Сделай доброе дело - помоги Злу победить! // Душитель свободы и демократии// EVIL IS GOOD
Отпуск проходит продуктивно!
Саушка рассуждает о генетике, у Ар-Фаразона постепенно съезжает крыша, а у Исилдура скоро должен родиться ЭлендурЗа завтраком Тар-Мириэль заметила, что ее муж явно чем-то обеспокоен. Она какое-то время колебалась, спросить или не спросить, в чем дело – король не слишком любил вмешательства в свои личные дела, но потом решила все же поинтересоваться, чтобы он не обвинил ее в свою очередь в безразличии.
- Дорогой, что случилось? Мне кажется, что… - осторожно начала она.
- Зимрафель, - перебил ее муж, - скажи мне одну вещь. Только честно.
- Хорошо… - замялась она, не зная, чего ждать.
- Если я состарюсь и перестану выглядеть так, как раньше, ты будешь по-прежнему меня любить? Или разлюбишь?
- Фаразон, что на тебя сегодня нашло? – удивленно покосилась на него королева. – Ты плохо спал? У тебя болит голова? Ты нездоров?
Король тяжело вздохнул.
- Мне кажется, что в последнее время я стал хуже выглядеть. Наверное, я все-таки старею, как и все люди. Ты этого не заметила?
Тар-Мириэль окинула супруга оценивающим взглядом.
- Милый, не неси чушь. Видимо, ты все-таки плохо выспался. Ты прекрасно выглядишь. Я очень тебя люблю. Конечно, рано или поздно мы состаримся и умрем, но это вполне обычное дело, естественное для нас, смертных людей. По-моему, жить, не замечая счета лет, очень страшно. Я бы не хотела родиться эльфийкой или майя.
- Но нам так мало отпущено! – ответил Ар-Фаразон. – Сколько лет? Триста? Даже если почти пятьсот, как нашему предку Элросу… Я не хочу уходить и оставлять все, что для меня дорого и важно!
Королева махнула рукой.
- Перестань забивать себе голову всякой ерундой. Живи, пока живется, люди Средиземья вон куда раньше умирают, чем мы, нуменорцы. Радуйся тому, что имеешь, и успокойся – я тебя любить не перестану. Никогда. Ни дряхлым старцем, ни даже после смерти.
Тар-Мириэль забыла об этом разговоре сразу же после завтрака – она подумала, что ее муж и в самом деле просто не очень хорошо отдохнул или увидел дурной сон. Однако король отнюдь не собирался выкидывать все из головы и жить, как раньше: мысль о том, что он все-таки смертен и в обозримом будущем непременно состарится, никак не давала ему покоя. Днем он как бы невзначай задал вопрос своему старшему советнику о том, можно ли превратить смертного в бессмертного и как именно это сделать.
- Хм, интересный вопрос, - задумался Саурон. – Есть одно гарантированное средство – какое-либо из Колец Власти или младших колец, мы их в свое время с Келебримбором довольно много в Эрегионе налепили. Только тут есть один подводный камень: нужно смотреть, кому какое подходит. Бывает так, что одно и то же кольцо могут носить разные люди, а случается, что оно действует как положено только на определенной руке, наденет его кто другой – оно в лучшем случае окажется бесполезным украшением, а в худшем – так и навредит новому владельцу. Вон взять хотя б мое, - он посмотрел на тонкий золотой ободок на безымянном пальце правой руки. – В тот день, когда мы с Кэлом его делали, мы оба, каюсь, были не совсем трезвые – я приволок четыре бутылки сортового мордорского коньяка, ну вот мы его и хлебали прямо из горлышка. В итоге мы и наложили на него особое заклятье, немножко, разумеется, накосячили. Когда наутро мы проспались и протрезвели, то поняли, что настряпали. Теперь мне приходится зорко следить за тем, чтобы мое колечко никто не взял поносить без разрешения, а то будут ему обеспечены большие неприятности и съехавшая крыша как минимум, может быть – даже еще и какие-то гадости с телесным здоровьем. Поэтому сложно все. А еще есть такая интересная штука, как эльфийская кровь.
Пока речь шла о Кольцах Власти, Ар-Фаразон слушал Зигура вполуха. С одной стороны, ему, в общем-то, наверняка бы удалось выпросить одно такое у своего советника, с другой, он был наслышан о жутких призраках, в которых с течением времени вроде как превращались носители этих милых «украшений», а такое бессмертие ему было задаром не нужно – вряд ли Ар-Зимрафель будет приятно делить ложе с бесплотным созданием. Поэтому расспрашивать Саурона о том, как Кольца Власти действуют на их носителя, он не стал, зато когда речь зашла о возможном влиянии эльфийских предков на продолжительность жизни человека, заметно встрепенулся.
- Я однажды еще в юности наблюдал очень интересную вещь, - продолжал Черный Майя. – Один эльф женился на смертной женщине, у них родилась дочь. Мать, естественно, со временем состарилась и умерла, однако девушка не старела и внешне выглядела скорее как эльфийка. Другой случай – это твои родичи Элронд и Элрос. Один был смертен, хоть и прожил очень долго, второй оказался бессмертным, хоть они и двойняшки. В легендах сказано, что они могли сами выбирать свой путь… однако меня это всегда сильно смущало, я сомневаюсь, что это вообще как-то осуществимо, я же не могу превратить себя в обычного смертного человека по собственному желанию. Эта история вызвала у меня сомнения еще и по другой причине. Один из моих… людей – вроде как вастак по имени Ульбар. Когда я с ним познакомился, то был сильно удивлен, услышав о его происхождении, потому что внешне он совершенно не похож на вастака. Оказалось, что его мать – пленная эльфийка, более того, у него есть несколько братьев. Меня это несколько заинтриговало, и я в свободное время наведался к нему на родину, где свел знакомство с некоторыми его домочадцами. Выяснилось – можешь себе это представить? – что влияние эльфийской крови на его родичей было довольно странным. Старший брат Ульбара, Рахша, стареть и не думал, более того, он взял в жены девушку-полукровку – ее отец был орком, а мама вастачкой. Так четверо из семи их детей оказались смертными и считали себя людьми! Ладно, извини, что-то я уж совсем в какие-то дебри углубился.
- Да нет, ты что, продолжай, мне очень интересно, - заверил его король с явным любопытством в голосе.
- Так вот, я еще не до конца уверен в правильности своей мысли, но мне представляется, что наличие у кого-то в предках бессмертных созданий – эльфов, майяр, даже орков – может оказать на него определенное влияние даже спустя много поколений. Посмотри вон на своего Аллора. Или на Нилузана с его отцом. Эльфы и эльфы, им только острых ушей для полной картины не хватает. Если я не ошибаюсь, вы с Нимрузиром почти ровесники, он тебя на год моложе? А выглядит он отнюдь не на год моложе, не знай я дату его рождения и то, что у него трое детей, из которых двое уже взрослые – дал бы ему на вид от силы лет девятнадцать.
Саурон, говоря об этом, даже и в мыслях не имел ничего плохого и решил, что Ар-Фаразон просто так интересуется, но в тот миг при упоминании нелюбимого четвероюродного племянника глаза короля полыхнули такой ненавистью и яростью, что и Черный Майя невольно вздрогнул. С чего бы это он? Неужели так не любит Элендила? Старший советник подумал, что зря ляпнул про родичей Фаразона – еще не оберешься потом неприятностей, будет та же история, что и с несчастным покойным Лаирэндилом, а то вдруг и что похлеще. Однако в следующую секунду король Нуменора посмотрел на Зигура вполне спокойно, и тот решил, что странная вспышка злобы ему, возможно, и померещилась.
- И как долго он будет так выглядеть? – спросил Ар-Фаразон с хорошо скрытым недовольством в голосе, которое он попытался замаскировать под шутливый тон, и спокойной улыбкой на лице. – Хотелось бы мне тоже так.
- А кто знает. Может быть, даже и вечно – если в нем эта самая кровь эльфов или даже майяр соответствующим образом себя проявит. Если бы Аллор ложился спать вовремя и не устраивал пирушки чуть ли не каждый день, то тоже бы выглядел заметно моложе своих лет.
Король слегка поморщился. Разгульная жизнь племянника была для него достаточно больным вопросом – тем более после того, как Аллор, собрав достаточно приличную сумму, купил себе в Арменелосе большой дом и объявил дяде с тетей, что ему хочется самостоятельности и теперь он намерен жить отдельно, делать что пожелает и никому не мешать. Тар-Мириэль и ее муж были очень недовольны, но препятствовать ему не стали, решив, что парень со временем повзрослеет и перебесится. Об истинных причинах поступка племянника они, конечно же, не догадывались – в отличие от старшего советника. Как-то раз Аллор признался Саурону, что ему в последнее время не особенно хочется общаться с дядей и жить с ним в одном дворце – причиной было то, что сделали с Лаирэндилом. Черный Майя лишь понимающе кивнул, но разговор продолжать не стал – для него любое воспоминание о произошедшем тоже было достаточно неприятным и болезненным.
- Пытался я его уговорить вернуться, да толку что, - с досадой произнес король.
- Не переживай, все наладится, всем молодым людям требуется почувствовать себя вольными и самостоятельными, - беззаботно махнул рукой его советник. – Ладно, давай о более приятных вещах. Вчера мы с Зимрабет узнали, что у нас будет второй сын. Ждем где-то в марте.
Ар-Фаразон скрипнул зубами, но потом попытался изобразить искреннюю радость. Проклятье! У других вон уже по двое-трое детей, а то и больше, у этого мерзавца Элендила уже взрослые сыновья, а от генеалогического древа королей Нуменора скоро останется генеалогический пень! Мало того, эта Верная мразь еще и выглядит слишком хорошо! Ну ничего, посмотрим, сколько он еще продержится, надо бы Амандила с его сторонничками еще чуточку поприжать, пусть подергаются!
Наблюдая за тем, как люди вокруг возятся с совсем еще маленькими или уже подрастающими детьми, король временами чувствовал отчаяние и тоску. Это могли бы быть его сыновья и дочери, они могли бы сейчас играть друг с другом, ходить в школу, учиться читать и писать, взрослеть, влюбляться… Недавно Долгубар рассказал ему о том, что его старшая дочь Дулгухиль тайком вздыхает по какому-то неизвестному юноше – как он ни расспрашивал ее, она так и не согласилась назвать имя того, кто так мил ее сердцу. Насколько отец смог понять, возлюбленный девушки даже не догадывался о ее симпатии к нему, а признаться в любви сама она то ли боялась, то ли стеснялась. Как-то раз она поделилась своей тайной с Зимрабет, в порыве отчаяния сказав, что утопится в пруду, если парень не ответит ей взаимностью, но над этим ее подруга детства с мужем только посмеялись.
- Ты что, серьезно? – недоверчиво спросил Зигур. – И тебе придется глотать грязную вонючую воду, в которой плавают лягушки, тина, а порой и что похуже.
- Ага, а я на берег провожу и глубже место укажу, - вовсю хохотала Зимрабет.
Когда Долгубар говорил об этой забавной истории из жизни своей повзрослевшей девочки, в его голосе даже слышалась отцовская гордость – надо же, моя малышка такая взрослая, что уже влюбилась! Не успеем оглянуться, как сыграем свадьбу, пойдут внуки… Ар-Фаразон в очередной раз вымученно улыбнулся. У Зигура тоже были свои сложности – все-таки в душе народ его побаивался, и многие люди не позволяли своим детям играть с «Сауроновыми отродьями», вследствие чего Мортауру и Зимрамит приходилось по большей части возиться друг с другом, но зато у него были сын и дочь, да тут еще и третий на подходе, к тому же он никогда не состарится и не умрет!
Масла в огонь подлил еще один приближенный Ар-Фаразона – Дулгухор. Этому человеку король доверил особую миссию – поручил ему следить за своими ненавистными троюродными братьями, а заодно и членами их семей, дабы снова ничего не выкинули. Переодевшись обычным торговцем, перекрасив волосы и приклеив фальшивую бороду, Дулгухор время от времени тайком наведывался в Роменну, а потом в подробностях докладывал королю, что там поделывают Амандил с Элентиром. В этот раз он привез весть о том, что жена Нилузана, старшего сына Элендила, тоже ждет ребенка.
Узнав об этом, король почувствовал, как в его душе поднимается бешеный гнев. Почему? Почему?! Почему судьба столь несправедлива??! Проклятый Нимрузиров щенок, будь он трижды неладен! Вот бы у его женушки выкидыш случился, так ведь не случится – почему-то жизнь дает одним все, а другим ничего! У тех, кто мечтает о наследнике, нет ни одного ребенка, а вот те, кому бы вообще не плодиться, иногда умудряются обзавестись и десятью-двенадцатью! Внутренне кипя от злобы, он стал напряженно думать, что бы еще изобрести такое, чтобы превратить жизнь ненавистных Верных родичей в непрекращающийся кошмар наяву. С одной стороны, он все-таки глава государства и вполне мог бы отдать приказ арестовать Амандила с семьей, а потом устроить всем этим ублюдкам, включая беременную женушку Нилузана, публичную казнь, с другой – что-то его останавливало. Как-никак они ему не чужие по крови, да и народ может не понять и не оценить такого шага. Наверное, все-таки лучше будет либо держать их под бдительным присмотром, либо вынудить уехать с Острова куда-нибудь подальше, чтобы впредь от них и о них не было ни слуху, ни духу.
Новость, которую Дулгухор сообщил королю, была правдивой: поздней весной 3298 года Фириэль поняла, что ждет ребенка. Радости ее домочадцев не было предела, только вот будущий отец чувствовал скорее беспокойство и неподвластный ему страх. Теперь на нем лежит куда большая ответственность – не только за себя и взрослых членов своей семьи, с которыми в эти страшные дни может случиться все что угодно, но и за сына, который должен в скором времени появиться на свет. В какое-то мгновение все происходящее показалось ему совершенно невыносимым, чтобы держать его в себе, и он попытался, улучив удобный момент, поделиться своими мыслями с отцом. Однако реальность была слишком ужасна, чтобы так вот открыто о ней говорить: Элендил сам время от времени ощущал себя треснувшей фарфоровой чашкой, которую положили в основание огромного здания вместо каменного блока, а теперь возводят над ней все новые и новые этажи. Вместо того, чтобы как-то поддержать и успокоить сына, он принялся снова на него кричать.
- Исилдур, прекрати немедленно! Ты все-таки мужчина, а не девчонка, и не имеешь права бояться! Если я еще раз услышу от тебя такие вещи – ты мне больше не сын!
В его душе были живы воспоминания о собственном детстве – когда маленький Элендил, играя в саду или на улице, умудрялся случайно упасть или пораниться либо чего-то пугался и плакал, то отец принимался сурово отчитывать его за слабость, непростительную для будущего мужчины и воина. Элендил не считал это чем-то из ряда вон выходящим, более того – полагал, что именно так и никак иначе должны вести себя родители, иначе их сыновья вырастут трусами и слабыми духом людьми. Однажды, когда ему довелось по делам побывать в Средиземье, он был сильно поражен, увидев харадскую похоронную процессию: один пожилой южанин работал на постройке крепости и разбился насмерть, случайно сорвавшись с лесов. Многочисленные родственники харадца рыдали в голос, совершенно не стесняясь того, что их может кто-то увидеть, при этом – и это особенно удивило Элендила – плакали не только жена и невестки, но и сыновья покойного. Нуменорцы косились на южан с явным непониманием: им – как Верным, так и Черным – с детства внушали, что лить слезы на людях – в высшей степени неприлично и позорно, в особенности для мужчин.
Исилдур ничего не ответил, только подошел к окну и отодвинул занавеску, глядя на улицу. Сегодня под утро ему приснился до невообразимого яркий кошмар, в котором Саурон с горящими древней, как сам мир, ненавистью синими глазами и злобной улыбкой, похожей на волчий оскал, занес кривой нож над его маленьким сыном, лежащим в колыбельке, а ребенок при этом спокойно улыбался и тянул свои пухленькие ручки к сверкающему клинку, видимо, решив, что это какая-то новая интересная игрушка, и не подозревая о том, что ему сейчас придет конец. Старший сын Элендила проснулся в холодном поту, потрясенный этим сном. В первое мгновение он ощутил страшную пустоту – как будто из его сознания внезапно исчезли все мысли – и жуткий страх, с которым невозможно совладать, который нельзя описать и даже хоть как-то выразить словами, страх, который затопил его душу и лишил его возможности думать и действовать. Встав с кровати, он выпил стакан холодной воды и попытался снова заснуть, но так и не смог. Увиденное не отпускало его весь день, а сейчас он почувствовал себя невероятно одиноким. Даже и с отцом поделиться не получилось… наверное, не стоило об этом говорить, нехорошо как-то вышло. С матерью или Фириэлью тем более беседовать не нужно, они все-таки женщины, а его долг как мужчины – их защищать, если он начнет им говорить, как ему сейчас плохо, что им тогда делать? Анарион? Не поймет, он во всем слушается отца. Хэрендил же вообще растет очень пугливым – как ни ругаются на него родители, он все равно продолжает от каждого куста шарахаться, хотя уже не малыш. Хотя оно и неудивительно: порой, слыша доносящиеся с улицы звуки очередного погрома, крики о помощи или вопли пьяных арузани, он в слезах прибегал к Исилдуру, и тот принимался изображать из себя уверенного в себе, бесстрашного и всемогущего старшего брата, успокаивал Хэрендила и говорил, что все будет в порядке, пусть даже ему самому мало в это верилось.
Во дворе соседнего дома, который когда-то принадлежал Нолондилу, старший сын Гимильзагара, того самого светловолосого морадана, получившего в безвозмездное пользование законную собственность одного из лордов Андуниэ, гулял со своей младшей сестренкой. Она родилась в апреле 3289 года, и это событие довольно сильно удивило многих жителей города, поскольку ее отец и мать были уже далеко не молоды. Местные женщины, увидев Дулгунитиль, жену Гимильзагара, с животом, дружно изумлялись, как она вообще смогла понести в ее-то годы. Поначалу все были уверены, что она либо непременно умрет от родов, либо ребенок окажется слабоумным калекой, однако в итоге на свет появилась совершенно здоровая девочка. Везет этим проклятым Сауроновым прихвостням, им хотя бы не надо за своих детей бояться, они спокойно бегают по улице, ходят в школу… Будет ли в его жизни время, когда его перестанет терзать страх за близких?
ficbook.net/readfic/94084/3317397#part_content
Саушка рассуждает о генетике, у Ар-Фаразона постепенно съезжает крыша, а у Исилдура скоро должен родиться ЭлендурЗа завтраком Тар-Мириэль заметила, что ее муж явно чем-то обеспокоен. Она какое-то время колебалась, спросить или не спросить, в чем дело – король не слишком любил вмешательства в свои личные дела, но потом решила все же поинтересоваться, чтобы он не обвинил ее в свою очередь в безразличии.
- Дорогой, что случилось? Мне кажется, что… - осторожно начала она.
- Зимрафель, - перебил ее муж, - скажи мне одну вещь. Только честно.
- Хорошо… - замялась она, не зная, чего ждать.
- Если я состарюсь и перестану выглядеть так, как раньше, ты будешь по-прежнему меня любить? Или разлюбишь?
- Фаразон, что на тебя сегодня нашло? – удивленно покосилась на него королева. – Ты плохо спал? У тебя болит голова? Ты нездоров?
Король тяжело вздохнул.
- Мне кажется, что в последнее время я стал хуже выглядеть. Наверное, я все-таки старею, как и все люди. Ты этого не заметила?
Тар-Мириэль окинула супруга оценивающим взглядом.
- Милый, не неси чушь. Видимо, ты все-таки плохо выспался. Ты прекрасно выглядишь. Я очень тебя люблю. Конечно, рано или поздно мы состаримся и умрем, но это вполне обычное дело, естественное для нас, смертных людей. По-моему, жить, не замечая счета лет, очень страшно. Я бы не хотела родиться эльфийкой или майя.
- Но нам так мало отпущено! – ответил Ар-Фаразон. – Сколько лет? Триста? Даже если почти пятьсот, как нашему предку Элросу… Я не хочу уходить и оставлять все, что для меня дорого и важно!
Королева махнула рукой.
- Перестань забивать себе голову всякой ерундой. Живи, пока живется, люди Средиземья вон куда раньше умирают, чем мы, нуменорцы. Радуйся тому, что имеешь, и успокойся – я тебя любить не перестану. Никогда. Ни дряхлым старцем, ни даже после смерти.
Тар-Мириэль забыла об этом разговоре сразу же после завтрака – она подумала, что ее муж и в самом деле просто не очень хорошо отдохнул или увидел дурной сон. Однако король отнюдь не собирался выкидывать все из головы и жить, как раньше: мысль о том, что он все-таки смертен и в обозримом будущем непременно состарится, никак не давала ему покоя. Днем он как бы невзначай задал вопрос своему старшему советнику о том, можно ли превратить смертного в бессмертного и как именно это сделать.
- Хм, интересный вопрос, - задумался Саурон. – Есть одно гарантированное средство – какое-либо из Колец Власти или младших колец, мы их в свое время с Келебримбором довольно много в Эрегионе налепили. Только тут есть один подводный камень: нужно смотреть, кому какое подходит. Бывает так, что одно и то же кольцо могут носить разные люди, а случается, что оно действует как положено только на определенной руке, наденет его кто другой – оно в лучшем случае окажется бесполезным украшением, а в худшем – так и навредит новому владельцу. Вон взять хотя б мое, - он посмотрел на тонкий золотой ободок на безымянном пальце правой руки. – В тот день, когда мы с Кэлом его делали, мы оба, каюсь, были не совсем трезвые – я приволок четыре бутылки сортового мордорского коньяка, ну вот мы его и хлебали прямо из горлышка. В итоге мы и наложили на него особое заклятье, немножко, разумеется, накосячили. Когда наутро мы проспались и протрезвели, то поняли, что настряпали. Теперь мне приходится зорко следить за тем, чтобы мое колечко никто не взял поносить без разрешения, а то будут ему обеспечены большие неприятности и съехавшая крыша как минимум, может быть – даже еще и какие-то гадости с телесным здоровьем. Поэтому сложно все. А еще есть такая интересная штука, как эльфийская кровь.
Пока речь шла о Кольцах Власти, Ар-Фаразон слушал Зигура вполуха. С одной стороны, ему, в общем-то, наверняка бы удалось выпросить одно такое у своего советника, с другой, он был наслышан о жутких призраках, в которых с течением времени вроде как превращались носители этих милых «украшений», а такое бессмертие ему было задаром не нужно – вряд ли Ар-Зимрафель будет приятно делить ложе с бесплотным созданием. Поэтому расспрашивать Саурона о том, как Кольца Власти действуют на их носителя, он не стал, зато когда речь зашла о возможном влиянии эльфийских предков на продолжительность жизни человека, заметно встрепенулся.
- Я однажды еще в юности наблюдал очень интересную вещь, - продолжал Черный Майя. – Один эльф женился на смертной женщине, у них родилась дочь. Мать, естественно, со временем состарилась и умерла, однако девушка не старела и внешне выглядела скорее как эльфийка. Другой случай – это твои родичи Элронд и Элрос. Один был смертен, хоть и прожил очень долго, второй оказался бессмертным, хоть они и двойняшки. В легендах сказано, что они могли сами выбирать свой путь… однако меня это всегда сильно смущало, я сомневаюсь, что это вообще как-то осуществимо, я же не могу превратить себя в обычного смертного человека по собственному желанию. Эта история вызвала у меня сомнения еще и по другой причине. Один из моих… людей – вроде как вастак по имени Ульбар. Когда я с ним познакомился, то был сильно удивлен, услышав о его происхождении, потому что внешне он совершенно не похож на вастака. Оказалось, что его мать – пленная эльфийка, более того, у него есть несколько братьев. Меня это несколько заинтриговало, и я в свободное время наведался к нему на родину, где свел знакомство с некоторыми его домочадцами. Выяснилось – можешь себе это представить? – что влияние эльфийской крови на его родичей было довольно странным. Старший брат Ульбара, Рахша, стареть и не думал, более того, он взял в жены девушку-полукровку – ее отец был орком, а мама вастачкой. Так четверо из семи их детей оказались смертными и считали себя людьми! Ладно, извини, что-то я уж совсем в какие-то дебри углубился.
- Да нет, ты что, продолжай, мне очень интересно, - заверил его король с явным любопытством в голосе.
- Так вот, я еще не до конца уверен в правильности своей мысли, но мне представляется, что наличие у кого-то в предках бессмертных созданий – эльфов, майяр, даже орков – может оказать на него определенное влияние даже спустя много поколений. Посмотри вон на своего Аллора. Или на Нилузана с его отцом. Эльфы и эльфы, им только острых ушей для полной картины не хватает. Если я не ошибаюсь, вы с Нимрузиром почти ровесники, он тебя на год моложе? А выглядит он отнюдь не на год моложе, не знай я дату его рождения и то, что у него трое детей, из которых двое уже взрослые – дал бы ему на вид от силы лет девятнадцать.
Саурон, говоря об этом, даже и в мыслях не имел ничего плохого и решил, что Ар-Фаразон просто так интересуется, но в тот миг при упоминании нелюбимого четвероюродного племянника глаза короля полыхнули такой ненавистью и яростью, что и Черный Майя невольно вздрогнул. С чего бы это он? Неужели так не любит Элендила? Старший советник подумал, что зря ляпнул про родичей Фаразона – еще не оберешься потом неприятностей, будет та же история, что и с несчастным покойным Лаирэндилом, а то вдруг и что похлеще. Однако в следующую секунду король Нуменора посмотрел на Зигура вполне спокойно, и тот решил, что странная вспышка злобы ему, возможно, и померещилась.
- И как долго он будет так выглядеть? – спросил Ар-Фаразон с хорошо скрытым недовольством в голосе, которое он попытался замаскировать под шутливый тон, и спокойной улыбкой на лице. – Хотелось бы мне тоже так.
- А кто знает. Может быть, даже и вечно – если в нем эта самая кровь эльфов или даже майяр соответствующим образом себя проявит. Если бы Аллор ложился спать вовремя и не устраивал пирушки чуть ли не каждый день, то тоже бы выглядел заметно моложе своих лет.
Король слегка поморщился. Разгульная жизнь племянника была для него достаточно больным вопросом – тем более после того, как Аллор, собрав достаточно приличную сумму, купил себе в Арменелосе большой дом и объявил дяде с тетей, что ему хочется самостоятельности и теперь он намерен жить отдельно, делать что пожелает и никому не мешать. Тар-Мириэль и ее муж были очень недовольны, но препятствовать ему не стали, решив, что парень со временем повзрослеет и перебесится. Об истинных причинах поступка племянника они, конечно же, не догадывались – в отличие от старшего советника. Как-то раз Аллор признался Саурону, что ему в последнее время не особенно хочется общаться с дядей и жить с ним в одном дворце – причиной было то, что сделали с Лаирэндилом. Черный Майя лишь понимающе кивнул, но разговор продолжать не стал – для него любое воспоминание о произошедшем тоже было достаточно неприятным и болезненным.
- Пытался я его уговорить вернуться, да толку что, - с досадой произнес король.
- Не переживай, все наладится, всем молодым людям требуется почувствовать себя вольными и самостоятельными, - беззаботно махнул рукой его советник. – Ладно, давай о более приятных вещах. Вчера мы с Зимрабет узнали, что у нас будет второй сын. Ждем где-то в марте.
Ар-Фаразон скрипнул зубами, но потом попытался изобразить искреннюю радость. Проклятье! У других вон уже по двое-трое детей, а то и больше, у этого мерзавца Элендила уже взрослые сыновья, а от генеалогического древа королей Нуменора скоро останется генеалогический пень! Мало того, эта Верная мразь еще и выглядит слишком хорошо! Ну ничего, посмотрим, сколько он еще продержится, надо бы Амандила с его сторонничками еще чуточку поприжать, пусть подергаются!
Наблюдая за тем, как люди вокруг возятся с совсем еще маленькими или уже подрастающими детьми, король временами чувствовал отчаяние и тоску. Это могли бы быть его сыновья и дочери, они могли бы сейчас играть друг с другом, ходить в школу, учиться читать и писать, взрослеть, влюбляться… Недавно Долгубар рассказал ему о том, что его старшая дочь Дулгухиль тайком вздыхает по какому-то неизвестному юноше – как он ни расспрашивал ее, она так и не согласилась назвать имя того, кто так мил ее сердцу. Насколько отец смог понять, возлюбленный девушки даже не догадывался о ее симпатии к нему, а признаться в любви сама она то ли боялась, то ли стеснялась. Как-то раз она поделилась своей тайной с Зимрабет, в порыве отчаяния сказав, что утопится в пруду, если парень не ответит ей взаимностью, но над этим ее подруга детства с мужем только посмеялись.
- Ты что, серьезно? – недоверчиво спросил Зигур. – И тебе придется глотать грязную вонючую воду, в которой плавают лягушки, тина, а порой и что похуже.
- Ага, а я на берег провожу и глубже место укажу, - вовсю хохотала Зимрабет.
Когда Долгубар говорил об этой забавной истории из жизни своей повзрослевшей девочки, в его голосе даже слышалась отцовская гордость – надо же, моя малышка такая взрослая, что уже влюбилась! Не успеем оглянуться, как сыграем свадьбу, пойдут внуки… Ар-Фаразон в очередной раз вымученно улыбнулся. У Зигура тоже были свои сложности – все-таки в душе народ его побаивался, и многие люди не позволяли своим детям играть с «Сауроновыми отродьями», вследствие чего Мортауру и Зимрамит приходилось по большей части возиться друг с другом, но зато у него были сын и дочь, да тут еще и третий на подходе, к тому же он никогда не состарится и не умрет!
Масла в огонь подлил еще один приближенный Ар-Фаразона – Дулгухор. Этому человеку король доверил особую миссию – поручил ему следить за своими ненавистными троюродными братьями, а заодно и членами их семей, дабы снова ничего не выкинули. Переодевшись обычным торговцем, перекрасив волосы и приклеив фальшивую бороду, Дулгухор время от времени тайком наведывался в Роменну, а потом в подробностях докладывал королю, что там поделывают Амандил с Элентиром. В этот раз он привез весть о том, что жена Нилузана, старшего сына Элендила, тоже ждет ребенка.
Узнав об этом, король почувствовал, как в его душе поднимается бешеный гнев. Почему? Почему?! Почему судьба столь несправедлива??! Проклятый Нимрузиров щенок, будь он трижды неладен! Вот бы у его женушки выкидыш случился, так ведь не случится – почему-то жизнь дает одним все, а другим ничего! У тех, кто мечтает о наследнике, нет ни одного ребенка, а вот те, кому бы вообще не плодиться, иногда умудряются обзавестись и десятью-двенадцатью! Внутренне кипя от злобы, он стал напряженно думать, что бы еще изобрести такое, чтобы превратить жизнь ненавистных Верных родичей в непрекращающийся кошмар наяву. С одной стороны, он все-таки глава государства и вполне мог бы отдать приказ арестовать Амандила с семьей, а потом устроить всем этим ублюдкам, включая беременную женушку Нилузана, публичную казнь, с другой – что-то его останавливало. Как-никак они ему не чужие по крови, да и народ может не понять и не оценить такого шага. Наверное, все-таки лучше будет либо держать их под бдительным присмотром, либо вынудить уехать с Острова куда-нибудь подальше, чтобы впредь от них и о них не было ни слуху, ни духу.
Новость, которую Дулгухор сообщил королю, была правдивой: поздней весной 3298 года Фириэль поняла, что ждет ребенка. Радости ее домочадцев не было предела, только вот будущий отец чувствовал скорее беспокойство и неподвластный ему страх. Теперь на нем лежит куда большая ответственность – не только за себя и взрослых членов своей семьи, с которыми в эти страшные дни может случиться все что угодно, но и за сына, который должен в скором времени появиться на свет. В какое-то мгновение все происходящее показалось ему совершенно невыносимым, чтобы держать его в себе, и он попытался, улучив удобный момент, поделиться своими мыслями с отцом. Однако реальность была слишком ужасна, чтобы так вот открыто о ней говорить: Элендил сам время от времени ощущал себя треснувшей фарфоровой чашкой, которую положили в основание огромного здания вместо каменного блока, а теперь возводят над ней все новые и новые этажи. Вместо того, чтобы как-то поддержать и успокоить сына, он принялся снова на него кричать.
- Исилдур, прекрати немедленно! Ты все-таки мужчина, а не девчонка, и не имеешь права бояться! Если я еще раз услышу от тебя такие вещи – ты мне больше не сын!
В его душе были живы воспоминания о собственном детстве – когда маленький Элендил, играя в саду или на улице, умудрялся случайно упасть или пораниться либо чего-то пугался и плакал, то отец принимался сурово отчитывать его за слабость, непростительную для будущего мужчины и воина. Элендил не считал это чем-то из ряда вон выходящим, более того – полагал, что именно так и никак иначе должны вести себя родители, иначе их сыновья вырастут трусами и слабыми духом людьми. Однажды, когда ему довелось по делам побывать в Средиземье, он был сильно поражен, увидев харадскую похоронную процессию: один пожилой южанин работал на постройке крепости и разбился насмерть, случайно сорвавшись с лесов. Многочисленные родственники харадца рыдали в голос, совершенно не стесняясь того, что их может кто-то увидеть, при этом – и это особенно удивило Элендила – плакали не только жена и невестки, но и сыновья покойного. Нуменорцы косились на южан с явным непониманием: им – как Верным, так и Черным – с детства внушали, что лить слезы на людях – в высшей степени неприлично и позорно, в особенности для мужчин.
Исилдур ничего не ответил, только подошел к окну и отодвинул занавеску, глядя на улицу. Сегодня под утро ему приснился до невообразимого яркий кошмар, в котором Саурон с горящими древней, как сам мир, ненавистью синими глазами и злобной улыбкой, похожей на волчий оскал, занес кривой нож над его маленьким сыном, лежащим в колыбельке, а ребенок при этом спокойно улыбался и тянул свои пухленькие ручки к сверкающему клинку, видимо, решив, что это какая-то новая интересная игрушка, и не подозревая о том, что ему сейчас придет конец. Старший сын Элендила проснулся в холодном поту, потрясенный этим сном. В первое мгновение он ощутил страшную пустоту – как будто из его сознания внезапно исчезли все мысли – и жуткий страх, с которым невозможно совладать, который нельзя описать и даже хоть как-то выразить словами, страх, который затопил его душу и лишил его возможности думать и действовать. Встав с кровати, он выпил стакан холодной воды и попытался снова заснуть, но так и не смог. Увиденное не отпускало его весь день, а сейчас он почувствовал себя невероятно одиноким. Даже и с отцом поделиться не получилось… наверное, не стоило об этом говорить, нехорошо как-то вышло. С матерью или Фириэлью тем более беседовать не нужно, они все-таки женщины, а его долг как мужчины – их защищать, если он начнет им говорить, как ему сейчас плохо, что им тогда делать? Анарион? Не поймет, он во всем слушается отца. Хэрендил же вообще растет очень пугливым – как ни ругаются на него родители, он все равно продолжает от каждого куста шарахаться, хотя уже не малыш. Хотя оно и неудивительно: порой, слыша доносящиеся с улицы звуки очередного погрома, крики о помощи или вопли пьяных арузани, он в слезах прибегал к Исилдуру, и тот принимался изображать из себя уверенного в себе, бесстрашного и всемогущего старшего брата, успокаивал Хэрендила и говорил, что все будет в порядке, пусть даже ему самому мало в это верилось.
Во дворе соседнего дома, который когда-то принадлежал Нолондилу, старший сын Гимильзагара, того самого светловолосого морадана, получившего в безвозмездное пользование законную собственность одного из лордов Андуниэ, гулял со своей младшей сестренкой. Она родилась в апреле 3289 года, и это событие довольно сильно удивило многих жителей города, поскольку ее отец и мать были уже далеко не молоды. Местные женщины, увидев Дулгунитиль, жену Гимильзагара, с животом, дружно изумлялись, как она вообще смогла понести в ее-то годы. Поначалу все были уверены, что она либо непременно умрет от родов, либо ребенок окажется слабоумным калекой, однако в итоге на свет появилась совершенно здоровая девочка. Везет этим проклятым Сауроновым прихвостням, им хотя бы не надо за своих детей бояться, они спокойно бегают по улице, ходят в школу… Будет ли в его жизни время, когда его перестанет терзать страх за близких?
ficbook.net/readfic/94084/3317397#part_content
@темы: Средиземье, фанфики
-
-
18.08.2013 в 17:03Хорошее обоснование)
а от генеалогического древа королей Нуменора скоро останется генеалогический пень!
Отлично сказано
-
-
18.08.2013 в 19:24