Кровавый песокАрракис встретил Тоньо и его товарищей удушающим зноем, нестерпимо ярким солнечным светом, от которого люди чувствовали сильную резь в глазах и не успевали вытирать непрестанно катящиеся из них слезы, и горячим сухим ветром, после порывов которого песок хрустел на зубах, набивался в нос, волосы, уши, карманы одежды и даже за шиворот и в белье. Командующий базой был человеком ответственным и относился к новобранцам с пониманием, поэтому сразу велел выдать солдатам все необходимое защитное оборудование и провести инструктаж, однако после этого бывший садовник, которому и без того казалось, что он попал в самое ужасное место в своей жизни, почувствовал себя еще более неуверенно. Инструктор, не скупясь на подробности, поведал новобранцам о том, что на Арракисе бывают страшные песчаные бури, которые срывают у зазевавшегося человека, не успевшего найти укрытие, все мясо с костей, а также рассказал им о песчаных червях, и Тоньо сильно испугался, хотя даже обычный ветер на этой планете был удовольствием ниже среднего.
- Как здесь ужасно, - жаловался он своему давнему знакомому, управляющему, который оказался с ним в одной казарме. – Когда мы были дома, я так радовался солнечным дням, ведь у нас почти всегда идет дождь! А здесь от солнца деваться некуда, ни облачка на небе, ни кустика вокруг, ни даже самой малюсенькой речки! Клянусь, никогда в жизни больше не буду жаловаться на дождь и пасмурную погоду!
- Тебе-то хорошо, ты хоть молод, - отвечал ему тот, - а у меня вон и сердце пошаливает, и давление скачет. Не знаю, сколько здесь продержусь, я вон спать толком не могу, воздуха не хватает, просыпаюсь – так сердце колотится, словно я двадцать миль без остановки бежал.
Тоньо тоже было очень жарко спать; по идее, в казарме были предусмотрены кондиционеры, однако, несмотря на все инструкции, приказы и распоряжения, ни одного на базу так и не привезли – у герцога попросту не оказалось на них денег. Юноша с удовольствием разделся бы донага, но на Каладане спать в чем мать родила даже с собственной женой было не принято, да к тому же он стеснялся своих сослуживцев, и поэтому бедняге пришлось париться в пижаме, которую ему выдали вместе с военной формой, невзирая на страшную духоту.
Служба в действующей армии оказалась настоящей каторгой для большинства новобранцев. Мало того, что эти простые деревенские парни сильно страдали от непривычного жаркого климата и палящего солнца, так с раннего утра и до поздней ночи их к тому же пытались научить обращаться с оружием и сложной техникой. Для людей, которые ни разу в жизни не держали в руках ничего, кроме лопаты или ножа, это было совершенно непонятно, и в итоге инструктора принимались кричать и ругаться на глупых рядовых. В душе они понимали, что поступают неправильно и хотят слишком многого от людей, которые даже не умеют читать и писать, но времени у них было мало: вдруг завтра в бой, а солдаты не знают, как стрелять из автомата или управлять танком? Впрочем, был ли смысл во всех этих стараниях и командах? «Нажать на кнопку», «повернуть рычаг» - вчерашние рыбаки и крестьяне все равно не понимают назначения рычага и не могут прочитать, что именно написано на том или ином устройстве.
Несмотря на все грубости старших по званию, куда более страшным испытанием для Тоньо и его сослуживцев по-прежнему оставался палящий зной. К вечеру юноша чувствовал себя словно мокрая грязная тряпка, которой весь день мыли пол, а потом забросили ее куда-то в угол. С облегчением он встречал закат, когда беспощадное солнце наконец скрывалось за горизонтом, но опустившаяся на землю тьма не приносила прохлады и желанного облегчения. Всю ночь Тоньо беспокойно ворочался в кровати, а наутро просыпался мокрым от пота и чувствовал себя невыспавшимся и разбитым. Самочувствие новобранцев, конечно же, никого не волновало – им все равно приходилось тяжело работать на обустройстве базы и заниматься с инструкторами, пытаясь хоть как-то освоить начальную военную подготовку. Врагам Дома Атрейдесов не приходилось тратить время на такую ерунду, потому что у Ордосов была профессиональная армия, в которой люди служили по контракту, а на Гайди Прайме занятия по гражданской обороне были включены в обязательную школьную программу, и каждый школьник там умел обращаться с автоматом. В этом было главное преимущество неприятелей, однако герцог Ахиллус не задумывался о таких вещах. Куда больше его заботила необходимость срочно раздобыть хоть где-нибудь средства на новую военную технику.
Время шло, и Тоньо постепенно начал привыкать к суровым условиям пустынной планеты, благо был и в самом деле молод и полон сил, да к тому же вырос в бедности и лишениях. Герцог тем временем, посоветовавшись с ментатом и приближенными, нашел выход из положения. Он решил использовать в войне на Арракисе старую боевую технику, которая у других Великих Домов в принципе давно считалась устаревшей и вышедшей из употребления. Конечно, она не могла составить достойную конкуренцию оснащенным сдвоенными плазменными пушками и ядерными ракетами класса «земля – воздух» новеньким Опустошителям Харконненов, которые привезли на Дюну прямо с завода, но на безрыбье, как говорится, и рак рыба, а при отсутствии иного оружия полезешь на танк и с топором. Поэтому Ахиллус Атрейдес приказал как можно скорее вытащить со всех складов и хранилищ все то, что можно хоть как-то использовать в качестве оружия, расконсервировать и доставить на Арракис. Подчиненные герцога бросились выполнять распоряжение, потому что понимали, что от этого могут зависеть их собственные жизни. В итоге они не только опустошили все хранилища и ангары, но также и спасли много старых машин со свалок и складов металлолома, а помимо этого сняли с городских постаментов всю ту технику, которая стояла там в качестве памятников, но была еще вполне работоспособна.
Однажды ночью Тоньо, не ожидая ничего плохого, стоял в карауле возле ветроловушек, находящихся в северной части базы. Защитных стен вокруг не было – Атрейдесам, в отличие от Ордосов и Харконненов, не хватило денег на их постройку, и от этого вида оборонительных сооружений пришлось отказаться. Вдруг до него донесся непонятный шум.
- Что это такое? – обратился он к своему товарищу.
- Да кто знает, - махнул рукой тот. – Небось ветроловушка барахлит.
- Да не похоже на ветроловушку, - возразил Тоньо.
- Тебе-то что? – оборвал его третий солдат. – Может, звери какие местные. Спать хочется, а нас сюда пригнали не поймешь зачем, - он зевнул, прикрывая рукой рот.
- Да, спать хочется, - согласился с ним бывший садовник, но тут в ночной темноте внезапно блеснуло что-то непонятное – словно падающая звезда или очень быстро пролетевший светлячок. Потом еще раз. И еще. Юноша отчаянно заморгал глазами и не сразу успел понять, что это выстрелы. Винтовки Атрейдесов стреляли отнюдь не беззвучно, а тут новобранцы, к своему удивлению, не услышали ничего – совсем ничего!
Почти сразу после этого на фоне бескрайнего горизонта с песчаными дюнами возникли черные громады боевых машин – вернее сказать, на самом деле машины как раз были не очень большими, не выше человеческого роста, но новобранцам они показались просто огромными. В сознании перепуганного Тоньо мелькнула мысль о том, что надо закричать, поднять тревогу, но он впал в ступор и стоял на месте, будучи не в состоянии что-либо произнести или схватиться за оружие – лишь то открывал, то закрывал рот и таращился в пространство, как выброшенная на берег рыба. Вслед за этим наконец раздался грохот, и один из товарищей бывшего садовника отлетел в сторону метров на пять, две ветроловушки сразу вспыхнули, а три другие превратились в груду искореженного металла, из-за чего вся база мгновенно осталась без электричества. Тоньо, наконец отойдя от первоначального шока, бросился к своему сослуживцу; тот лежал на каменной площадке, не шевелясь. Юноша позвал его по имени, но он по-прежнему не откликался и не двигался. Не зная, что делать – Тоньо не имел ни малейшего понятия о том, какие бывают раны и как следует оказывать первую помощь товарищу – бывший садовник Тириса Атрейдеса попытался приподнять приятеля и тут заметил, что взрывом снаряда тому безо всякого преувеличения снесло половину черепа. Остатки мозгов несчастного выпали бедному Тоньо на его новенькие армейские ботинки.
Закричав в голос, он бросился прочь от мертвого сослуживца, не зная толком, куда бежать и что делать. Другие его товарищи уже успели поднять тревогу и пытались отстреливаться, но силы были явно неравными – нападающие передвигались быстро и почти бесшумно. Кто-то из солдат Дома Атрейдесов уже завел старый осадный танк и хотел было накрыть врагов ответным огнем. Он навел пушку на неприятельскую бронетехнику, однако при первой же попытке сделать выстрел она попросту отвалилась, с грохотом рухнув на камни, потому что до этого танк не один год стоял на постаменте в Кала-сити под проливными каладанскими дождями и успел проржаветь насквозь.
Враги тем временем, обстреляв базу Атрейдесов, скрылись в темноте так же незаметно, как и появились. Когда все стихло, Тоньо, который так и не смог поднять оружие и дать из него очередь по противнику, услышал чей-то тонкий жалобный крик, похожий на писк младенца или даже котенка. Он никогда не думал, что вот так может кричать взрослый человек, но почему-то сразу понял, что это кто-то из его сослуживцев, раненых в ночной перестрелке. Повесив на плечо автомат, он медленно, словно находился в это время не на военной базе, а просто тихо и мирно прогуливался у себя на родине по зеленому лугу, наслаждаясь последними лучами заходящего солнца, побрел в то место, откуда доносился голос. Там уже стоял один из лейтенантов и громко звал врача; в руке у него был включенный карманный фонарик –ветроловушки, благодаря которым вырабатывалось электричество, были полностью уничтожены во время вражеской атаки, а альтернативные источники питания еще не успели запустить.
Увидев Тоньо, лейтенант поднял голову.
- Рядовой Кари? Что ты еле бредешь, зацепило, что ли?
- Да нет вроде, - проговорил тот каким-то бесцветным тихим голосом, не обращая внимания на непрекращающийся крик. – Скорее уж чуть не оглох.
- Боюсь, что Сарту пришел конец. Снаряд разорвался прямо рядом с ним, он не успел отбежать в сторону.
- Что с ним? – Тоньо все же отважился посмотреть в ту сторону и в следующее мгновение сам завопил от ужаса, закрывая ладонями глаза. На залитом кровью песке среди собственных вывалившихся из распоротого осколками живота дымящихся внутренностей конвульсивно подергивалось то, что совсем недавно было его товарищем; из жалких огрызков на месте оторванных рук и ног били красные фонтанчики. Лица у когда-то красивого Марка Сарта тоже не было – вместо него было черно-красное месиво, и лишь широко раскрытый в непрекращающемся крике рот свидетельствовал о том, что этот человек еще жив и что-то чувствует.
- Да добил бы ты его, - подошел к ним еще один лейтенант.
- Ты совсем спятил, что ли? Мне потом перед командиром отвечать? Меня же за это под трибунал отдадут?
Тоньо, не отнимая ладоней от глаз и ничего не говоря, медленно отвернулся, в душе жалея о том, что не имеет второй пары рук, чтобы закрыть ими уши. Значит, вот как это выглядит – война. За всю свою жизнь юноша не убил ни одного живого существа, если не считать мух, комаров и того, что время от времени он чистил рыбу – на работе и себе для еды. Сейчас он понимал, о чем в свое время говорил ему управляющий, и сомневался в том, что вообще сможет выстрелить во врагов даже в том случае, если они сами наставят на него оружие – это было выше его сил.
Прибежали врачи и, посмотрев на то, что осталось от несчастного Марка, только покачали головой. Лейтенант, нашедший пострадавшего, молча смотрел на то, как тот постепенно затихает и уже не кричит в голос на пронзительно высоких нотах, а лишь изредка вскрикивает, а потом просто всхлипывает. Ничего другого он сделать бы не смог, даже если бы очень захотел; конечно, логичным решением было бы достать пистолет и облегчить мучения подчиненного, но благородные и милосердные Атрейдесы – не кровожадные Харконнены, которые с радостью прикончат и своего, и чужого. По законам их Дома солдата, который добил пусть даже безнадежного раненого, которому все равно было ничем не помочь, ждал военный трибунал, чтобы другим неповадно было.
- Кто это был? – обратился к нему еще какой-то рядовой. – Харконнены?
- Нет, - угрюмо ответил лейтенант. – Ордосы. Я успел разглядеть их технику: четыре трайка-налетчика и один танк модели «Кобра», стреляющий разрывными снарядами. Харконнены, как правило, идут в лобовую атаку и в принципе не склонны отступать. Они либо раздавят противника, не считаясь с собственными потерями, либо, что менее вероятно, будут драться до последнего, не сдаваясь в плен, и подорвут последней гранатой себя вместе с врагами. Если они побегут с поля боя или сдадутся, им потом не жить, их барон такого не прощает, и умирать они будут в куда более страшных мучениях. Дом Ордосов действует иначе: они сражаются по принципу «бей и беги», изматывая противника, пока тот окончательно не выдохнется, и его уже можно будет брать голыми руками. Поэтому сегодня мы относительно легко отделались. Если бы к нам пожаловали Харконнены, нам пришлось бы куда труднее. В любом случае расслабляться не стоит, Ордосы – те еще злобные твари. Жаль, что нам не выделили средств на защитные стены, их так легко не пробить, может, с ними нам бы удалось избежать потерь.
- На стены денег нет, зато теперь придется дважды на ветроловушки тратиться! – крикнул кто-то. – Из-за этого вся наша база без света осталась!
- Мы тут на открытой местности, и это очень плохо, - к Тоньо подошел старый управляющий. – Проклятые Ордосы сделали это специально. Слышал, что лейтенант Таннан говорит? Они нападают исподтишка и наносят противнику сначала вроде как незначительный, но ощутимый урон. Сейчас мы остались без света. Это им на руку. В любой момент они могут вернуться сюда с куда большими силами и разнести в куски еще что-то. Потом с еще большими, ну и так далее – так им удастся постепенно всех нас перестрелять. Были бы у нас стены, - вздохнул он. – Эй, Тоньо, ты меня слышишь? Тебя что, при взрывах контузило?
Юноша медленно обернулся; смысл слов управляющего почти не доходил до него – слишком сильное потрясение он испытал, увидев смерть своих товарищей.
- Да что с тобой? – старик отшатнулся; даже в неровном свете фонариков, с которыми сновали туда-сюда солдаты Атрейдесов, в глазах юноши был заметен какой-то первобытный, животный страх в сочетании с внутренней опустошенностью. – Не ранен?
- Нет, - безо всяких эмоций пробормотал Тоньо и, угрюмо глядя прямо перед собой, медленно побрел к своей казарме.
ficbook.net/readfic/104704/9150921#part_content