличалась импульсивностью, а с годами стала вообще очень рассудительной женщиной, встала на сторону мужа и свекра.
- Вы уж меня простите, - сказала она, - но уж если вы замужем за таким, как Властелин, вам не следует ему перечить и делать что-либо против его воли. Потому что я уже давно поняла: он этого не выносит. Я не знаю, что он задумал, возможно, считает, что Исилдур – это его добыча и ему лично принадлежит право с ним разделаться, возможно, что-то еще, но всем нам вообще для нашего же блага не следует соваться в это дело, пока он сам не потребует от нас какой-либо помощи или не раскроет свои планы. Мы, конечно, можем проявить особое рвение и принести Властелину головы его врагов, но я не уверена в том, что это его обрадует. Скорее уж разозлит.
Тхэссу идея матери тоже не понравилась.
- Ну уж нет, мама, - довольно резко ответил он. – У меня семья, дети, младшему вон в этом году первый раз в школу, он и так почитай что все раннее детство из-за войны без меня провел, своих забот хватает. Дело твое, разбирайся с моим дядей как считаешь нужным, но меня в это дело не впутывай. Даже речь больше никогда об этом не заводи, - добавил он, чтобы окончательно пресечь всякие возражения.
Фаразхил своим ответом вообще напомнил Зимрабет Третьего Назгула.
- Мама, что за бред ты несешь? – возмутился он; в отличие от своих старших братьев, он родился и вырос в Мордоре, а потому с раннего детства знал, что слово отца – закон, и никто не имеет права ему прекословить, что бы он ни говорил. – Папа четко и ясно сказал: если кто тронет Исилдура, тому он собственноручно все кости переломает. Я прекрасно тебя понимаю и тоже терпеть не могу этого придурка, но пока папа не отдаст приказ его схватить или убить, никто ничего делать не будет, уж прости.
Расстроенная и разочарованная Зимрабет вернулась к себе и снова принялась думать над тем, как бы ей отплатить троюродному брату за то, что он сделал с ее мужем. В итоге у нее из-за переживаний заболела голова, но ничего хорошего она так и не измыслила – лишь продолжала злиться на детей и соратников, которые повели себя по сути дела как настоящие предатели. Безусловно, командира на войне нужно слушаться, но до тех пор, пока он поступает правильно; неужели в этой ситуации все они не видят, что Саурон не просто ошибся, но и подверг смертельной опасности себя и других? А если бы этот мерзавец Исилдур все-таки его убил? Что тогда? Эти же все только и знают, что талдычить одно и то же – Властелин не велел, Властелин не велел! Если уж он вдруг не смог постоять за себя, значит, ему должны помочь другие, те, кто всегда был ему поддержкой и опорой! Элронд и Исилдур сдохнут, сначала один, потом другой!
Она пошла к Эриону и попросила у него какое-нибудь снадобье от головной боли; выпив его, мораданэт немного поспала и почувствовала себя намного лучше. Тут у нее внезапно возникла одна хорошая идея. Конечно, она могла оказаться отнюдь не такой хорошей, но чем судьба не шутит, почему бы не прощупать почву, а вдруг получится?
Зимрабет вспомнила о своей подруге детства Дулгухиль – сейчас ее звали Тильвен; она вышла замуж за второго сына Элендила, Анариона, и тоже безумно его обожала… а еще всю жизнь недолюбливала Исилдура. Кто знает, может быть, она вспомнит о старых приятелях, ведь Дулгухиль никогда не была Верной, а лишь из уважения к покойному супругу делала вид, будто разделяет его убеждения… и что там творится у нее в голове?
Недолго думая, она позвала к себе одного из своих прислужников и дала ему тайное поручение особой важности, благо тот прекрасно говорил на Синдарине и при желании без труда мог выдать себя за коренного жителя Гондора.
- Балкузор, - сказала она, - для тебя есть задание. От его успешного выполнения может зависеть судьба нашего общего дела, нашего Властелина и вообще всей Арды.
- Да, моя госпожа, я сделаю все, что в моих силах, - уверенно пообещал морадан.
Зимрабет достала из ящика стола лист бумаги, что-то на нем написала и, сложив послание в восемь раз, перевязала его черной лентой и запечатала.
- Вот тебе письмо для леди Тильвен Андуниэ, она же Дулгухиль, вдова короля Анариона, - она зловеще усмехнулась.
- Я должен его ей передать? Будет исполнено, - произнес Балкузор.
- Погоди, дослушай до конца. Отправляйся в Гондор, в крепость Минас Анор, где живет леди Тильвен со своими детьми. Однако сразу с ней не встречайся, будь очень осторожен и внимателен и сначала разузнай, что да как. Выдай себя за простолюдина, слугу, рассыльного – кого угодно – и постарайся проникнуть во дворец. Подслушай, о чем говорят между собой королева и ее дети. Если вдруг узнаешь, что они отзываются об Исилдуре хорошо и рады победе – немедленно возвращайся домой, тебе там больше делать нечего. Если же все обстоит совсем иначе и ты выяснишь, что госпожа Тильвен ненавидит брата мужа… отдай ей это письмо лично в руки, обязательно получи ответ и возвращайся ко мне.
- Будет сделано, - морадан преклонил колено и взял у Зимрабет письмо.
***
Короля Нолдор обуревали очень странные и противоречивые чувства, каких он не испытывал еще ни разу в своей жизни. Вот уже полторы недели он был в гостях у своего брата Келебримбора – или все-таки в плену у врагов? В гости как-никак ходят по своей воле, и что будет, если он попытается покинуть крепость? Иногда ему хотелось спуститься вниз и выйти наружу, может быть, даже посмотреть город, но он не решался зря искушать судьбу.
Однажды вечером он сидел в одном из залов крепости, наблюдая за тем, как садится солнце; от распахнутой балконной двери тянуло прохладой, небо на закате окрасилось в нежный сиренево-розовый цвет, а прямо над крышами домов внизу повис тонкий серп нарождающегося месяца. Гил-Галаду не хотелось ни о чем думать, напротив, он пытался хоть немного отрешиться от своих переживаний и отвлечься от мыслей о том, как жить дальше. Не может же он постоянно отсиживаться за спиной брата, рано или поздно ему все же придется найти себе какое-нибудь занятие, тем более что у него теперь есть семья, о которой надо заботиться. А еще нужно будет наступить на горло собственному страху и попросить-таки прощения у Саурона за то, что возводил на него напраслину и обвинял в том, чего тот не совершал. А что теперь делать несчастному Элендилу? У него все еще хуже – если судить по рассказу Маэглина, никто явно не заинтересован в его воскрешении… возвращении, как это назвать? Вина же за это лежит, к сожалению, на нем, Эрейнионе Гил-Галаде, который, не желая слушать брата и дядьев, сдуру доверился этому негодяю Элронду!
- Привет, - вдруг донеслось от двери. Король Нолдор вздрогнул, услышав чей-то тихий хриплый голос, показавшийся ему совершенно незнакомым, и обернулся, не вставая со стула. В следующее мгновение ему показалось, что по-прежнему невыносимо яркий взгляд Саурона лишил его способности двигаться и говорить. Он не ожидал увидеть его так рано – думал, что тот все еще приходит в себя после сражения на Ородруине, и молча разглядывал его, не зная, что ответить. Простая черная одежда, шея и правая рука замотаны бинтами, но выражение лица не злое, скорее насмешливое.
- Что молчишь, напугал? – негромко продолжал Черный Майя, видимо, ему было все еще трудно говорить, пусть и хотелось пообщаться с когда-то заклятым врагом. – Не переживай, не скушаю. Может, нам стоит поближе познакомиться, раз уж так все вышло?
- Тебе, наверное, стоит пока еще в постели лежать, а не по крепости ходить, - заметил Гил-Галад. – Думаю, что ты прав, но мы еще успеем познакомиться поближе, когда ты окончательно выздоровеешь.
- За меня не беспокойся, - несмотря на то, что Саурон говорил хриплым полушепотом, эльф уловил в его голосе нотки небрежной самоуверенности. – Я, знаешь ли, сам целитель и прекрасно знаю, когда кому что делать можно, а когда нельзя. За годы практики я отлично научился восстанавливать и чужие тушки, и свою собственную.
Король Нолдор опустил голову.
- Я хочу попросить у тебя прощения. По своему незнанию и глупости я поступил просто отвратительно.
- И что же ты натворил? – усмехнулся майя.
- Ты же сам знаешь. Я думал, что это ты убил Келебримбора и пытал Маэглина. Теперь я знаю, что на самом деле все было не так, но долгие годы я возводил на тебя напраслину, не зная правды. Прости меня, пожалуйста. Ты спас обоих моих братьев от верной смерти, помог Майтимо и Макалаурэ, а я обвинял тебя во всяких страшных преступлениях, которых ты не совершал. Скажи, а про… Эльфов Тьмы – мне мой дядя рассказывал, а я ему не поверил, решил, что это просто жуткая легенда – это тоже правда?
- Да. Это долгая и очень печальная история, причем виноваты в случившемся были не только все Валар, но и мой отец, то есть Мелькор.
Голос Саурона звучал примерно как у человека, сильно застудившего горло, поэтому Гил-Галад, который всегда сочувственно относился к другим, решил его больше ни о чем не расспрашивать.
- Ты мне тогда потом расскажешь. Или я лучше у Тъелпе спрошу, - он остановил Черного Майя на полуслове. – Лучше иди и ложись в постель, тебе говорить больно, я не знаю, как ты вообще это делаешь, да и бледный ты очень.
- Я же сказал, обо мне не беспокойся. У меня от природы очень светлая кожа, причем она на солнце, как ни странно, почти совсем не загорает, пусть и не обгорает. Если бы мне было совсем плохо, я бы сейчас с тобой не разговаривал. Пока я был совсем в ужасном состоянии, Денна не пускал ко мне даже самых близких друзей и родственников. Сейчас все почти в порядке. Ты б лучше за Элендила в свое время так переживал, - Саурон, как всегда, не мог удержаться от иронии и издевки, из-за чего Гил-Галад снова со всей остротой ощутил немного приутихшее чувство вины перед лучшим другом.
Саурон подошел ближе и посмотрел в окно.
- Сейчас небо ясное, но ночью будет гроза, я по воздуху чувствую, - сказал он.
Эльф решил, что он все же в хорошем расположении духа, но не знал, как поддержать беседу, чтобы не нарваться на нечто неприятное.
- Да, я тоже заметил, что немного похолодало, - голос его дрожал и показался ему самому похожим на звучание расстроенной арфы.
- Я тебе уже сказал, что ничего тебе не сделаю, - Саурон словно прочел его мысли. – Не понимаю, почему все меня так боятся. Хотел бы убить – давно бы убил.
- Можешь себе представить, этот негодяй Элронд собирается на моей сестре Келебриан жениться, - Гил-Галад попытался разрядить обстановку. – А я еще сдуру радовался, что мой герольд счастлив будет!
Саурон резко обернулся к нему – так резко, что эльф даже удивился способности живого существа к столь быстрому движению.
- Жениться? – прохрипел он, при этом его синие глаза стали ярко-алыми, словно огонь в печи в морозный день. – На Келебриан? Да чтоб у него в первую брачную ночь на нее не встало!
Потрясенный до немоты Гил-Галад с трудом выдавил из себя робкую улыбку.
- Беда в том, что она развестись с ним по вашим обычаям не сможет, - продолжал тем временем Саурон уже более спокойно. – Когда поймет, что это за фрукт, поздно будет, да увы. Хорошо вон харадским женщинам, если муж ни на что не способен в постели или просто придурком оказался, так пошла к жрецу и расторгла брак, захотела – вышла за другого, и дело с концом! Кстати, как – не мечтаешь отомстить гаду?
Где-то с минуту эльф молчал, не зная, стоит ли вообще говорить об этом при Сауроне, но потом решил, что хуже уже не будет.
- Если бы речь шла только обо мне, - наконец проронил он, - я бы постарался плюнуть и забыть, пусть он живет как хочет и как знает, я не мстителен, если обидели меня, и все это останется на его совести. Но поскольку он… ладно, ты все равно поймешь, если я попытаюсь солгать или утаить правду, поэтому скажу как есть. Я очень хочу убить своего бывшего герольда. Не из-за себя и даже не из-за того, что он сделал с Тъелпе, мой брат, как я смотрю, вполне способен сам за себя постоять, - тут он замолчал снова.
- И? – Саурон посмотрел на него исподлобья, и в этот момент Гил-Галад заметил, что он очень неловко держит голову – лучше бы и в самом деле не вставал с такими ранами.
- Из-за Исилдура, - наконец решился сказать король Нолдор. – Прости, я знаю, что ты его ненавидишь, но он не виноват в том, что повредился рассудком. Элронд воспользуется этим и убьет его, а потом заберет у него твое кольцо, как уже забрал мое. Тъелпе сказал мне, что он всю жизнь мечтал заполучить в свои когти Кольца Власти.
Майя внезапно хрипло и глухо расхохотался.
- Я? Его? Ненавижу? Ненавижу?! Да что ты вообще про меня знаешь?!
ficbook.net/readfic/3850262/10896157
@темы: Средиземье, фанфики