Сделай доброе дело - помоги Злу победить! // Душитель свободы и демократии// EVIL IS GOOD
Уважаемые читатели, уберите несовершеннолетних от экранов. Это реальное НЦ-21. Убийство с особой жестокостью и изнасилование одного из ОМП без графического описания, тяжелая моральная травма у другого ключевого персонажа, упоминается секс с животными!!!!!!!Нэстар быстро нашел городскую стражу; конечно, поначалу никто не хотел идти с ним и что-либо предпринимать, все только смеялись над семейными дрязгами Верных, но потом согласились вмешаться – разумеется, юноше пришлось для этого пообещать арузани некое отнюдь не символическое материальное вознаграждение. Он боялся, что жестокий отец изобьет его невесту до полусмерти и она из-за этого потеряет ребенка – то, что малыш не от него, Нэстара как-то уже и не волновало, однако он и не подозревал, что впереди его ждет нечто куда более страшное.
Юноша отправился в дом лорда Нолондила вместе со стражниками, с трудом скрывая свою тревогу за Исилвэн. Один Эру знает, что там за это время могло с ней случиться – наверняка ему сейчас придется еще и за врачом бежать или самому оказывать девушке помощь.
-Открыть, именем короля!-постучал в дверь Тамархил, начальник стражи. Нэстар почти что почувствовал облегчение – из дома больше не слышались крики и брань. Несмотря на то, что стучать пришлось не единожды, внутри не было заметно никаких признаков жизни. Потом наконец до стражников донеслись звуки шагов – кто-то спускался вниз по лестнице, и дверь все-таки распахнулась.
-Чем обязан вашему визиту?-коротко спросил Нолондил на Адунаике и тут же замер, увидев на пороге своего несостоявшегося зятя.-Ага, нашел себе непрошеных защитничков, развратный ублюдок! Поговорить бы с твоим отцом, что он воспитал такого распущенного сквернавца!
-Вам завидно, что мы с Исилвэн любим друг друга?-смело ответил Нэстар.-Что вы с ней сделали?
Тот угрюмо молчал. Юноша же почувствовал, что в воздухе носится запах жареного… или горелого, как будто невнимательная хозяйка недосмотрела за мясом, и оно превратилось почти что в угольки. Неужели папаша в кои-то веки раз расщедрился на хороший ужин? Исилвэн же теперь еще хуже влетит – за то, что плохо приготовила еду! Ну ничего, он сегодня же заберет ее из этого проклятого дома, они будут жить вместе долго и счастливо, и он больше никому не позволит тронуть свою любимую жену даже пальцем!
-Где ваша дочь, милорд?-грозно поинтересовался Тамархил, в упор глядя на Нолондила.-Нам доложили, что вы ее зверски избиваете.
-Наверху,-тот посторонился, пропуская стражников в дом. Нэстар слегка расслабился: значит, с Исилвэн все в порядке – изверги-родители не успели сделать с ней что-то уж совсем страшное, зато отцу теперь придется откупаться от властей, чтобы не попасть в темницу. С замирающим сердцем он пошел вверх по лестнице. Запах горелого мяса становился все сильнее, но юноша не обращал на это внимания. Главное сейчас – это немедленно увести отсюда Исилвэн; конечно, они еще не женаты, и люди непременно будут говорить всякие гадости, но ему плевать – он сегодня же оставит ее у себя, а завтра они поженятся. Было бы хорошо уговорить и Лаирэндила пойти с ними, если он согласится… должен согласиться! На этом настаивал и отец Нэстара: что они, в конце концов, не найдут для родича куска хлеба и свободного угла?
В кухне творилось что-то странное: запах горелого мяса стал настолько сильным, что всех едва не затошнило, но на столе, как ни странно, не стояло никакой еды. Леди Аэрин сидела на колченогом стуле неподвижно, как статуя, сложив руки на посеревшем от времени переднике, и казалось, что она не испытывает совершенно никаких эмоций, Лаирэндил же, напротив, забился в угол с выражением немого ужаса в глазах и сидел на полу, обхватив колени руками, а по его исхудавшему лицу с нездоровым румянцем на щеках градом катились слезы. Исилвэн рядом не было. Нэстар похолодел: что-то было неладно.
-И где же ваша дочь?-снова спросил Тамархил.
-Там,-Нолондил с ледяным спокойствием и одновременно полубезумной улыбкой на лице указал начальнику стражи на большую каменную печь в углу кухни. Недоверие на лице Тамархила быстро сменилось животным ужасом; он шагнул туда и отодвинул заслонку. В следующее мгновение бедного нуменорца вывернуло наизнанку прямо возле печи: такого он не видел никогда. Собравшись с духом, он снова задвинул железную дверцу, но Нэстар на свою беду краем глаза еще успел взглянуть на то, что еще пару часов назад было его любимой Исилвэн. В ужасе он бросился вон из дома, борясь с рвотными позывами и давясь рыданиями: осознать произошедшее было выше его сил.
Тамархил и стражники не обратили на него внимания; им было не до того – настолько всем было плохо, даже тем, кто по долгу службы успел повидать виды. Начальник с трудом выпрямился, собираясь с духом; руки у него дрожали, глаза сверкали гневом.
-В темницу обоих, и этого… выродка, и его женушку. Казнить сегодня же. Кто-нибудь, немедленно обыщите дом, если найдете эльфийские книги – немедленно уничтожить, будем считать это отягчающим обстоятельством. Есть добровольцы?
-А можно нам?-спросил Уризагар, который вместе со своим братцем Ломизиром как раз оказался в тот злополучный день на службе; ему пришла в голову мысль о том, что в жилище одного из лордов Андуниэ непременно найдется чем поживиться. Тамархил коротко кивнул, с мрачным удовлетворением наблюдая, как его подручные выволакивают из кухни Нолондила и Аэрин – те, к его изумлению, даже не сопротивлялись и шли с обреченной покорностью, словно приняв свой арест как должное и неизбежное, при этом отец-убийца не переставал странно улыбаться, обводя арузани полубезумным взглядом, а мать выглядела как восковая кукла или забальзамированный труп, который переставляет ноги при помощи магии.
-Ой, смотри,-воскликнул Ломизир,-а мы кое о ком забыли.
С выражением вожделения и агрессивного слабоумия на лице мораданеныш ткнул пальцем в угол, где по-прежнему неподвижно сидел несчастный Лаирэндил с лицом белее, чем бумага. Когда тайна Исилвэн раскрылась, он пытался защищать сестру от родителей как мог, но потом силы все же оставили его, и юноша лишился чувств, а когда пришел в себя, было уже поздно кого-либо спасать – девушка уже даже не кричала и не звала на помощь. От природы Лаирэндил, как и все из рода Элроса, был очень хорош собой, а из-за слабого здоровья не отличался крепким сложением и выглядел явно моложе своих лет, и это не ускользнуло от взгляда двух малолетних озабоченных выродков, которые уже успели косвенным образом отправить на тот свет его сестру. Не так давно не в меру темпераментные мораданеныши, страдая от невозможности удовлетворить свои низменные потребности обычным путем, зверски изнасиловали соседского поросенка; за этим мерзким занятием их застал Абарзагар и как следует отдубасил сыновей палкой. Бедное животное пошло на отбивные, и папаша как следует заплатил соседу, чтобы тот его не позорил и не трепал зря языком, но двум умственно отсталым юным дегенератам от этого было не легче – поскольку мозгов у них не было и в помине, вся жизненная энергия уходила, как любил говорить их отец, исключительно под хвост.
Уризагар, однако, быстро смекнул, что имеет в виду его брат.
-Хочешь поразвлечься?
-Эй, уроды малолетние, вы что – совсем охренели оба?-возмутился услышавший это Тамархил.-Оставьте парня в покое, он еще ребенок совсем, у меня сын его возраста, найдите себе какую-нибудь бабу!
-Слушайте, это уже никуда не годится, найдите себе девушек, в самом деле…-краснея, произнес еще один молодой стражник – Аттузир, недавно поступивший на службу.
-Пошел ты на х*й,-нагло ухмыльнулся Ломизир.-Если вякнешь хоть что нашему отцу или даже еще раз возмутишься, то пеняй на себя, мы всем расскажем, что у тебя теща Верная, только ты это ото всех скрываешь. А про тебя, Аттузир, все завтра узнают, что ты про короля и королеву похабные песенки распевал, и оправдываться ты будешь в камере пыток.
-Попробуй тогда отмойся,-поддержал его Уризагар.-Быстренько и за тобой Тайная Стража придет, а твоего сыночка продадут харадцам в рабство, и будет он там под палящим солнцем надрываться на чайной плантации, а южане еще и за малейшую провинность кнутом выдерут, хорошо, если его еще до продажи слуги лорда Миналбэля во все места не вы*#ут. Так что заткни хлебало.
Бедному Тамархилу, несмотря на все его негодование и жалость к ни в чем не повинному Лаирэндилу, ничего не осталось, как промолчать – к сожалению, его теща действительно происходила из семьи Верных, а о том, что Тайная Стража любит подрабатывать путем продажи арестованных и осужденных на смерть врагов короля в рабство южанам, знатным морэдайн, а то и вообще оркам или вастакам на материке, все так или иначе слышали. Все-таки единственный сын и собственная семья для него были намного важнее и дороже, чем какой-то чужой человек, пусть парню и придется страдать ни за что, а из двух зол лучше выбирать меньшее. Аттузир тоже счел за лучшее сделать вид, что ему наплевать на безумные выходки близнецов, и поскорее уйти из кухни – себе дороже, еще и в самом деле донесут на него куда следует, потом ведь ничего не докажешь.
-Ладно, делайте что хотите,-махнул начальник стражи рукой и направился к выходу, ему больше не хотелось задерживаться в этом кошмарном доме.-Все, что найдете – ваше.
После ссоры с отцом и братом Исилдур заперся в своей комнате, не желая ни с кем разговаривать; перепуганная до полусмерти Фириэль пыталась уговорить мужа все-таки открыть, но тот даже ей не ответил, и молодая женщина, тяжело вздохнув, отправилась спать одна в другую комнату. Тем не менее почти всю ночь она пролежала, глядя в темноту и не смыкая глаз, потому что ее слишком тревожила судьба Исилвэн, а под утро все-таки провалилась в сон, но отдых ее был недолгим – совсем скоро ее разбудил испуганный голос Дагнира, который сообщал ее родичам о том, что к лорду Нолондилу наведалась городская стража и его арестовали вместе с леди Аэрин. Фириэль мгновенно вскочила с кровати и, даже не надевая туфель, в одной ночной рубашке и босиком бросилась в кухню.
-Что произошло? – испуганно пролепетала она, даже не поприветствовав никого из родичей. – Где Исилвэн? Она жива? Что с ней?
Дагнир с тяжелым вздохом опустил глаза. Фириэль, бросив беглый взгляд на свою свекровь, сидящую в кресле в углу кухни, увидела, что та смертельно бледна и тихо плачет в немом отчаянии.
-Что случилось? – закричала в полный голос молодая женщина, не обращая внимания на осуждающие взгляды домочадцев. – Что все-таки с Исилвэн?
-Нолондилу и его супруге пришел конец, - все-таки решился произнести слуга. – Вчера их арестовали арузани.
-За что? – настойчиво продолжала Фириэль, про себя молясь, чтобы это не было связано с ее родственницей и подругой. Великие Валар, пусть это будут запрещенные книги, оскорбление короля, да что угодно, только бы Исилвэн осталась жива!
-За то, что он убил свою дочь, - медленно проронил Элендил, было видно, что признать свою вчерашнюю ошибку перед женой, невесткой и прочими зависящими от него домочадцами ему еще труднее, чем муравью поднять мумака. – Я ошибся в своем брате. Я и подумать не мог, что он в самом деле на такое способен.
Фириэль, по лицу которой ручьем побежали слезы, усилием воли подавила желание высказать родичам все, что она по этому поводу думает.
-А… Лаирэндил?
-Исчез без следа. Наверняка арузани его просто убили за то, что пытался оказать сопротивление, оскорбил кого-то из стражи или просто – чтобы не оставлять лишнего свидетеля или даже ради забавы, а тело спрятали или уничтожили.
-Я пойду переоденусь во все траурное, а слуги пусть созовут гостей на тризну, - начала было Фириэль. – Пусть мы и не можем достойно похоронить тела наших родичей, но мы хотя бы почтим их память подобающим образом…
Она направилась было к двери, но свекровь жестом остановила ее.
-Тризны не будет, - дрожащим голосом сказала Алдамирэ.
-Почему? – ее невестка ошарашенно замерла на месте.
-Потому что только что Дагнира, который заглянул было в дом моего брата, остановила городская стража и немного с ним поговорила, - ответил за жену Элендил. – Они объяснили ему, что всей нашей семье, если мы не хотим лишних неприятностей, не следует привлекать к себе внимание и показывать всем, что нас сильно огорчила смерть Нолондила. Лучше всего будет даже об этом не говорить – как будто ничего не произошло. Поэтому никаких траурных нарядов, и желательно – даже не показывать, что у нас что-то случилось. А теперь разбуди, пожалуйста, своего мужа и моего сына, если он еще спит, и скажи ему, чтобы шел завтракать вместе с семьей.
Фириэль кивнула и на негнущихся ногах поплелась к своей супружеской спальне, где со вчерашнего вечера безвылазно сидел Исилдур, запершись изнутри на ключ, и начала робко стучать в дверь. Ответом ей было гробовое молчание; муж явно не горел желанием с кем-либо разговаривать. Молодая женщина несколько раз более настойчиво и сильно ударила кулаком по дереву – у нее даже заболела рука, но он по-прежнему не открывал.
-Исилдур, пожалуйста, ответь… Пожалуйста! – отчаянно взмолилась она, и только после этого за дверью послышались шаги.
-Что тебе надо? – произнес ее муж каким-то неестественно холодным чужим голосом.
-Твой отец велел тебе спускаться к завтраку, - пролепетала Фириэль.
-Исилвэн мертва, да? – злобно рассмеялся Исилдур из-за запертой двери. – Так?
-Так, - с опущенной головой ответила его жена.
-Я так и знал. Я еще вчера вечером это почувствовал. В таком случае передай отцу, чтобы он катился к Морготу, потому что…
-Слушай, нельзя же так! – Фириэль ужаснулась словам мужа. – Это же твой отец, как ты можешь говорить такое…
-Хватит, - жестко оборвал ее Исилдур. – Уходи. Ты ничего плохого не сделала, просто я сейчас не в состоянии ни с кем разговаривать, - добавил он, словно извиняясь.
Услышав, что жена возвращается на кухню, он отошел от двери и сел на кровать. Вчера после ссоры с отцом Исилдур еще на что-то надеялся, думал, что все обойдется, хотя тревожное предчувствие в очередной раз его не обмануло. Старший сын Элендила старался никому не говорить о том, что временами может предвидеть события, причем по большей части печальные и трагические, потому что пару раз, когда он попытался поделиться с родичами своей тревогой, Элентир его высмеял и обозвал сумасшедшим, а другие так попросту не поверили – а когда в итоге он оказался прав, даже не сочли нужным извиниться. Вчера произошло то же самое: запершись в своей комнате, он долго смотрел в окно на темные силуэты деревьев и сгущающийся мрак, а потом в какой-то миг почувствовал, будто проваливается в бездну отчаяния и тут же ясно осознал: Исилвэн больше нет. Ему не нужно было узнавать о случившемся от кого-то – он просто знал, что она мертва, что она больше никогда не придет в их дом, не заговорит с ним, не сядет за стол, не улыбнется… Страшное слово – никогда. Еще страшнее было то, что дорогой дядюшка Нолондил все эти годы медленно и жестоко убивал собственную дочь, и никто даже толком не вмешался и ничего не сделал, если не считать робких и явно недостаточных попыток отца что-то уладить.
До самого рассвета Исилдур лежал на кровати, молча глядя в потолок. Ему хотелось уткнуться лицом в подушку и долго плакать, пока на сердце не станет хоть немного легче, но, с другой стороны, он же все-таки мужчина, а не слабая девушка. Рыдать позволено женщинам, а мужчина должен быть сильным – так ему внушали с детства. Когда небо на востоке начало светлеть, а потом первые лучи солнца, благо утро выдалось безоблачным, окрасили его сначала в розоватый, а потом и в золотистый цвет, он все-таки встал и подошел к окну. Вот и новый день. Рассвет. Такой прекрасный золотой рассвет, погода сегодня наверняка будет теплой и ясной, несмотря на осень… только Исилвэн этого уже не видит, и не увидит больше никогда. Исилдуру было тоскливо и страшно, кроме того – он ненавидел себя за свою трусость, за то, что не смог более решительно противостоять родичам, хотя умом он понимал, что, в общем-то, и не смог бы ничего толком сделать – не поднимать же, в самом деле, руку на старших. Больнее всего ему было осознавать, что в случившемся повинны вовсе не враги – если бы кто-то из них прикончил Исилвэн, ничего другого от проклятых Сауроновых обожателей ждать не приходится, а тут – свои, самые близкие, и уже больше ничего не изменишь…
Когда Лаирэндил очнулся, за окном было еще темно. Он лежал лицом вниз на грязном полу кухни, рядом валялась разорванная одежда, и тут к нему пришло осознание того, что два Абарзагаровых выродка сотворили с ним вчера вечером. Обессиленный юноша долго плакал, вспоминая, как из последних сил пытался сопротивляться, но тяжелая болезнь, которая постепенно отнимала у него оставшиеся крупицы жизни, вымотала его настолько, что он снова лишился чувств – оно было и к лучшему, поскольку он хотя бы не понимал и не ощущал, что эти безумные подонки делают с его телом. Дрожа от холода, боли и омерзения, Лаирэндил попробовал подняться и доползти до лавки, держась за стену. Хорошо еще, что окна занавешены и никто его не видит… Надо было привести себя в порядок и найти чистую одежду; воспитанный в традициях Верных единственный сын Нолондила был очень стыдлив, и для него было невыносимой мукой оказаться обнаженным в каком-либо другом месте, кроме уборной, даже если он находился в собственном доме и никто больше его не видел. Стянув со стола скатерть, он завернулся в нее и подумал, что скоро начнет светать, и здесь могут появиться его родичи – они же знают, что арузани арестовали его родителей, но не его самого! Эта мысль повергла юношу в ужас; ведь ему придется разговаривать с дядей… с братьями… только не это! Что, если Абарзагаровы отродья, которые сочли его слишком смазливым для парня, уже успели поведать всему городу о своих ночных подвигах? Лаирэндил почувствовал еще худшее омерзение и тошноту; ему казалось непереносимым смотреть своим родным в глаза после того, что с ним сделали эти двое. А что, если они уже знают? Он же, в конце концов, мужчина, а не девушка; будь он женщиной, они, может быть, даже стали бы его жалеть, а теперь что? Многие ведь считают, что с юношей такого произойти не может, а если произошло – значит, с ним самим что-то не так. Наверняка родственники начнут его ненавидеть и испытывать к нему отвращение, как к чему-то безнадежно грязному и оскверненному… Нет, терять ему все равно нечего, долго он с кровавым кашлем по-любому не протянет, а дома оставаться больше нельзя. Мусору не место среди людей – его обычно бросают в придорожную канаву или относят на свалку, а он теперь мусор. Медленно умирающий человеческий мусор, которому лучше не отравлять никому жизнь своим присутствием и побыстрее исчезнуть, пусть семья сочтет его мертвым, он и так почти что мертв. Лаирэндил решил тайком выбраться из города и попробовать как-нибудь прожить те немногие оставшиеся ему недели или даже дни, например, просить милостыню где-нибудь в другом городе или селении, воровать овощи на огородах или искать выброшенную еду – в конце концов, он не страдает такой неумеренной гордыней, как его отец, и понимает, что всегда был никем, а уж после произошедшего… Шатаясь от слабости, юноша снова поднялся на ноги и кое-как добрел до своей комнаты, где снова обессиленно рухнул на кровать – он закашлялся, сплюнув на пол кровь, в этот миг ему показалось, что он дышит не воздухом, а битым стеклом, которое заполняет грудь и горло, причиняя нестерпимую боль. Немного отлежавшись, он достал из стоявшего в углу деревянного ларя чистые штаны и рубашку; вспомнив, что на улице уже давно не май, он вытащил оттуда еще две рубашки и относительно теплую, не слишком поношенную куртку – из-за тяжелой болезни Лаирэндил почти не выходил из дома, а потому его родители решили, что на верхней одежде для сына можно сэкономить. Натянув все на себя, он спустился в кухню и взял там последнюю буханку хлеба, завернув ее в драную кухонную салфетку. Он чувствовал себя неимоверно слабым, ему было больно дышать, а после вчерашнего кошмара больно даже просто ходить, но он понимал, что оставаться здесь ему просто нельзя и надо любой ценой убраться отсюда незамеченным. Хорошо, что сейчас ночь…
Лаирэндил покинул родной дом в глубокой темноте, когда на улицах не было ни души. Он не стал закрывать за собой дверь – пусть все думают, что его убили или арестовали арузани, он все равно уже практически мертв, дело только за временем. Ему не удастся ни снова стать человеком, ни начать все сначала. Он обречен, и единственное, что он сейчас может сделать – это продлить собственную агонию, ибо любая мысль о самоубийстве, несмотря на все пережитое, была ему и страшна, и противна.
Версия на ФикБуке:
ficbook.net/readfic/94084/2690309#part_content
Юноша отправился в дом лорда Нолондила вместе со стражниками, с трудом скрывая свою тревогу за Исилвэн. Один Эру знает, что там за это время могло с ней случиться – наверняка ему сейчас придется еще и за врачом бежать или самому оказывать девушке помощь.
-Открыть, именем короля!-постучал в дверь Тамархил, начальник стражи. Нэстар почти что почувствовал облегчение – из дома больше не слышались крики и брань. Несмотря на то, что стучать пришлось не единожды, внутри не было заметно никаких признаков жизни. Потом наконец до стражников донеслись звуки шагов – кто-то спускался вниз по лестнице, и дверь все-таки распахнулась.
-Чем обязан вашему визиту?-коротко спросил Нолондил на Адунаике и тут же замер, увидев на пороге своего несостоявшегося зятя.-Ага, нашел себе непрошеных защитничков, развратный ублюдок! Поговорить бы с твоим отцом, что он воспитал такого распущенного сквернавца!
-Вам завидно, что мы с Исилвэн любим друг друга?-смело ответил Нэстар.-Что вы с ней сделали?
Тот угрюмо молчал. Юноша же почувствовал, что в воздухе носится запах жареного… или горелого, как будто невнимательная хозяйка недосмотрела за мясом, и оно превратилось почти что в угольки. Неужели папаша в кои-то веки раз расщедрился на хороший ужин? Исилвэн же теперь еще хуже влетит – за то, что плохо приготовила еду! Ну ничего, он сегодня же заберет ее из этого проклятого дома, они будут жить вместе долго и счастливо, и он больше никому не позволит тронуть свою любимую жену даже пальцем!
-Где ваша дочь, милорд?-грозно поинтересовался Тамархил, в упор глядя на Нолондила.-Нам доложили, что вы ее зверски избиваете.
-Наверху,-тот посторонился, пропуская стражников в дом. Нэстар слегка расслабился: значит, с Исилвэн все в порядке – изверги-родители не успели сделать с ней что-то уж совсем страшное, зато отцу теперь придется откупаться от властей, чтобы не попасть в темницу. С замирающим сердцем он пошел вверх по лестнице. Запах горелого мяса становился все сильнее, но юноша не обращал на это внимания. Главное сейчас – это немедленно увести отсюда Исилвэн; конечно, они еще не женаты, и люди непременно будут говорить всякие гадости, но ему плевать – он сегодня же оставит ее у себя, а завтра они поженятся. Было бы хорошо уговорить и Лаирэндила пойти с ними, если он согласится… должен согласиться! На этом настаивал и отец Нэстара: что они, в конце концов, не найдут для родича куска хлеба и свободного угла?
В кухне творилось что-то странное: запах горелого мяса стал настолько сильным, что всех едва не затошнило, но на столе, как ни странно, не стояло никакой еды. Леди Аэрин сидела на колченогом стуле неподвижно, как статуя, сложив руки на посеревшем от времени переднике, и казалось, что она не испытывает совершенно никаких эмоций, Лаирэндил же, напротив, забился в угол с выражением немого ужаса в глазах и сидел на полу, обхватив колени руками, а по его исхудавшему лицу с нездоровым румянцем на щеках градом катились слезы. Исилвэн рядом не было. Нэстар похолодел: что-то было неладно.
-И где же ваша дочь?-снова спросил Тамархил.
-Там,-Нолондил с ледяным спокойствием и одновременно полубезумной улыбкой на лице указал начальнику стражи на большую каменную печь в углу кухни. Недоверие на лице Тамархила быстро сменилось животным ужасом; он шагнул туда и отодвинул заслонку. В следующее мгновение бедного нуменорца вывернуло наизнанку прямо возле печи: такого он не видел никогда. Собравшись с духом, он снова задвинул железную дверцу, но Нэстар на свою беду краем глаза еще успел взглянуть на то, что еще пару часов назад было его любимой Исилвэн. В ужасе он бросился вон из дома, борясь с рвотными позывами и давясь рыданиями: осознать произошедшее было выше его сил.
Тамархил и стражники не обратили на него внимания; им было не до того – настолько всем было плохо, даже тем, кто по долгу службы успел повидать виды. Начальник с трудом выпрямился, собираясь с духом; руки у него дрожали, глаза сверкали гневом.
-В темницу обоих, и этого… выродка, и его женушку. Казнить сегодня же. Кто-нибудь, немедленно обыщите дом, если найдете эльфийские книги – немедленно уничтожить, будем считать это отягчающим обстоятельством. Есть добровольцы?
-А можно нам?-спросил Уризагар, который вместе со своим братцем Ломизиром как раз оказался в тот злополучный день на службе; ему пришла в голову мысль о том, что в жилище одного из лордов Андуниэ непременно найдется чем поживиться. Тамархил коротко кивнул, с мрачным удовлетворением наблюдая, как его подручные выволакивают из кухни Нолондила и Аэрин – те, к его изумлению, даже не сопротивлялись и шли с обреченной покорностью, словно приняв свой арест как должное и неизбежное, при этом отец-убийца не переставал странно улыбаться, обводя арузани полубезумным взглядом, а мать выглядела как восковая кукла или забальзамированный труп, который переставляет ноги при помощи магии.
-Ой, смотри,-воскликнул Ломизир,-а мы кое о ком забыли.
С выражением вожделения и агрессивного слабоумия на лице мораданеныш ткнул пальцем в угол, где по-прежнему неподвижно сидел несчастный Лаирэндил с лицом белее, чем бумага. Когда тайна Исилвэн раскрылась, он пытался защищать сестру от родителей как мог, но потом силы все же оставили его, и юноша лишился чувств, а когда пришел в себя, было уже поздно кого-либо спасать – девушка уже даже не кричала и не звала на помощь. От природы Лаирэндил, как и все из рода Элроса, был очень хорош собой, а из-за слабого здоровья не отличался крепким сложением и выглядел явно моложе своих лет, и это не ускользнуло от взгляда двух малолетних озабоченных выродков, которые уже успели косвенным образом отправить на тот свет его сестру. Не так давно не в меру темпераментные мораданеныши, страдая от невозможности удовлетворить свои низменные потребности обычным путем, зверски изнасиловали соседского поросенка; за этим мерзким занятием их застал Абарзагар и как следует отдубасил сыновей палкой. Бедное животное пошло на отбивные, и папаша как следует заплатил соседу, чтобы тот его не позорил и не трепал зря языком, но двум умственно отсталым юным дегенератам от этого было не легче – поскольку мозгов у них не было и в помине, вся жизненная энергия уходила, как любил говорить их отец, исключительно под хвост.
Уризагар, однако, быстро смекнул, что имеет в виду его брат.
-Хочешь поразвлечься?
-Эй, уроды малолетние, вы что – совсем охренели оба?-возмутился услышавший это Тамархил.-Оставьте парня в покое, он еще ребенок совсем, у меня сын его возраста, найдите себе какую-нибудь бабу!
-Слушайте, это уже никуда не годится, найдите себе девушек, в самом деле…-краснея, произнес еще один молодой стражник – Аттузир, недавно поступивший на службу.
-Пошел ты на х*й,-нагло ухмыльнулся Ломизир.-Если вякнешь хоть что нашему отцу или даже еще раз возмутишься, то пеняй на себя, мы всем расскажем, что у тебя теща Верная, только ты это ото всех скрываешь. А про тебя, Аттузир, все завтра узнают, что ты про короля и королеву похабные песенки распевал, и оправдываться ты будешь в камере пыток.
-Попробуй тогда отмойся,-поддержал его Уризагар.-Быстренько и за тобой Тайная Стража придет, а твоего сыночка продадут харадцам в рабство, и будет он там под палящим солнцем надрываться на чайной плантации, а южане еще и за малейшую провинность кнутом выдерут, хорошо, если его еще до продажи слуги лорда Миналбэля во все места не вы*#ут. Так что заткни хлебало.
Бедному Тамархилу, несмотря на все его негодование и жалость к ни в чем не повинному Лаирэндилу, ничего не осталось, как промолчать – к сожалению, его теща действительно происходила из семьи Верных, а о том, что Тайная Стража любит подрабатывать путем продажи арестованных и осужденных на смерть врагов короля в рабство южанам, знатным морэдайн, а то и вообще оркам или вастакам на материке, все так или иначе слышали. Все-таки единственный сын и собственная семья для него были намного важнее и дороже, чем какой-то чужой человек, пусть парню и придется страдать ни за что, а из двух зол лучше выбирать меньшее. Аттузир тоже счел за лучшее сделать вид, что ему наплевать на безумные выходки близнецов, и поскорее уйти из кухни – себе дороже, еще и в самом деле донесут на него куда следует, потом ведь ничего не докажешь.
-Ладно, делайте что хотите,-махнул начальник стражи рукой и направился к выходу, ему больше не хотелось задерживаться в этом кошмарном доме.-Все, что найдете – ваше.
После ссоры с отцом и братом Исилдур заперся в своей комнате, не желая ни с кем разговаривать; перепуганная до полусмерти Фириэль пыталась уговорить мужа все-таки открыть, но тот даже ей не ответил, и молодая женщина, тяжело вздохнув, отправилась спать одна в другую комнату. Тем не менее почти всю ночь она пролежала, глядя в темноту и не смыкая глаз, потому что ее слишком тревожила судьба Исилвэн, а под утро все-таки провалилась в сон, но отдых ее был недолгим – совсем скоро ее разбудил испуганный голос Дагнира, который сообщал ее родичам о том, что к лорду Нолондилу наведалась городская стража и его арестовали вместе с леди Аэрин. Фириэль мгновенно вскочила с кровати и, даже не надевая туфель, в одной ночной рубашке и босиком бросилась в кухню.
-Что произошло? – испуганно пролепетала она, даже не поприветствовав никого из родичей. – Где Исилвэн? Она жива? Что с ней?
Дагнир с тяжелым вздохом опустил глаза. Фириэль, бросив беглый взгляд на свою свекровь, сидящую в кресле в углу кухни, увидела, что та смертельно бледна и тихо плачет в немом отчаянии.
-Что случилось? – закричала в полный голос молодая женщина, не обращая внимания на осуждающие взгляды домочадцев. – Что все-таки с Исилвэн?
-Нолондилу и его супруге пришел конец, - все-таки решился произнести слуга. – Вчера их арестовали арузани.
-За что? – настойчиво продолжала Фириэль, про себя молясь, чтобы это не было связано с ее родственницей и подругой. Великие Валар, пусть это будут запрещенные книги, оскорбление короля, да что угодно, только бы Исилвэн осталась жива!
-За то, что он убил свою дочь, - медленно проронил Элендил, было видно, что признать свою вчерашнюю ошибку перед женой, невесткой и прочими зависящими от него домочадцами ему еще труднее, чем муравью поднять мумака. – Я ошибся в своем брате. Я и подумать не мог, что он в самом деле на такое способен.
Фириэль, по лицу которой ручьем побежали слезы, усилием воли подавила желание высказать родичам все, что она по этому поводу думает.
-А… Лаирэндил?
-Исчез без следа. Наверняка арузани его просто убили за то, что пытался оказать сопротивление, оскорбил кого-то из стражи или просто – чтобы не оставлять лишнего свидетеля или даже ради забавы, а тело спрятали или уничтожили.
-Я пойду переоденусь во все траурное, а слуги пусть созовут гостей на тризну, - начала было Фириэль. – Пусть мы и не можем достойно похоронить тела наших родичей, но мы хотя бы почтим их память подобающим образом…
Она направилась было к двери, но свекровь жестом остановила ее.
-Тризны не будет, - дрожащим голосом сказала Алдамирэ.
-Почему? – ее невестка ошарашенно замерла на месте.
-Потому что только что Дагнира, который заглянул было в дом моего брата, остановила городская стража и немного с ним поговорила, - ответил за жену Элендил. – Они объяснили ему, что всей нашей семье, если мы не хотим лишних неприятностей, не следует привлекать к себе внимание и показывать всем, что нас сильно огорчила смерть Нолондила. Лучше всего будет даже об этом не говорить – как будто ничего не произошло. Поэтому никаких траурных нарядов, и желательно – даже не показывать, что у нас что-то случилось. А теперь разбуди, пожалуйста, своего мужа и моего сына, если он еще спит, и скажи ему, чтобы шел завтракать вместе с семьей.
Фириэль кивнула и на негнущихся ногах поплелась к своей супружеской спальне, где со вчерашнего вечера безвылазно сидел Исилдур, запершись изнутри на ключ, и начала робко стучать в дверь. Ответом ей было гробовое молчание; муж явно не горел желанием с кем-либо разговаривать. Молодая женщина несколько раз более настойчиво и сильно ударила кулаком по дереву – у нее даже заболела рука, но он по-прежнему не открывал.
-Исилдур, пожалуйста, ответь… Пожалуйста! – отчаянно взмолилась она, и только после этого за дверью послышались шаги.
-Что тебе надо? – произнес ее муж каким-то неестественно холодным чужим голосом.
-Твой отец велел тебе спускаться к завтраку, - пролепетала Фириэль.
-Исилвэн мертва, да? – злобно рассмеялся Исилдур из-за запертой двери. – Так?
-Так, - с опущенной головой ответила его жена.
-Я так и знал. Я еще вчера вечером это почувствовал. В таком случае передай отцу, чтобы он катился к Морготу, потому что…
-Слушай, нельзя же так! – Фириэль ужаснулась словам мужа. – Это же твой отец, как ты можешь говорить такое…
-Хватит, - жестко оборвал ее Исилдур. – Уходи. Ты ничего плохого не сделала, просто я сейчас не в состоянии ни с кем разговаривать, - добавил он, словно извиняясь.
Услышав, что жена возвращается на кухню, он отошел от двери и сел на кровать. Вчера после ссоры с отцом Исилдур еще на что-то надеялся, думал, что все обойдется, хотя тревожное предчувствие в очередной раз его не обмануло. Старший сын Элендила старался никому не говорить о том, что временами может предвидеть события, причем по большей части печальные и трагические, потому что пару раз, когда он попытался поделиться с родичами своей тревогой, Элентир его высмеял и обозвал сумасшедшим, а другие так попросту не поверили – а когда в итоге он оказался прав, даже не сочли нужным извиниться. Вчера произошло то же самое: запершись в своей комнате, он долго смотрел в окно на темные силуэты деревьев и сгущающийся мрак, а потом в какой-то миг почувствовал, будто проваливается в бездну отчаяния и тут же ясно осознал: Исилвэн больше нет. Ему не нужно было узнавать о случившемся от кого-то – он просто знал, что она мертва, что она больше никогда не придет в их дом, не заговорит с ним, не сядет за стол, не улыбнется… Страшное слово – никогда. Еще страшнее было то, что дорогой дядюшка Нолондил все эти годы медленно и жестоко убивал собственную дочь, и никто даже толком не вмешался и ничего не сделал, если не считать робких и явно недостаточных попыток отца что-то уладить.
До самого рассвета Исилдур лежал на кровати, молча глядя в потолок. Ему хотелось уткнуться лицом в подушку и долго плакать, пока на сердце не станет хоть немного легче, но, с другой стороны, он же все-таки мужчина, а не слабая девушка. Рыдать позволено женщинам, а мужчина должен быть сильным – так ему внушали с детства. Когда небо на востоке начало светлеть, а потом первые лучи солнца, благо утро выдалось безоблачным, окрасили его сначала в розоватый, а потом и в золотистый цвет, он все-таки встал и подошел к окну. Вот и новый день. Рассвет. Такой прекрасный золотой рассвет, погода сегодня наверняка будет теплой и ясной, несмотря на осень… только Исилвэн этого уже не видит, и не увидит больше никогда. Исилдуру было тоскливо и страшно, кроме того – он ненавидел себя за свою трусость, за то, что не смог более решительно противостоять родичам, хотя умом он понимал, что, в общем-то, и не смог бы ничего толком сделать – не поднимать же, в самом деле, руку на старших. Больнее всего ему было осознавать, что в случившемся повинны вовсе не враги – если бы кто-то из них прикончил Исилвэн, ничего другого от проклятых Сауроновых обожателей ждать не приходится, а тут – свои, самые близкие, и уже больше ничего не изменишь…
Когда Лаирэндил очнулся, за окном было еще темно. Он лежал лицом вниз на грязном полу кухни, рядом валялась разорванная одежда, и тут к нему пришло осознание того, что два Абарзагаровых выродка сотворили с ним вчера вечером. Обессиленный юноша долго плакал, вспоминая, как из последних сил пытался сопротивляться, но тяжелая болезнь, которая постепенно отнимала у него оставшиеся крупицы жизни, вымотала его настолько, что он снова лишился чувств – оно было и к лучшему, поскольку он хотя бы не понимал и не ощущал, что эти безумные подонки делают с его телом. Дрожа от холода, боли и омерзения, Лаирэндил попробовал подняться и доползти до лавки, держась за стену. Хорошо еще, что окна занавешены и никто его не видит… Надо было привести себя в порядок и найти чистую одежду; воспитанный в традициях Верных единственный сын Нолондила был очень стыдлив, и для него было невыносимой мукой оказаться обнаженным в каком-либо другом месте, кроме уборной, даже если он находился в собственном доме и никто больше его не видел. Стянув со стола скатерть, он завернулся в нее и подумал, что скоро начнет светать, и здесь могут появиться его родичи – они же знают, что арузани арестовали его родителей, но не его самого! Эта мысль повергла юношу в ужас; ведь ему придется разговаривать с дядей… с братьями… только не это! Что, если Абарзагаровы отродья, которые сочли его слишком смазливым для парня, уже успели поведать всему городу о своих ночных подвигах? Лаирэндил почувствовал еще худшее омерзение и тошноту; ему казалось непереносимым смотреть своим родным в глаза после того, что с ним сделали эти двое. А что, если они уже знают? Он же, в конце концов, мужчина, а не девушка; будь он женщиной, они, может быть, даже стали бы его жалеть, а теперь что? Многие ведь считают, что с юношей такого произойти не может, а если произошло – значит, с ним самим что-то не так. Наверняка родственники начнут его ненавидеть и испытывать к нему отвращение, как к чему-то безнадежно грязному и оскверненному… Нет, терять ему все равно нечего, долго он с кровавым кашлем по-любому не протянет, а дома оставаться больше нельзя. Мусору не место среди людей – его обычно бросают в придорожную канаву или относят на свалку, а он теперь мусор. Медленно умирающий человеческий мусор, которому лучше не отравлять никому жизнь своим присутствием и побыстрее исчезнуть, пусть семья сочтет его мертвым, он и так почти что мертв. Лаирэндил решил тайком выбраться из города и попробовать как-нибудь прожить те немногие оставшиеся ему недели или даже дни, например, просить милостыню где-нибудь в другом городе или селении, воровать овощи на огородах или искать выброшенную еду – в конце концов, он не страдает такой неумеренной гордыней, как его отец, и понимает, что всегда был никем, а уж после произошедшего… Шатаясь от слабости, юноша снова поднялся на ноги и кое-как добрел до своей комнаты, где снова обессиленно рухнул на кровать – он закашлялся, сплюнув на пол кровь, в этот миг ему показалось, что он дышит не воздухом, а битым стеклом, которое заполняет грудь и горло, причиняя нестерпимую боль. Немного отлежавшись, он достал из стоявшего в углу деревянного ларя чистые штаны и рубашку; вспомнив, что на улице уже давно не май, он вытащил оттуда еще две рубашки и относительно теплую, не слишком поношенную куртку – из-за тяжелой болезни Лаирэндил почти не выходил из дома, а потому его родители решили, что на верхней одежде для сына можно сэкономить. Натянув все на себя, он спустился в кухню и взял там последнюю буханку хлеба, завернув ее в драную кухонную салфетку. Он чувствовал себя неимоверно слабым, ему было больно дышать, а после вчерашнего кошмара больно даже просто ходить, но он понимал, что оставаться здесь ему просто нельзя и надо любой ценой убраться отсюда незамеченным. Хорошо, что сейчас ночь…
Лаирэндил покинул родной дом в глубокой темноте, когда на улицах не было ни души. Он не стал закрывать за собой дверь – пусть все думают, что его убили или арестовали арузани, он все равно уже практически мертв, дело только за временем. Ему не удастся ни снова стать человеком, ни начать все сначала. Он обречен, и единственное, что он сейчас может сделать – это продлить собственную агонию, ибо любая мысль о самоубийстве, несмотря на все пережитое, была ему и страшна, и противна.
Версия на ФикБуке:
ficbook.net/readfic/94084/2690309#part_content
@темы: Средиземье, фанфики, осторожно, жесть!!!!!
-
-
03.06.2013 в 11:00-
-
03.06.2013 в 11:59-
-
03.06.2013 в 12:02-
-
03.06.2013 в 14:06-
-
03.06.2013 в 15:28-
-
03.06.2013 в 20:47-
-
03.06.2013 в 22:05-
-
03.06.2013 в 22:43-
-
04.06.2013 в 12:43-
-
04.06.2013 в 13:01-
-
04.06.2013 в 13:37-
-
04.06.2013 в 13:51-
-
04.06.2013 в 15:12-
-
04.06.2013 в 15:15Ну тогда читай, буду рада комментариям, вопросам, пожеланиям и предложениям
dragonseul, спасибо
-
-
04.06.2013 в 15:17Кошкин Ёж, я не против критики, даже жесткой, если она адекватно высказана, равно как и не против комментариев, пожеланий и предложений по сути текста
-
-
04.06.2013 в 15:26-
-
04.06.2013 в 17:25-
-
20.06.2013 в 17:30Уже такое впечатление, что "Саурон ни при чем, люди и сами по себе - жуткие мерзавцы".
Но "мораданеныш" звучит странновато.
-
-
20.06.2013 в 17:44Но "мораданеныш" звучит странновато.
А я это специально
-
-
20.06.2013 в 18:05В реале - да. Но у Толкина все-таки Саурон толкает их на самые крайности.
-
-
20.06.2013 в 18:26-
-
20.06.2013 в 20:35Если смотреть по канону, то там все ясно - Зло в квадрате плюс сознательный жестокий манипулятор. Что до Золотого Рассвета, то он тоже манипулятор, причем злостный манипулятор-везунчик, умеющий пользоваться моментом, хоть и не канонично-жестокий. Кроме того, страдает явной задержкой психического развития (как отметила одна моя знакомая, люди подобного плана, как правило, плохо понимают, где война, а где игра в Angry Birds - им от этого просто весело). Однако в отстутствии предприимчивости его не упрекнешь: подвернулся случай, когда Аллора чуть не убили - он совместил приятное с полезным: мгновенно втерся в доверие к Тар-Мириэль и завоевал расположение будущего Девятого (потом он еще подгадает удобный момент, когда можно будет ему колечко втюхать). Та же история с Зимрабет: подвернулся случай - и жену себе нашел, и заодно положение в королевской семейке упрочил.
Вот смотрю я на получившийся у меня обрах и думаю: он сознательный манипулятор или у него неосознанно все так почти-всегда-удачно выходит? И это я еще до самых вопиющих моментов не дописала, когда он будет пытаться затащить к себе на службу будущего Шестого. Тот, правда, окажется сильно крепким орешком, и ситуация в какой-то момент дойдет совсем до критической точки (хотя, надо отдать Саушке должное - не по его вине).