Золотой Рассвет-1, глава 26

[adunnithil]

Ну, у Саушки старший сын уже почти взрослый. Естественно, любому юноше его возраста свойственно интересоваться девушками. Если не боитесь, там опять несчастные Верные в застенках у арузани (угрозы жестокими пытками и насилием!!!), НЦ, а в самый неподходящий момент пришли родители...

Я ПРЕДУПРЕДИЛА!!!!

Мортауру, старшему сыну Саурона и Зимрабет, в феврале того года исполнилось уже двадцать восемь лет – по нуменорским меркам уже не ребенок, вроде как совершеннолетний, но и совсем взрослым он еще пока считаться не мог, поскольку в брак обычно вступали лет в шестьдесят и старше, если только не было каких-то чрезвычайных обстоятельств типа незапланированной беременности. Однако он, в отличие от своих Верных сверстников, был воспитан отнюдь не в ханжеском духе, прекрасно знал, как и почему рождаются дети, и в какой-то момент почувствовал, что у него возник вполне определенный интерес к девушкам. Когда родители вечером уединялись в спальне, их старший сын, терзаясь лютой завистью, думал о том, как хорошо любить и быть любимым – вот бы познакомиться с какой-нибудь красавицей, которая будет смотреть на него так же, как мать на отца, и такие же слова говорить, и за руки держать, ну и… все остальное! – но для этого ему, как и многим другим юношам его возраста, не хватало храбрости. Вдруг он подойдет к кому-то, заговорит, но ей не понравится, и она пошлет его куда подальше? Верным тут, конечно, заметно проще – их женщины, если родители найдут кому-нибудь жену, уж точно с мужем так разговаривать не станут, однако это уже не так интересно – а если тебе самому уже будущая жена не понравится?
В таких раздумьях и терзаниях юный Мортаур провел довольно много времени, однако вскоре судьба подбросила ему счастливый шанс. Однажды вечером его родители ушли из дома – леди Зимрабет с детства обожала харадскую культуру, а в нуменорскую столицу приехал давать представления придворный театр Ханатты. Такое событие она, разумеется, пропустить не могла и со спокойной душой отправилась с мужем на культурное мероприятие – она была уверена в том, что двое ее старших детей, которые не пошли с родителями, поскольку терпеть не могли харадскую музыку, ничего нехорошего не натворят, а Тхэсс тем более был спокойным воспитанным ребенком и в постоянном надзоре не нуждался.
Когда родители ушли, Мортаур подошел к окну, думая, чем бы интересным и полезным ему заняться в их отсутствие, и посмотрел на улицу, но в этот миг ему на глаза попалось нечто из ряда вон. Он увидел Миналбэля, начальника Тайной Стражи, в сопровождении пяти вооруженных подручных; они вели в дворцовую темницу какую-то совсем еще юную девушку со связанными руками. Судя по одежде – явно Верная. Мортаур криво усмехнулся: какого хрена эти идиоты на жаре тяжеленные кольчуги напялили – боятся, что эта перепуганная девчонка кого-нибудь из них его же собственным мечом проткнет? Да она и поднять-то его не сможет, и вообще наверняка побоялась бы и мышонка убить. Хотя красивая-то какая… Разметавшиеся по плечам длинные темные волосы и огромные серые глаза подчеркивали бледность лица арестованной, и у сына старшего советника возникли вполне определенные мысли по поводу того, что он хотел бы с ней сделать. Отец с матерью, конечно, однозначно бы не одобрили такое, но пока их нет дома… хорошо, что у Нуменора с Ханаттой в последнее время дипломатические и торговые отношения все лучше и лучше. Пусть родители смотрят свое представление… может быть, они ничего и не узнают.
Мортаур еще раз пристально посмотрел на девушку, мысленно раздевая ее донага, и направился к выходу. Сестра сидела в кресле и читала книгу; она заметила, что ее старший брат куда-то собрался.
- Ты куда? – окликнула она его.
- Да так. Я ненадолго.
Зимрамит пробурчала что-то нечленораздельное и снова уткнулась в книгу. Мортаур же, не надевая плаща – и без того жарко – отправился вслед за Миналбэлем во дворцовую тюрьму. Интересно, что натворила эта девушка – во всеуслышанье разговаривала на Синдарине или хранила под подушкой эльфийскую книжку?
Старший сын Саурона был наслышан о кровавых расправах с Верными и знал, что его отец, в отличие от короля, относится ко всем этим жестокостям с явным неодобрением, но тем не менее он всегда просил детей молчать, не вмешиваться и делать вид, что их это не касается, даже если твориться будет что-то уж совсем страшное.
- Я не одобряю подобного, - говорил он, - однако сомневаюсь, что я вправе и вообще в силах что-либо тут предпринять. Есть древняя харадская поговорка: как слепой с рождения не видит солнца, так и безумный не слышит ничьих речей. Уговаривать короля бесполезно, я рассказывал вам, что произошло с вашим дядей Лаирэндилом и советником Бэльзагаром, он все равно никого не послушает, а вот сделать еще хуже очень даже можно, он тогда вообще прикажет казнить половину Нуменора, и всех Верных – в первую очередь, включая его собственных кровных родичей.
Миналбэль также не пользовался благосклонностью старшего советника.
- Меня не зря прозвали Жестоким, и я отнюдь не ягненок, более того – я придерживаюсь мнения, что форсированный допрос третьей степени может быть весьма полезен, когда нужно срочно добыть важные сведения. Тем не менее пытка должна быть способом быстро вытрясти их из кого-то, а казнь – заслуженным воздаянием за тяжкое преступление, а не просто жестокостью ради жестокости. Миналбэль же – попросту умалишенный, ему нравится пытать и убивать для собственного удовольствия. Держитесь от этого человека подальше, он не в себе. Если бы он сотворил с кем-то такое у меня в Мордоре, я бы содрал с такого дознавателя заживо кожу, а его поганую тушку повесил бы на крючьях в крепостном коридоре Барад-Дура и так оставил, пока не сдохнет, однако, к сожалению, я не дома. Нуменорцам остается только надеяться, что это чудовище рано или поздно загнется само.
Мортаур давно понял, что его отец умен, изворотлив и хитер, как сотни лис – он уже несколько раз умудрялся блестяще отводить гнев короля от тех, кто этого не заслужил, и отвлекать Ар-Фаразона в те минуты, когда ему в голову приходила очередная безумная идея кровавой расправы с кем-нибудь из многострадальных Верных или просто чем-то не угодивших ему подданных – да так, что тот даже ничего и не подозревал. Теперь для него самого настало время проявить ум и хитрость и уломать Миналбэля отдать ему арестованную так, чтобы тот и согласился, и не разозлился. Задача была достаточно сложной, однако вполне выполнимой, и у Мортаура уже был свой план. В глубине души его грызла совесть – ему думалось, что он поступает не слишком хорошо, по сути дела решив заставить эту Верную заплатить ему своим телом за свободу, но он успокаивал себя мыслями о том, что ничего ужасного не случится. В конце концов, он же не голову ей отрежет, никто еще от этого не умирал, и вообще – говорят, что многим женщинам это очень даже нравится. Потом он отпустит ее на все четыре стороны, и страшная смерть от рук безумного Миналбэля ей уж точно не грозит.

Начальник Тайной Стражи в сопровождении своих гвардейцев на чем свет стоит клял про себя сегодняшний тяжелый день: он надеялся вечером пойти в таверну и немного там расслабиться, выпить хорошего вина и послушать музыкантов, в конце концов, должен же у него быть хоть один выходной! – а вместо этого на его бедную голову свалилась очередная Верная мразь, с которой пришлось возиться. В Роменне жила одна бездетная семья, ранее тоже считавшаяся Верными, однако потом из личной выгоды решившая сделаться арузани; их близкие родственники умерли от какой-то болезни, и супруги решили взять на воспитание свою оставшуюся сиротой племянницу. Все бы хорошо, да вот девушка оказалась упрямой дурой; несмотря на королевский запрет, пыталась на Синдарине разговаривать да читать мерзкие эльфийские книжки. Дядя с тетей долго не думали и даже уговаривать девчонку не стали: как застукали ее с этой пакостью в руках – так и сдали вместе с книжкой в качестве доказательства Тайной Страже. Теперь Миналбэлю предстояло вместо заслуженного отдыха допрашивать арестованную. Он, конечно, предпочел бы вино и таверну, однако и здесь можно было себя не обидеть – в конце концов, слегка поразвлечься ему никто не запрещает, поскольку даже на самое гнусное насилие над женщинами Верных король благополучно закрывал глаза.
Девчонка не стала отпираться – она быстро призналась в своих прегрешениях, даже угрожать ничем не пришлось. На запретный Синдарин она несколько раз сорвалась случайно – видите ли, ей трудно разговаривать на Адунаике.
- Ладно, это еще куда ни шло, - раздраженно произнес Миналбэль, - тогда объясни, зачем ты хранила у себя мерзкую книжку? Ты не слышала о королевском указе или намеренно его проигнорировала?
Девушка задрожала от ужаса и, запинаясь, проговорила:
- Эта вещь досталась мне от моих родителей! Это единственная память о них!
- От родителей? Звучит трогательно, но это не повод нарушать закон и хранить у себя запрещенные книги. Неужели трудно было оставить себе что-нибудь разрешенное, например, колечко там какое или платочек вышитый? Теперь же тебе придется за это ответить, - в глубине глаз Миналбэля вспыхнул зловещий огонь.
Арестованная Верная заплакала.
- Пожалуйста, не надо! Отпустите меня!
- Не проси, не выйдет. Однако такую красоту было бы жаль просто так убивать. Поэтому сейчас мы немного развлечемся, а то что-то нам скучновато стало. Потом ты умрешь, и, к сожалению, - со злорадным торжеством прошипел глава Тайной Стражи, - придется тебе помучиться. Посмотри вон туда, - он указал кивком на дальний правый угол.
Трясясь от страха, девушка повернула голову и увидела металлический столб около полутора метров в высоту, на самом верху которого была железная четырехгранная пирамида.
- Знаешь, что это такое?
- Нет, - прошептала пленница, опустив глаза.
- Сначала, как я уже обещал, мы с тобой хорошенько развлечемся – все по очереди, а может быть, даже и по двое-трое одновременно. Надеюсь, не маленькая, знаешь, как такое бывает? После этого я посажу тебя твоим самым сладким местечком на эту железку, а к каждой ноге мы тебе подвесим по мешку с песком или по гире. После такого обычно не живут. Посмотрим, сколько тебе потребуется. А теперь раздевайся.
Серые глаза девушки расширились от безумного ужаса.
- Нет.
- Что?! Давай-ка, снимай с себя все тряпки сама, иначе я помогу, а потом ложись вот на эту лавку.
Несчастная Верная принялась медленно стаскивать с себя платье и нижнюю рубашку. Сгорающему от нетерпения Миналбэлю пара минут показалась вечностью, однако то, что он увидел, его не разочаровало. Какое совершенное тело! Жаль будет такое увечить, но ладно – Верных кругом полно бегает, будет кого потыкать, а он любил разнообразие. Он подошел к перепуганной до полусмерти пленнице и положил ей одну руку на грудь, а другую – на низ живота и начал грубо лапать за самые сокровенные места. Та сгорала от стыда, но в душе молилась, чтобы это длилось подольше – даже самое жестокое насилие со стороны гвардейцев страшило ее меньше, чем предстоящая мучительная смерть на железном столбе.
В этот момент дверь камеры внезапно скрипнула, и стоявшие на страже гвардейцы с подобострастными поклонами пропустили внутрь незваного гостя. Миналбэль поначалу в полумраке не рассмотрел, кто к ним пожаловал, а потом узнал сына самого старшего советника и тоже принялся кланяться с церемонными приветствиями. Тот же, казалось, не обращал на гвардейцев никакого внимания, вовсю рассматривая пытающуюся стыдливо прикрыться руками Верную. По горящим неутоленной страстью глазам начальника Тайной Стражи Мортаур понял, что пришел вовремя – Миналбэль еще не успел попользоваться своей добычей и серьезно ей напакостить.
- А ну, убери руки, а то я их тебе отрублю, - прикрикнул на арестованную один из гвардейцев, - не видишь, сам сын советника Зигура пришел тобой полюбоваться.
- Завязываем, сегодня моя очередь развлекаться, она мне понравилась, - как можно более самоуверенно сказал тот. – Найдите себе кого-нибудь другого, а можете и сами с собою позабавиться.
Мортаур чуть было не сказал «друг с другом», потому что слухи про начальника Тайной Стражи ходили более чем омерзительные: будто он использует для удовлетворения своих низменных потребностей не только арестованных женщин, но и симпатичных юношей, и даже собственных гвардейцев. Отец как-то раз обмолвился, что у себя в Мордоре приказал бы за такое отыметь самого Миналбэля треснутым черенком от лопаты, да еще на глазах у всего гарнизона Барад-Дура, чтобы у других в свою очередь не возникало таких поганых мыслей и желаний.
- Как скажете, лорд Мортаур, - с глупым видом провинившегося школьника, пойманного учителем на списывании, кивал начальник Тайной Стражи. – Мы сейчас отсюда все уйдем, а вы делайте с ней что хотите… Вон лавка…
- Ты мне тут намекаешь, что я должен ее трахать в этой грязной дыре? – гневно проорал сын старшего советника. – Да ваша поганая комнатушка не годится даже под хлев или под отхожее место! Развел тут свинарник, я все про тебя отцу расскажу, что ты не содержишь дворцовые помещения в чистоте! Если крысы и тараканы побегут отсюда в королевскую спальню или на кухню, ты быстро сам окажешься на колу, урод!
- Простите, мой господин, мы все уберем, все вычистим, сегодня же, - Мортаур, услышав его жалкие заискивания, очень захотел пнуть Миналбэля сапогом в рожу или вмазать ему чем-нибудь тяжелым по почкам. Можно и по позвоночнику – либо шок и смерть, либо до конца жизни больше с кровати не встанет и женщину уж точно окучить не сможет.
- Я пойду к себе. С ней, - он властно указал на юную Верную. – Она теперь моя! Желаю вам приятного вечера, и будьте добры все вычистить и проветрить! А ну, одевайся и идем! – прикрикнул он на девушку. – Чего стоишь, думаешь, я тебя тут в голом виде потащу через весь дворец?
Та, вздрагивая и всхлипывая, натянула на себя свое светло-голубое платье, порванное и измазанное грязью во многих местах. Мортаур схватил ее за руку и выволок за дверь.
Когда они оказались достаточно далеко от Миналбэля с прислужниками, он все же решился наконец заговорить с бывшей пленницей.
- Я слышал из-за двери, что они собирались с тобой сделать, - сказал он. – Для тебя бы это и в самом деле кончилось смертью. Не надо так пугаться, я тебя не обижу. Всего один раз… ну, ты поняла… невелика плата за свободу и жизнь, это не так долго длится, и я отпущу тебя на все четыре стороны.
Та кивнула, глядя на него полными слез глазами. Выбора у нее не было, но в любом случае один мучитель, пусть и Сауроново отродье, лучше шестерых, да еще и железного орудия то ли пытки, то ли смерти вдобавок.
- А если я обещаю, я всегда держу слово, - не без тени гордости произнес Мортаур, подумав, что сейчас в точности повторяет одну из любимых фраз своего отца.
Час был далеко не ранний, и его младший брат Тхэсс уже спал, поэтому старший сын советника Зигура был избавлен от здорового детского любопытства – у ребенка сейчас возраст как раз соответствующий, с него станется начать в замочную скважину подглядывать. Зимрамит по-прежнему увлеченно читала какую-то книжку; увидев брата, она с легким удивлением оторвала взгляд от страниц.
- Мортаур, это твоя девушка? – поинтересовалась она; тот пробурчал что-то невнятное и быстро заперся вместе со спутницей в своей спальне, про себя думая, какого хрена сестра тоже не ушла отдыхать чуть пораньше. Начнет потом задавать глупые вопросы и выяснять, что да как.
Верная, которую он отобрал у Миналбэля и его гвардейцев, забилась в угол, от смущения, стыда и страха не зная, как себя вести.
- Слушай, я уже сказал, что тебя не обижу, - Мортаур сам стеснялся и не знал, как говорить с девушкой, но на всякий случай сам перешел на Синдарин, чтобы ей было все понятно. – Сейчас мы с тобой займемся тем, для чего сюда пришли, а потом я отпущу тебя на все четыре стороны, пока родители не вернулись и ничего не узнали, надеюсь, что моя сестра тоже сейчас ляжет спать. Ты свободна, и постарайся больше не попасться в лапы Миналбэлю, а запрещенные книжки спрячь подальше. Как ты видишь, я тоже знаю эльфийский, но не болтаю на нем прилюдно. Не стоит дразнить спящего дракона – голова дороже.
Она хотела было снова начать раздеваться, но Мортаур остановил ее властным жестом:
- Я сам.
Юноше, впервые оказавшемуся наедине с девушкой, казалось безумно соблазнительной сама мысль самому с нее все снять. Та пыталась застенчиво отводить взгляд, но тем не менее заметила, что глаза Мортаура в полумраке выглядят почти черными из-за расширившихся зрачков.
- Погаси свечу, пожалуйста, - едва не плача, прошептала она, подумав о том, что сейчас первый раз в жизни увидит обнаженного мужчину, а к такому она, воспитанная в самых строгих правилах, была совсем не готова.
- Это ты закрой глаза, если стесняешься, а я хочу на тебя смотреть, - нахально ответил ей Мортаур, укладывая ее на кровать.
Юная Верная крепко зажмурилась, стыдливо вздрагивая от его поцелуев и прикосновений ко всему телу, но ни разу не сделала попытки отстраниться – ведь он обещал ее отпустить, если она позволит ему творить с ней все, что он пожелает. В это мгновение она совершенно не думала о том, куда потом пойдет и что именно будет делать, потому что все ее мысли занимало то, как ей окончательно вырваться из лап арузани. Может быть, пойти к кому-то из Верных, и они сжалятся над ней и приютят, или попроситься в услужение?
Из разговоров старших женщин она кое-что слышала о неприятностях первой брачной ночи, однако все оказалось не так больно и страшно, как она предполагала, и вовсе не омерзительно. Когда все закончилось – к счастью, довольно быстро, она боялась, что мучиться придется намного дольше – она по-прежнему лежала с закрытыми глазами, но слышала, как Мортаур одевается. Потом он куда-то вышел на пару мгновений и так же быстро вернулся.
- Вставай, - сказал он, и девушка все же решилась на него посмотреть; она увидела, что он держит в руках черное с золотом платье. – Вот, стащил у своей сестры, у нее их и так полно, а твое старое только в печку, оно вообще никуда не годится. Она, правда, выше тебя ростом, но, надеюсь, тебе подойдет.
Юная Верная взяла у него чистую одежду и, краснея, принялась натягивать ее на себя под одеялом. Мортаур усмехнулся – к удивлению девушки, без издевки или злобы.
- И что ты там прячешь, чего я пока еще не видел?
Она смущенно опустила глаза и покосилась на столик, где стояла вазочка с печеньем. У нее уже давно не было во рту ни крошки – естественно, Миналбэль не предложил ей даже хлебного ломтика, зачем такие расходы, все равно к вечеру она уже труп! Девушка до сих пор не могла поверить в то, что все обошлось – ей казалось, что все произошедшее с ней было кошмарным сном, хотя совсем недавно она чудом избежала страшной мучительной смерти.
Мортаур, видимо, заметил, куда она смотрит, а его новая знакомая тем временем уже подумывала о том, чтобы тайком украсть хотя бы одно печенье – несмотря на то, что с детства ей внушали мысль о недопустимости воровства. Она была настолько голодна, что боялась без этого упасть в обморок.
- Есть хочешь? Давай я чай согрею.
Девушка быстро кивнула. Мортаур на самом деле стеснялся не меньше, чем она, ему хотелось расспросить ее о том, кто она такая, откуда, как ее зовут, как так вышло, что она попала в лапы к этому извергу Миналбэлю и вообще не отпускать ее – куда она пойдет на ночь глядя, но он не знал, как лучше начать разговор, и очень боялся, что скоро вернутся родители и застанут его за таким неподобающим занятием – они в театр ушли, а он взял и незнакомую женщину в дом привел. Наверняка отец сильно разозлится, если увидит все это.
К сожалению, опасения юноши оказались отнюдь не беспочвенными: пока он угощал свою гостью печеньем, на пороге больших многокомнатных покоев, отведенных старшему советнику и его семье, и впрямь появились родители. Поначалу Саурон решил, что это Мортаур и Зимрамит вместе пьют чай в неровном свете свечей, но потом понял, что это не его дочь, а какая-то незнакомая девушка в ее платье – ростом пониже и волосы не прямые, а слегка волнистые.


ficbook.net/readfic/94084/4450087#part_content