Золотой Рассвет-1, глава 23

[adunnithil]

Ну что, дождались? Ловите новую главу!

вечеринка у Ар-Паразита с непредсказуемым финалом

Над пауком глумятся
на глупых своих страницах
сварливые упрощенцы
с психологией мухи:
он и палач, и обжора,
и похотлив, и коварен,
но ведь это сужденье
скорей говорит о судьях:
паучишко – конструктор
и часовщик волшебный,
идиоты его шельмуют
из-за какой-то мухи,
а я бы его попросил,
чтоб он мне выткал звезду.

Пабло Неруда «Зверинец»

Ее удел был светлый трон,
Он в черной башне был рожден…

Синтари Феалиндэ «Еретик»

Достаточно долгое время Верные в Роменне жили относительно спокойно – королю, видимо, наскучили кровавые расправы, и он переключился на другие насущные дела. К сожалению, они и представления не имели о том, что Ар-Фаразон тем временем все больше и больше погружался в бездну безумия: его чудовищно пугали мысли о приближающейся старости и смерти, он панически боялся утратить красоту, лишиться мужской силы, а вместе с тем – и любви обожаемой супруги. В итоге король достал через каких-то заезжих торговцев неизвестно кем написанные книги по низкопробной черной магии и принялся их изучать. За содействием и советом он обратился к Зигуру, но его старший советник, заглянув в эти сочинения, только пожал плечами и посмеялся.
- Во-первых, - сказал он, - я, честно говоря, с большим сомнением отношусь к возможности применения различных чар и заклятий любым человеком или даже эльфом с улицы только на основании того, что ему, видите ли, так захотелось. Любого, если он только не страдает тяжелой формой слабоумия, можно научить читать и писать, но не каждому дано быть поэтом. Точно так же всех, у кого не бездействуют руки, можно научить оказывать простейшую помощь, если кто-то из их близких болен или ранен, но не каждому дано быть целителем. У меня в Мордоре есть прекрасные черные маги, но я перед тем, как браться за чье-то обучение, сперва смотрю, есть ли у этого человека способности к чародейству или он может только мечом махать. Во-вторых, то, что в этих книжках написано, похоже скорее не на черную магию, а на рецепты малограмотных деревенских знахарок типа «если вас замучили юношеские прыщики, то поймайте в полнолуние на перекрестке трех дорог крупную лягушку, сдерите с нее кожу, протрите шкуркой лицо, а тушку отдайте на съедение черному коту». У меня вон один знакомый еще в Первую Эпоху все это в Хитлуме у хадорингов наблюдал – они детей от кори и оспы поили можжевеловой водкой с примесью пепла сожженных заживо в печке ежей и мышей. Думаю, то, что подобные «чародейства» никому не помогали и не помогут, в комментариях не нуждается. Не знаю, что за неумный человек все это писал – наверняка какой-нибудь очередной самоучка-недоучка, вообразивший себя великолепным черным магом, а на деле вряд ли способный на применение даже простейшего приема. Он что – всерьез считает, что можно помолодеть и стать красавцем, умываясь кровью праведно живущих людей – кстати, что он вообще имел в виду под этими словами? Или что можно вернуть к жизни моего недоброй памяти папашу, принося человеческие жертвы, а потом потребовать у Властелина Тьмы всяких благ? Сейчас, между прочим, Властелин Тьмы – я!
Саурон, естественно, не просто не хотел возвращения Мелькора с того света, но и был вполне обоснованно убежден в том, что подобная странная идея вряд ли осуществима на практике. Однако Фаразон пропустил всю речь своего советника мимо ушей, несмотря на огромный возраст Зигура и его колоссальный опыт в применении на деле различного колдовства; гордыня не позволила главе государства попросить дальнейших разъяснений, и король Нуменора решил, что во всем разберется сам. С одной стороны, слова Саурона заронили в его сердце зерно сомнения – а вдруг и в самом деле чушь! С другой, он постепенно, будучи не в силах совладать с искушением заглянуть в гнусные книжонки еще раз… и еще… и снова… - приближался к мысли опробовать что-нибудь из советов и рецептов неизвестного некроманта на практике: а вдруг поможет?
Тем временем в Роменне все шло своим чередом. Правда, о полном покое и безопасности говорить было нельзя – то и дело кто-нибудь из Верных исчезал бесследно или попадал в темницу по совершенно ложному абсурдному обвинению, но все же жить стало немного лучше, хотя в связи с выросшими налогами кто-то продал свои дома и перебрался к друзьям и родственникам – ведь платить за один дом двум семьям куда легче, чем одной, кто-то перебрался на материк, а кто-то, увы, отрекся от Эру и Валар и превратился в арузани – и таких, к сожалению, было не так уж мало. Элендур рос здоровым, крепким и умным ребенком, что очень радовало его родителей, однако Орхальдор, пока что единственный сын Валандура, с детства страдал неизвестной сердечной болезнью. Мальчик не мог бегать и играть, как все обычные дети его возраста – пытаясь принять участие в какой-нибудь забаве со сверстниками, он буквально через пару мгновений начинал бледнеть, задыхаться и жаловаться на сильное сердцебиение. Обеспокоенные родители, понимая, что с сыном что-то не так, запретили ему всяческие нагрузки – даже повседневная помощь старшим по дому была для Орхальдора непосильным трудом, ему тут же становилось нехорошо. Врач, которого тайком позвали к ребенку, сказал, что недуг неизлечим, однако, если оберегать мальчика от излишних волнений и не позволять ему носиться по улице с другими детьми или вообще как-либо напрягаться, он, возможно, доживет и до глубокой старости – такие случаи известны, правда, больные при этом оружие видели разве что на картинке, а о том, чтобы обзавестись собственной семьей, и думать не могли.
Валандур и его жена понадеялись, что если они будут исполнять все предписания врача, то им удастся сохранить сыну жизнь, однако с течением времени состояние Орхальдора все больше и больше ухудшалось. По сравнению со сверстниками он плохо рос, мало ел, казался очень худым и измученным, словно его по меньшей мере несколько лет держали в темнице на хлебе и воде, а лицо, губы и ногти у него постоянно выглядели синеватыми. Исилдур, наблюдая за сыном друга, поначалу сам очень боялся за своего Элендура – вдруг и у него есть какой-нибудь скрытый недуг! – но, на его счастье, малыш рос вполне здоровым и красивым, с румяными щечками, и все кругом говорили, что он очень похож на отца. Родители тайком учили его читать эльфийские книги, которые в большом количестве были спрятаны в доме Элендила, и рассказывали ему старинные легенды о сражениях с силами Врага и о прекрасных, отважных и благородных властителях древности, в том числе и о доблестном Фингоне – отце нынешнего верховного короля Нолдор Гил-Галада. Разумеется, Элендур знал, что говорить об этом никому нельзя: если Люди Короля прознают о том, чему его учат отец с матерью, всей семье несдобровать.
В конце весны 3309 года, когда сыну Исилдура исполнилось уже десять лет, бедному Орхальдору стало совсем плохо – он почти не вставал с постели, даже поход в уборную, чтобы умыться, превращался для него в серьезное испытание. Разумом Валандур понимал, что тут вряд ли что-то уже поможет, но сердце отказывалось принять то, что единственный ребенок медленно умирает и тает на глазах. Несчастные родители проводили целые дни в молитвах Эру и Валар, надеясь, что случится чудо и их сын пусть даже не выздоровеет окончательно, но хоя бы не умрет. Несмотря на свою тяжелую болезнь, Орхальдор был очень спокойным и добрым мальчиком, никогда не капризничал, ничего не требовал, напротив, из последних сил делал вид, что с ним все в порядке, и пытался поддержать близких. Все очень его любили, и Исилдур очень сочувствовал другу, но тоже осознавал, что сыну Валандура осталось жить считанные месяцы, а может быть даже – недели или дни, странно, что он с таким тяжелым недугом вообще продержался так долго.
Вскоре грянул гром среди ясного неба – и это была не преждевременная смерть Орхальдора, к которой все уже стали потихоньку морально готовиться; в Роменну приехал королевский курьер и с высокомерным видом вручил Исилдуру послание от Ар-Фаразона. В этом письме король приглашал своих нелюбимых родственников через неделю всенепременно явиться к нему на торжественный ужин, причем, что больше всего напугало старшего сына Элендила – в полном составе, то есть вместе с женщинами и маленьким Элендуром. В ужасе они попытались вежливо отказаться, сославшись отчасти на занятость, отчасти на личные обстоятельства, но никакого действия это не возымело.
- У одного моего товарища в семье большое горе, - как можно вежливее сказал Исилдур. – Его единственный сын тяжело болен, он может умереть со дня на день, и я должен его поддержать, а не ходить на веселые пиры, есть, пить и развлекаться в то время, как он и его супруга проливают горькие слезы у постели мальчика. Я думаю, что поступать подобным образом по отношению к нему и его семье, с которой меня и моих родных связывает давняя дружба, было бы крайне нехорошо.
- Думаешь? – глумливо ответил морадан. – Так вот, объясню тебе, если до тебя еще не доперло: это приглашение, от которого невозможно отказаться, и мне плевать, что ты там себе думаешь. Будьте любезны явиться в назначенное время во дворец, и если хоть кого-то из вашей семейки там не окажется, мало вам не покажется! А твоему приятелю я соболезнования выражать не буду: напротив, я очень рад – одним Верным гаденышем меньше!
Исилдур с трудом сдержался, чтобы не дать посланнику Фаразона в морду – к счастью, жена вовремя схватила его за руку. Тот ухмылялся, видимо, в душе упиваясь собственным остроумием.
- Хорошо, - прошипел сквозь зубы старший сын Элендила, в душе благодаря Фириэль за то, что она вовремя его остановила, а то иначе им было бы не избежать беды. – Согласно приказу короля, мы приедем во дворец на пир по его приглашению. Однако мне бы не хотелось тащить с собой в такую даль ребенка, тем более что подобные вечера, на мой взгляд, предназначены исключительно для взрослых.
- Без разговоров, вы приедете все вместе, - холодно ответил королевский курьер и надменно распрощался.
Сказать, что семья Исилдура была напугана – это значит не сказать ничего. Никто из них даже и представить себе не мог, что за гадость в очередной раз замыслил Ар-Фаразон – а ведь было очевидно, что пригласили их туда не просто так. Более того, на пиру наверняка будет и его обожаемый старший советник, будь он неладен, а также Аллор, который, по слухам, в настоящее время сильно сдружился с проклятым Зигуром! Посоветовавшись, Амандил и его родственники решили, что будут по возможности вести себя вежливо и почтительно, в пререкания не вступать, делать вид, что наслаждаются изысканными яствами и напитками, но оружие с собой в любом случае возьмут – кто его знает, что придет в голову королю и его прислужникам, а сдаваться без боя в случае угрозы жизни никто из лордов Андуниэ не собирался. Конечно, женщинам и ребенку вообще-то нечего посещать подобные сборища, где арузани наверняка будут сквернословить, кто-нибудь напьется до полусмерти, примется всех оскорблять, да не дай Валар еще и драку затеет, но приказ есть приказ – придется ехать в Арменелос, сидеть на пиру и еще созерцать мерзкого старшего советника. Исилдура бросало в дрожь при одной мысли о кошмарном взгляде этого чудовища, и он слабо себе представлял, что будет делать, если Саурону снова взбредет в голову начать на всех таращиться. С тяжелым сердцем он попросил прощения у Валандура и Вардильмэ за то, что покидает их в такое страшное для них время, хотя самому ему было не легче.
- Если со мной что случится, не поминайте лихом, - сказал он на прощание своему лучшему другу и его жене.
В назначенный день нелюбимые родственники Ар-Фаразона, облаченные в свои самые нарядные одежды, в сопровождении нескольких слуг приехали в Арменелос на королевский пир. Распорядитель, советник Дулгухор, встретил их у входа во дворец. Как ни странно, морадан вел себя вполне любезно и приветливо, поинтересовавшись, благополучно ли дорогие гости доехали до столицы.
- Благодарю вас, лорд Дулгухор, мы добрались прекрасно и даже не слишком устали, - учтиво ответил ему Элендил на Адунаике, зная, что на Синдарине в столице говорить запрещено.
- К сожалению, король возражает против того, чтобы гости приводили с собой слуг, поэтому вашим сопровождающим, к моему глубочайшему сожалению, придется подождать окончания пира в дворцовом саду, где они смогут отдохнуть и насладиться прекрасной погодой и свежим воздухом, - сказал Дулгухор. – Мои люди проводят их туда и угостят вкусными блюдами. А теперь я хотел бы просить вас последовать за мной.
Элендил подумал, что у него, возможно, есть шанс заодно избавить внука от явно не предназначенного для детей сборища – в семьях Верных не было принято пускать малышей и подростков на пиры. В таких случаях их место в детской и только в детской, а не среди взрослых, которые могут вести разговоры, явно не предназначенные для ушей ребенка.
- Простите меня, лорд Дулгухор, - осторожно начал он вместо своего старшего сына, который практически не говорил на Адунаике, - но нельзя ли мне отправить вместе с ними и моего внука Элендура? Мы в соответствии с приказом короля привезли его с собой, но мне все же кажется, что для таких вечеров он еще слишком мал. Ему всего лишь десять лет, и это может быть слишком утомительно для ребенка.
Советник поначалу изобразил на лице гримасу легкого недовольства, но потом немного призадумался и снисходительно кивнул.
- Пожалуй, соглашусь с вами, лорд Нимрузир. У меня тоже есть дети, и я думаю, что им нужно играть со сверстниками, а не проводить время со взрослыми. Пусть ваш малыш пока побегает и отдохнет во дворцовом саду, уверяю вас, что с ним все будет в порядке. Для ребенка его возраста такой вечер и в самом деле может оказаться чересчур утомительным.
- Сердечно вас благодарю, - учтиво поклонился Элендил, после чего быстро объяснил все встревоженному Исилдуру. Попрощавшись со слугами и взяв с Элендура обещание, что он будет вести себя хорошо и слушаться старших, они отправились во дворец в сопровождении Дулгухора, который вел себя подозрительно вежливо для советника короля. Исилдур был уверен, что Ар-Фаразон однозначно придумал очередную мерзость, но вслух говорить ничего не стал.
Пиршественный зал был богато украшен, хотя и тут король оказался в своем репертуаре – скатерть и гардины были подобраны в торжественно-мрачной черно-золотой гамме. Откуда-то доносилась заунывная музыка: Исилдуру подумалось, что его опасения наверняка подтвердятся, а Ар-Фаразон решил заранее создать подходящую обстановку и настрой. Потихоньку на званый вечер подтягивались и другие приглашенные; по-прежнему любезный и учтивый Дулгухор указал гостям их места, и вскоре в зале появились король и королева, облаченные в соответствии с последней модой в черное с золотом. По левую руку от них сидел их племянник Аллор, которого его давно покинутые родственники сразу же узнали, по правую – проклятый Саурон собственной персоной в сопровождении какой-то темноволосой молодой женщины, с которой он время от времени перебрасывался парой слов: Исилдур решил, что это, скорее всего, одна из придворных дам королевы Тар-Мириэль, не от большого ума увлекшаяся учением Тьмы. Ар-Фаразон церемонно поприветствовал собравшихся и предложил им отведать разных вкусных яств и напитков, приготовленных специально для дорогих гостей, после чего загадочным тоном добавил, что сегодня ближе к концу пира намеревается сообщить всем нечто очень важное. Элендил, видимо, поняв, о чем сейчас думает его старший сын, тихо шепнул ему:
- Исилдур, я догадываюсь, что добром этот «званый вечер» не кончится, но, во имя всего святого, хотя бы пока сделай вид, будто все в порядке. Мне тоже кусок в горло не лезет, но зря привлекать к себе внимание нам тоже не стоит.
К столу были поданы самые изысканные блюда: жареные утки и гуси, начиненные дольками дорогих ароматных оранжевых плодов из далекого Харада, раковый суп, тушеная щука с грибами, отваренные в вине окуни, жаркое из рубленой трески, фаршированная жареная сельдь, печеные раки с кореньями, тушеный язык в сметанном соусе, баранина с фасолью, цыплята в сухарях, биточки из телячьих мозгов. Гости с большим удовольствием принялись за еду, нахваливая мастерство королевских поваров и прекрасные вина, однако Верные чувствовали себя очень неуютно и с нетерпением ждали, когда этот вечер все-таки закончится. Напитки и яства были в самом деле на редкость хороши, но Исилдур с трудом смог заставить себя ради приличия проглотить хотя бы пару кусков.
Когда приглашенные наконец наелись и, отложив приборы, стали беседовать друг с другом о том-о сем, Фаразон понял, что настало время объявить всем о своем важном решении, которое он принял единолично, не поговорив ни с супругой, ни с советниками.
- Мои дорогие приближенные и родичи! – поднялся с места король Нуменора. – Я еще раз хотел бы приветствовать всех на этом пиру и сердечно поблагодарить вас за то, что вы пришли. Сегодня у нас особый день, потому что, согласно моему указу, завтра в центре нашей столицы, славного города Ар-Миналэта, начнется строительство большого храма, посвященного Великой Тьме и ее создателю Арун-Мульхэру.
В пиршественном зале воцарилась гробовая тишина. Саурон, повернувшись к своей соседке, саркастически-скептически ухмыльнулся и что-то ей сказал, пользуясь тем, что упивающийся собственной высокопарной речью Фаразон не обращает на окружающих никакого внимания. На лице Амандила отразился неподдельный ужас, он выронил нож и вилку, которые с противным звоном упали на тарелку. Кое-кто из арузани, напротив, сидел с довольной улыбкой: некоторые нуменорцы, начитавшиеся тех же книжек, написанных тайными поклонниками Мелькора, что и король, уже давно увлекались черными культами и скрыто проводили различные кровавые ритуалы во славу Владыки Тьмы. О том, что на самом деле их обожаемый повелитель мрака на деле был совершенно бездарным военачальником, за которого всю жизнь воевали то Саурон, то орки, а славные рыцари Аст Ахэ постоянно жрали маковый отвар, который в свою очередь жрал рыцарей Аст Ахэ (и выжрал большую часть их головного мозга), никто из них, естественно, и не думал.
- Что он говорит? – спросил Исилдур, который по выражению лиц отца и деда понял, что те сильно напуганы речью короля.
- Он хочет построить Храм Тьмы. В честь самого Моргота, - шепотом ответил ему Элендил. – Ты на Саурона полюбуйся. Сидит вон, ухмыляется, хотя на самом деле это наверняка его идея. Понятно, для чего ему это нужно.
- Великие Валар, о нет! – проговорила бледная от ужаса Алдамирэ. – Храм Тьмы, здесь, в столице Нуменора? Король в своем уме? Этот остров был дарован нам…
- Тише! – одернул ее муж. – То, что он не в своем уме, ясно любому, потому что только помешанный может высказывать такие идеи и слушать Саурона, но не стоит тут публично озвучивать свои мысли по этому поводу, а то вдруг кто из приближенных короля хорошо понимает Синдарин… да хоть тот же его старший советник.
Исилдур покосился на Саурона со смесью страха и ненависти. Хорошо еще, хоть Черный Майя сейчас разговаривает со своей спутницей и на окружающих не смотрит, а то было бы совсем плохо. Интересно, что это вообще за девица и как она может спокойно беседовать с этим чудовищем – многие люди на ее месте давно б от страха чувств лишились.


ficbook.net/readfic/94084/4178215#part_content