Хотелось бы порекомендовать ПЧ, если вдруг кого заинтересует, фанфики очень хорошего и интересного автора.

Зовут человека Сумеречный Эльф, пишет он в основном по компьютерным играм, любимый фэндом - Far Cry. В основном джен и гет, много экшена. Все миди и макси можно читать как ориджиналы, если не знаете фэндомов. Там в принципе все понятно по ходу сюжета, когда я начала читать, я тоже была не в теме. Автор охотно общается с читателями, всегда рад отзывам.

Ссылка на КФ:
ficbook.net/authors/621736

@темы: фанфики

---

картинка

---

Хроники-2, глава 18: Леди Лэй

То, чего не было в Замысле в старом варианте: Шэнг Цунг знакомится с Ан-Джэн Лэй и угощает ее ужином. До финала две главы, в следующей будет вам НЦ Соня/Шао Кан.

Ближе к вечеру того дня Шэнг хотел было пригласить своих друзей Эсмене и Тарсониса сходить в какую-нибудь забегаловку, немного отдохнуть, поесть чего-нибудь вкусного, выпить вина и приятно провести время, но эдениец был занят, а у бывшего чемпиона после рассказов приятеля о родовых проклятиях пропало всякое желание расслабляться и веселиться, поэтому он вежливо отказался и заперся в своих покоях, погрузившись в тяжкие раздумья. Ругаясь сквозь зубы и досадуя на себя за свой длинный язык, черный маг вышел за дворцовую ограду. Надо было промолчать и сделать вид, что ничего не происходит, ведь знал же, что Эсмене с ранней юности был не в меру впечатлителен, кто знает, как он теперь себя поведет?

Солнце было еще относительно высоко и по-прежнему сильно палило, но внезапно его закрыли набежавшие белые облака. Сразу повеяло прохладой.

Немного прогулявшись вдоль ограды, чтобы слегка развеяться и собраться с мыслями, Шэнг Цунг думал было уже вернуться во дворец и снова заняться делами, раз уж отдых с друзьями не задался, как вдруг увидел какую-то просто одетую девушку, которая стояла чуть поодаль и рассматривала сиреневые цветы на ветвях большого раскидистого кустарника. На светлую эденийку из местных она не походила, на одну из сторонниц Императора – тоже, и черный маг, присмотревшись, с удивлением узнал в ней Ан-Джэн Лэй, богиню звезд и единственную дочь его заклятого врага Рейдена. Надо же, легка на помине, только недавно ее вспоминал! Интересно, что она здесь делает – папаша приволок с собой в качестве группы поддержки или как?

Немного понаблюдав за Лэй, он собрался было уходить, но тут она подняла голову, обернулась и заметила его первой. От неожиданности Ан-Джэн вскрикнула и закрыла лицо руками, думая, бежать или драться, но потом, поняв, что Шэнг не собирается на нее нападать, посмотрела на него с опаской. Сейчас, когда Лэй повернулась к нему лицом, он заметил, что она одета очень бедно и выглядит скорее как деревенская простушка или посудомойка в сельской харчевне, а не как богиня. Платье старое, потрепанное, на самом видном месте заплата, волосы стянуты в хвост простой черной канцелярской резинкой, какие используют в банках для пачек денег, ногти без маникюра, обкусаны, обломаны и в белых пятнышках – по всей видимости, Лэй плохо питается, потому и худая такая. Неужели жадный отец не может выделить дочери денег на приличное платье, чтобы она, будучи богиней, хоть перед людьми не позорилась, и морит собственное дитя голодом? Ему стало очень жаль Лэй, которая вынуждена жить в одном доме с моральным уродом – большая часть внешнемирцев в таких нарядах и огород копать бы не пошла.

- Тоже турнир посмотреть приехала? – поинтересовался черный маг. – А чего тогда со всеми во дворце не живешь?

Вопрос был заведомо глупый, рассчитанный чисто на то, чтобы съязвить и слегка разрядить обстановку, но Лэй восприняла его всерьез и, опустив глаза, принялась оправдываться, как будто совершила какой-то тяжкий проступок.

- Я не… отец не знает, я просто так в Эдении. У меня с этим местом связано очень много всяких воспоминаний. Я не ожидала, что кто-то увидит. Я сейчас уйду.

Шэнг Цунг с недоумением покосился на девушку.

- Да ладно, извини, не хотел тебя пугать. Можешь продолжать нюхать свои цветочки. Это я сейчас уйду. Считай, что мы друг друга не видели.

Лэй замялась.

- Не говори моему отцу, что я тут ходила. Пожалуйста. Он будет не слишком доволен, если узнает, что я была в Эдении.

- Почему? – с недоумением спросил он. – Это что, запрещено – приезжать в Эдению по своим делам или даже просто так, прогуляться и полюбоваться красотами природы? Я, конечно, твоему папашке ничего не скажу, да и вообще разговаривать с ним не стану, потому что он гад ползучий, но я действительно не понимаю, что ты такого сделала, чтобы он разозлился.

Та не ответила, лишь нервно озиралась по сторонам, словно преступница, спасающаяся от преследования и боящаяся случайно попасть в зону действия камеры видеонаблюдения. Потом она наконец проронила:

- Отца моего рядом нет?

- Так он во дворце, - удивленно произнес Шэнг, продолжая недоумевать по поводу странного поведения Ан-Джэн.

- Я бы тебе все объяснила, но не хочу, во-первых, чтобы отец видел, как я с тобой разговариваю, во-вторых, чтобы он вообще узнал, что я здесь, - пробормотала богиня звезд, снова потупив взгляд. Шэнг порылся в карманах: так, кошелек он все-таки оставил дома, но деньги с собой есть, на обед хватит, а Лэй, судя по ее виду, явно не привыкла к изысканной еде, если вообще не голодает.

- Так, - сказал он, - давай-ка дойдем до поселка, благо тут близко, я угощу тебя чем-нибудь вкусным, и ты мне все объяснишь. Не надо на меня так смотреть, я ничего тебе не сделаю, в конце концов, ты же богиня, почувствуешь опасность – в любое время откроешь портал, и только тебя тут и видели.

Ан-Джэн заколебалась: с одной стороны, ей было боязно идти неизвестно куда с приспешником своего кровожадного дяди, с другой – она давно ни с кем не разговаривала, ей было очень одиноко, да и поесть было бы, в самом деле, неплохо. Рейден мог питаться одной выпивкой и закусывать ее самыми дешевыми консервами для животных из ближайшего супермаркета эконом-класса, и считал, что другим тоже не нужны разносолы, поэтому в доме у Лэй порой по целым дням не было ни крошки съестного.

- Ладно, идем, - наконец решилась она.

- Давай. Проведу тебя через рощу, там нас точно никто не увидит, а в поселке одни черные эденийцы живут, они тебя в лицо не знают и отцу твоему уж точно не побегут докладывать.

Когда официант в закусочной поставил перед ними блюда с жареной рыбой, Лэй, которую с раннего детства обучали хорошим манерам, с трудом сдержалась, чтобы сразу же не наброситься на еду и не начать остервенело запихивать ее в себя – уж очень давно она не видела вкусных кушаний, да к тому же и просто проголодалась. Она аккуратно взяла приборы и стала медленно есть, не забыв поблагодарить Шэнг Цунга за угощение – а он, судя по всему, не такой уж и плохой человек, как все говорят, даже вполне себе вежливый и великодушный. От того, впрочем, не укрылось, что Лэй смотрит на блюдо с особым жадным блеском в глазах – и без чтения в душах он понял, что Рейден явно не утруждает себя заботами о благосостоянии семьи.

- Что, Ан-Джэн, я смотрю, тебе в родном доме не очень-то сладко живется, - он не удержался от злого ехидного комментария. – На твоем месте я бы уж давно от этого мерзавца Рейдена сбежал и нашел хоть какую-нибудь работу. По крайней мере, мне было бы что есть, а так ты зависишь от прихотей своего папаши, который тебе, как я вижу, на еду и одежду денег жалеет.

Лэй покраснела, стыдливо прикрыла ладонью заплатку на юбке и промолчала – ей было очень неловко.

- И сколько же годков минуло крошке, что она до сих пор спрашивает разрешения у папы, можно ли ей поехать в Эдению? – снова не сдержался черный маг. – Пять или уже шесть? А в школу ты ходишь одна или с ним за ручку? Хотя какая школа, о чем я, ты, наверное, еще в садике, в подготовительной группе!

Ан-Джэн опустила глаза, она была готова расплакаться. Шэнгу стало не по себе из-за того, что он так с ней разговаривал – в конце концов, она перед ним ни в чем не провинилась, да и сам он отзывался о ней как о хорошем человеке, а родителей себе никто не выбирает.

- Извини. Просто я очень зол на твоего отца, к тому же я вижу, как он с тобой обращается – большинство людей к дворовой собаке относятся лучше, чем он к родной дочери. Вот и сболтнул лишнего.

- У меня в Эдении раньше подруга жила, - быстро пробормотала Лэй. – Дочь… сестра принцессы Китаны, Эйя, - спохватилась она, решив не называть имени короля Джеррода. – Мы с ней в юности очень дружили, я обещала, что приду к ней на свадьбу. Только вот все сорвалось, да и длилось недолго. Началась война, потом Эйя перестала со мной общаться, а под конец так вообще уехала жить в другое место. Я так скучаю по ней, по всему, что раньше было! Мы с ней тут гуляли, бродили по дорожкам в дворцовом саду, любовались цветами, в том числе и теми, что я нюхала, когда ты меня увидел. Мне сейчас даже поговорить не с кем, и я вчера такую тоску ощутила, что дальше некуда. Потому я и решила прийти сюда – может, в том месте, где я раньше была счастлива, мне хоть немного легче станет. Я сразу вспомнила, как нам с Эйей было хорошо вместе, и у меня даже настроение улучшилось.

- А я тебе его испортил, - Шэнг, видя, как она расстроена, виновато улыбнулся. Некоторое время они продолжали есть в полном молчании, пока официант не принес чай.

- Слушай, я вот хочу спросить, - наконец нарушил тишину черный маг. – Ты же вроде такая хорошая, воспитанная, добрая, все замечательно, смотрю я на тебя, разговариваю с тобой, и ты мне все больше и больше симпатична, ты совсем не похожа на отца. Что ты вообще рядом с ним делаешь? Он морит тебя голодом, одевает в лохмотья, да ты не можешь не замечать, что он к тому же моральный урод. Давно бы жила отдельно от него сама по себе, заработала бы и на новое платье, и на еду, и на что угодно! К тому же у тебя есть дядя, а он все-таки Император Внешнего Мира и далеко не бедный человек! Сбежала бы к нему, он бы уж точно для родной племянницы куска мяса не пожалел.

Лэй сглотнула слюну, вспомнив, как недавно перед ней поставили тарелку с жареным окунем в кисло-сладком соусе. Она бы с удовольствием съела что-нибудь еще, но ей было неудобно просить совершенно незнакомого человека ее накормить, он и так поступил в высшей степени благородно, угостив ее чаем и жарким из рыбы.

- Дядя у меня действительно не бедный, - согласилась она, - да ты же сам знаешь, какой он. На себе-то, поди, уже не раз почувствовал его крутой нрав. Думаешь, он бы непонятно с чего надо мной сжалился? Особенно если учесть, как он с отцом моим не ладит?

Шэнг сначала принялся отчаянно убеждать девушку в том, что она неправа и Шао Кан мало того что в последнее время изменился в лучшую сторону, так к тому же дочь не в ответе за злодеяния отца и Император не стал бы гнобить племянницу за то, что вытворял его мерзкий братец, но та упорно не верила. Он в итоге решил, что голодному человеку куда нужнее пища, чем нравоучения, и попросил официанта еще раз принести меню.

- Так, нам, пожалуйста, еще два фруктовых торта и две порции креветок в чесночном соусе, - сказал он. – Лэй, перестань. В конце концов, если ты не любишь своего дядю, ты вообще не обязана жить ни у кого из родственников. Давай вон я попрошу Кэно или Сиро состряпать тебе поддельный паспорт любого государства, ты сможешь на работу устроиться, причем вовсе не обязательно идти пирожками торговать или полы мыть. С твоими навыками ты можешь пойти тренером в спортшколу или какую-нибудь секцию боевых искусств, я слышал, что ты неплохо дерешься. Да и пирожки продавать тоже хорошо, хоть сыта будешь, а там, глядишь, и квартиру себе приобретешь, и личная жизнь у тебя наладится.

Лэй, слизывая с ложки остатки соуса, отчаянно затрясла головой.

- Я так не могу. Взять и уйти в никуда… конечно, я понимаю, что мой отец порой вытворяет очень мерзкие вещи, но он же мой отец, и я не имею права так с ним поступить. Я не слепа и не глупа, но что я ему скажу? Что я никто, и звать меня никак? А это так и есть. Если бы я могла хоть как-то повлиять на ситуацию вообще и на отца в частности, но что я могу сделать?

Шэнг попросил у администратора ручку, написал на салфетке номер своего мобильного телефона и протянул ее Ан-Джэн.

- Знаешь, папаша у тебя, конечно, полный урод, если не сказать хуже, но сама ты вполне неплохой человек. Вот тебе мои координаты, да ты и так в принципе знаешь, как меня найти, если вдруг тебе понадобится помощь, ты просто захочешь поговорить или не будет денег на еду – звони. Посодействую, чем смогу. А вообще я надеюсь, что ты одумаешься и пошлешь папу куда подальше. Дяде твоему я о нашей встрече, конечно же, расскажу, у нас нет секретов друг от друга, а вот Рейдену мы тебя, понятное дело, палить не будем, так что не бойся. Думаю, мы с тобой вполне даже можем стать друзьями.

Этим вечером Лэй, попрощавшись с Шэнгом, вернулась домой в относительно хорошем настроении и впервые за долгие время легла спать не с пустым желудком. Она недоумевала по поводу того, почему черный маг не попытался ее убить – неужели ему, вопреки всем заверениям ее отца, не чужды благородство, великодушие и жалость, ведь он без труда понял, что Ан-Джэн голодна и ей одиноко? Сам же Шэнг Цунг, придя по дворец, рассказал Шао Кану и Тэре о том, как случайно встретился с Лэй и угостил ее ужином.

- Ну и подонок же ваш брат, - заметил он. – Родную дочь совсем голодом заморил, платье у нее все в заплатках, а сама худая как палка, ее даром что ветром не шатает!

- Ты правильно сделал, что ее накормил и предложил ей сбежать к нам, - поддержал своего придворного мага Император, - девку действительно жалко, вот только уговаривать никого не надо. Мне все же кажется, что любой совершеннолетний человек, у которого своя голова на плечах, в состоянии сам решить, что и как ему делать со своей жизнью. Пусть Лэй сама все обдумает. Будет на то ее согласие и желание – я свою племянницу всегда у себя приму, а не будет – пусть и дальше ходит в обносках и питается объедками, воля ее, девочка взрослая, я ей ничего запретить не могу.

Шэнг внезапно вспомнил о проклятии Эсмене. «Чтоб ты всю жизнь был несчастен, похоронил всех своих детей и умер в одиночестве» - так, кажется? По его спине пробежал неприятный холодок. Держал бы ты, великий чемпион Смертельной Битвы, язык за зубами, и всем было бы намного легче жить! Лэй, такая несчастная и беззащитная, сильная, но не умеющая пользоваться своей силой, открытая и доверчивая… жаль будет, если проклятие Эсмене все-таки сбудется и эта девочка пострадает либо даже погибнет.


ficbook.net/readfic/95546/9631514#part_content

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Хроники-2, глава 17

ficbook.net/readfic/95546/9609419#part_content

и совсем немного осталось до расширенного и дополненного финала.

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Хроники-2, глава 16: Черная дыра

что именно случилось с Энсио; семейное проклятие

- Все так хорошо начиналось, а тут мы внезапно находим утром тело победителя вчерашнего боя с перерезанным горлом. Да еще в его собственной комнате, - Император выглядел удрученным и расстроенным.

- Хотелось бы знать, кто это сделал, - возмущенно ответил ему Шэнг Цунг. – Больше чем уверен, что это снова фанатики из Братства Тени. Нескольких я видел в начале месяца – шныряли возле дворца. Я прикажу удвоить охрану и выдворять вон с турнира всех подозрительных лиц. Новые происшествия нам не нужны.

- Хорошо, так и сделай.

- Я уже сказал Избранным, кого подозреваю, и пообещал приложить все усилия, чтобы найти и обезвредить виновника, - произнес черный маг. – В очередной раз всякие непонятные личности нарушают наши идущие как по маслу планы. Что-то там у них в Братстве Тени окончательно чердак съехал.

- Если вы хотите знать имя виновника, то это сделал я, - из-за двери раздался голос, очень похожий на голос Шэнга, и в комнату вошел высокий молодой человек, чертами лица сильно напоминавший придворного мага Императора.

- Ты?! – в один голос воскликнули Шао Кан и Шэнг Цунг, уставившись на вошедшего. – Как ты…

- Очень просто. Влез по барельефам на стенах, решеткам и водосточной трубе в окно. Дальнейшее не составило труда, тем более что проклятый слуга Рейдена спал, - ответил молодой человек с нагловатыми нотками в голосе, явно ожидая одобрения своих действий, и с несколько развязным видом оперся на дверной косяк.

- Позволь поинтересоваться – зачем? – недовольно усмехнулся черный маг.

- Он двоих шоканов на тот свет отправил. Раньше с ними никто не справлялся. Избранный слишком опасен, - ответил тот таким тоном, словно делал собеседникам одолжение.

- Это подло, Ави. Подло, гадко и мерзко, - злым голосом ответил Шэнг. – Джонни вполне честно выиграл этот бой. Я ценю честные бои и умеющих драться противников, но дело даже не в этом. Нападать исподтишка на спящего врага, не ожидающего твоего удара – не просто отвратительно, а в высшей мере отвратительно. Временно попрошу тебя покинуть помещение. Отправляйся к Джастину. Я переговорю с Императором и приду к вам. Давно собирался вправить мозги вам обоим, только удобного случая не представлялось. Теперь представился. Уходи и не зли меня.

Ави гордо повернулся и удалился. Он ожидал похвалы отца, и такие слова сильно ранили его самолюбие. Тот в свою очередь повернулся к Императору.

- Что делать будем? Такого я не ожидал… - растерянно проговорил он.

- Я, признаюсь, тоже, - развел руками тот. – По-хорошему говоря, надо бы предать твоего сыночка публичному суду за самоуправство, но мне бы не хотелось афишировать эту историю – в первую очередь из-за тебя. Устраивать тебе публичный позор после всего того, что тебе пришлось пережить в последнее время, я не стану. Поступим следующим образом: официальной версией останутся виртуальные фанатики из Братства Тени, на них всю вину и свалим – мы за них не отвечаем, а с ненормальных все равно спросу мало. Ты же сделаешь Ави суровое внушение, чтобы он больше чрезмерной инициативы не проявлял.

Черный маг согласно кивнул.

- Я давно собираюсь устроить своим сыновьям хороший разнос. Сейчас этим и займусь.

***

Джастин, младший из сыновей Шэнга, был всего на два года старше своей сводной сестры Маи и по жизни занимался изготовлением гобеленов с сюжетно-портретными рисунками и очень не любил, когда ему мешали за работой. Несвоевременный визит старшего сводного брата Ави, вместе с которым Джастин приехал в Эдению посмотреть турнир, нарушил все его планы на день, а тут еще брат сообщил, что отец сильно злится на них обоих... Мягкий и спокойный Джастин порой сильно побаивался своего родителя: увидев его на пороге комнаты, он захотел обернуться муравьем, сбежать, спрятаться в какой-нибудь крошечной дырке в полу, только бы не выслушивать родительские нотации.

- Что ж, дети мои, - произнес Шэнг с порога, окидывая сыновей недовольным взглядом, - мне хотелось бы с вами серьезно поговорить. Более чем серьезно. Начнем с тебя, Ави.

Ави спокойно сидел в кресле. Джастин все время старался отвести взгляд и смотрел то в окно, то в пол.

- Мне уже давно не нравится твое поведение, но то, что ты вытворил сегодня, просто не укладывается в моем понимании и переходит все границы дозволенного. Решил пойти по стопам Джоулы? У твоей матери тоже не было никаких моральных норм.

Ави молчал, нервно стиснув зубы; тон отца не предвещал ему ничего хорошего, и наглая улыбка разом сошла с его лица.

- Я прекрасно вижу, как ты недоволен тем, что тебя отчитывают за твою вчерашнюю дикую выходку, но уясни себе, что есть элементарные понятия о воинской чести. Бить в спину, нападать из-за угла и убивать раненых или спящих врагов, которые по-любому не могут тебе ответить, ни один нормальный человек не станет. Я учил тебя этому с раннего детства. Неужели это так сложно усвоить?

- Он враг! Прежде всего – враг! Врагов надо убивать, иначе так можно всех лучших воинов лишиться, - без тени смущения возразил Ави, хотя Шэнг сразу почувствовал его скрытую неуверенность.

- Врагов следует убивать. В бою, - назидательно произнес он. – Кинтаро и Джонни сражались в открытом бою, на арене. Джонни победил. Я все прекрасно видел от начала и до конца – это был честный бой. Если тебе так уж хотелось разделаться с этим Избранным, то подал бы заранее заявку на участие в турнире и вызвал бы его на бой. Почему ты этого не сделал? Страшно стало? Или как? Император хотел было уже устроить над тобой публичный суд, и мне с трудом удалось уговорить его простить тебя!!! То, что ты вытворил – это в высшей мере подло и недостойно!

- А когда слуги Рейдена так делают – это нормально? А почему мы так не можем? Это называется – просто ответить тем же! – Ави очень не любил признавать себя неправым.

- Уподобляйся им. Давай. Вперед. Уподобляйся как можно старательней. Призывай к этому всех своих друзей и знакомых. Действуй в таком ключе – и я хочу посмотреть, во что превратится наша жизнь, если все мы станем копировать самые мерзкие поступки окружающих. Чем ты тогда лучше Рейдена и компании? – повысил голос Шэнг Цунг.

Ави пристыженно молчал, хотя в душе его бушевала безумная ярость. Какая еще честь, о чем толкует отец, если для достижения цели все средства хороши!

- И еще немного – о твоем повседневном поведении, - продолжал черный маг. – Почему ты позволяешь себе хамить Кэно и вообще разговаривать с ним в неуважительном тоне?

- У меня медальон клана, - надменно произнес Ави.

- Да, у тебя медальон клана, но это не дает тебе никакого права грубить Кэно. Вы принадлежите к одному клану, но он тебе не слуга. Кэно приказываю только я – запомни это раз и навсегда, к тому же я плачу ему за работу деньги. Если ты еще раз позволишь себе нечто подобное, то медальон я у тебя отберу и по своему усмотрению либо отдам Кэно, либо просто спрячу в сейфе. Что же касается твоих обыденных развлечений, то тут ты тоже позволяешь себе слишком много! Меняешь женщин чаще, чем перчатки, а еще до меня доходили слухи, что ты захаживаешь в Гонконге во всякие подпольные клубы, где творятся более чем жуткие вещи, в частности показательные убийства на сцене ради развлечения посетителей! Так вот, если это правда – будь любезен, завязывай с этим немедленно, если не хочешь неприятностей. К тому же ты – мой сын, и я бы попросил тебя не забывать о том, что положение обязывает! А тебе, дорогой мой Джастин, я бы советовал как раз проявлять по жизни побольше инициативы, потому что все вокруг тебя люди как люди, а ты – ноль, пустое место! Сидишь только со своими салфеточками-занавесочками, и лишь бы тебя не трогали! По жизни ты абсолютно беспомощен! Мне страшно себе представить, что с тобой будет, если со мной что-то случится! Недавно уже чуть не случилось, и что бы ты делал, если бы все кончилось не так благополучно? Поймите, что никто вам зла не желает, - обратился Шэнг уже к обоим сыновьям. – Я просто хочу, чтобы вы подумали на досуге обо всем сказанном!

***

Вечером того же дня черный маг рассказал о произошедшем также и Кэно, попросив его в случае, если Ави еще раз посмеет ему нахамить или вообще повести себя по-свински, не делать вид, будто ничего не заметил, и не пытаться замять ситуацию, а немедленно сообщить ему или кому-то еще из старших по званию.

- Что-то мой сыночек обнаглел донельзя, - поморщился он. – Запомни, ты теперь генерал, а он никто, так что пусть будет любезен соблюдать субординацию, иначе получит в глаз.

- Я вот хотел спросить, хозяин… - начал было Кэно, но сразу осекся. Он слышал от людей, что когда-то давно старший сын Шэнг Цунга, Энсио, погиб от рук Рейдена, и ему хотелось бы узнать, как обстояло дело, но он сразу же подумал, что это будет выглядеть в высшей степени бестактно, и решил не развивать тему, поскольку Тарсонис как-то раз упомянул, что Энсио, в отличие от Ави, отец всегда очень любил.

- Что? – спросил Шэнг.

- Да нет, ничего. Это я так просто, задумался, - отмахнулся глава «Черного Дракона».

- Тебе интересно знать про Энсио? – тот пристально посмотрел на него. Кэно передернуло.

- Простите, хозяин, я не хотел… В общем, я не… Короче, вы меня простите, получается так, что я вам прошелся по больному месту, - растерянно забормотал он и отвернулся к окну, делая вид, будто смотрит на закат. – Ну, это все-таки был ваш сын, и вы его любили, вам до сих пор неприятно об этом вспоминать, я это еще мягко выразился.

- Перестань, - ответил Шэнг, чуть помедлив, и подошел ближе к нему. – Если что-то такое случилось, это еще не повод об этом не говорить и делать вид, будто ничего не произошло, даже если тебе очень плохо и больно. Да, плохо, но если уж об этом зашла речь, то ты имеешь право знать, что, как и почему случилось, даже если мне действительно до сих пор не по себе от таких воспоминаний.

Глава «Черного Дракона» растерялся, чувствуя сильную неловкость. Ему было неудобно, что он затронул столь деликатную тему, а Шэнг Цунг догадался… хотя да, он же в очередной раз забыл о способности черного мага читать в чужих душах.

- Не надо, - приглушенно сказал Кэно. – Если вам очень больно об этом вспоминать, то давайте сделаем вид, что я ни о чем не спрашивал, и все. Я ведь и в самом деле не спрашивал.

- Кэно, брось, - оборвал его тот. – Да, мне больно оттого, что с моим сыном такое случилось. А Императору вот больно из-за того, что сделали с его отцом. Тебе больно, потому что ты рос без родителей у совершенно чужих людей, которых порой не заботило, ужинал ты сегодня или нет и чистые ли у тебя руки. Однако если мы не будем говорить об этом, нам не станет менее больно. Зато если не будем – может, хоть как-то уменьшим объемы той мерзости, что творится в разных мирах. Более того, такие личности, как Рейден, очень боятся огласки. Так что пусть все знают о том, что он сделал!

- Лучше не молчи, - поддержал его Эсмене, который присутствовал при этом разговоре вместе с Шао Каном. – Это очень хреново, когда молчишь. По себе знаю.

- Есть вещи, которые забываешь очень легко, - начал Шэнг Цунг. – На следующий день и не вспомнишь. А есть те, что врезаются в память со всей силой, и потом ты можешь представить себе каждую деталь так ясно и четко, словно они сейчас перед тобой. У меня был бурный роман с одной черной эденийкой по имени Атенра. Она была очень хорошей женщиной, и я ее любил, правда, официально мы с ней так и не поженились, даже жили в разных покоях Огненного Дворца. Я предлагал ей хотя бы съехаться, но она отказалась – больше всего на свете она ценила свою свободу и боялась ее потерять. Я понимал, почему – дело было в ее прошлом, в том, что все детство и юность она провела в Эдении, а там до прихода Шао Кана были сами знаете какие законы. Развестись не смей, уйти не смей, отказывать мужу в близости тоже не смей, с друзьями не общайся, родителей часто не навещай, о том, что тебе в браке плохо, и заикнуться не смей. Сколько судеб это поломало, я уж молчу. Поэтому я решил, что если уж Атенра мне действительно дорога, я не стану настаивать, вдруг это оттолкнет ее от меня. Несмотря на это, у нас все складывалось очень и очень неплохо. Мою дочь Аунэдис ты знаешь, она и Энсио – дети Атенры.

Кэно ничего не ответил. Ему очень нравилась Аунэдис, но он так и не решился ни на что серьезное, потому что не знал, как на это отреагирует его господин, и пока что все их отношения ограничивались беседами о чем-либо нейтральном. Как-то раз девушка мельком упомянула в разговоре о том, что у нее был брат-близнец, но глава «Черного Дракона» опять же решил дальше не развивать эту тему и не стал о чем-либо расспрашивать свою новую знакомую.

- Атенра погибла в бою с войсками Джеррода, - продолжал черный маг. – Энсио и Аунэдис остались со мной, а Эдения перешла к Императору. Какое-то время я сильно переживал из-за смерти их матери, но с ними мы ладили вполне себе хорошо, такого взаимного неприятия, как с Ави, у нас никогда не было. Мои дети довольно разные по характеру – если Аунэдис всегда была очень спокойной, рассудительной и замкнутой, то Энсио, напротив, не любил держаться в тени, ему нравилось всегда быть на людях, и, хотя в здравомыслии я ему отказать не могу, временами у него не срабатывало чувство самосохранения – в особенности если он сильно злился и выходил из себя. В этом плане он пошел в свою мать, та тоже была не в меру горяча и бросалась в любую схватку, очертя голову. Поэтому ее и убили. Мне казалось, что все хорошо, все наконец встало на свои места, однако вскоре настал самый черный день в моей жизни.

- Очень вам сочувствую, - прокомментировал Кэно. – Рейден вообще хуесос, пиздоглазое мудило и тот еще гандон.

- Император, я думаю, больше нуждается в сочувствии, я хоть с этим дерьмом в одном дворце все детство не провел, - прошипел сквозь зубы Шэнг. – Каково ему пришлось с любимым младшим братиком, я уж и не представляю.

- Особенно если учесть, что Рейден – грязнуля, каких свет не видал, - огрызнулся молчавший до этого Шао Кан. – Наш отец уж его ругал-ругал, да толку что, сами знаете, что в Храме Света грязнее, чем в хлеву.

Эсмене хотел было добавить пару слов про то, как провел свое детство в обиталище прислужников Рейдена и чем его там кормили, но тут Шэнг продолжил свой рассказ.

- В те годы я еще только строил свою резиденцию на Шимуре, и мы с детьми временно жили в Северном Китае, - произнес он с напряженно-угрюмым видом. – Как-то раз после поражения Земного Мира в очередном турнире туда заявился Рейден, видимо, предъявлять претензии, как он всегда любит делать. Я как сейчас помню – день был холодный, снег падал и оставался лежать на крыше и каменных дорожках в саду, а на земле таял. Небо было совсем серым, и в комнате стало темно, будто в сумерках, хотя был только полдень. Я зажег свечу, согрел чайник, заварил чай. Зеленый с жасмином, а чайник был красным с черными иероглифами. Так все в память врезалось… Аунэдис не было дома, она уехала в Цоруан, а вот Энсио сидел в гостиной на первом этаже, кажется, что-то читал.

Последние лучи заходящего солнца постепенно угасали, и опускалась темнота. Кэно отошел от окна.

- Хозяин, а почему вы так личную охрану не любите? Если бы у вас в доме…

- Можешь не продолжать, - пожал плечами Шэнг, - я знаю, что ты думаешь по этому поводу. Я действительно не люблю личную охрану, почему – это другой вопрос, но она бы в том случае никого и не спасла. На Шимуре было много охраны, но не моей личной, это просто обслуживающий персонал, потому что на остров приезжает много разных людей, кто там разберет, что у них на уме и не начнет ли кто из них буянить и ругаться с другими участниками турнира.

Черный маг оперся на подоконник и уставился в ночную тьму.

- Я заметил, что тучи рассеялись, и выглянуло солнце. Мне показалось, что неплохо было бы проветрить комнату, и я подошел к окну, но тут до меня донесся голос сына – Энсио однозначно с кем-то ссорился. Потом шум драки.

- И это был Рейден, - хмуро вставил Эсмене.

- Да. Я узнал и его голос тоже. Я никогда не отличался вспыльчивостью, и при встрече с братцем Императора я обычно ограничивался тем, что говорил ему всякие колкости, но до драки у нас дело никогда не доходило. Энсио никогда не был таким сдержанным, как я.

Шао Кан исподлобья взглянул на своего придворного мага.

- Мой мерзкий брат не принадлежит к тем людям, которые уйдут, поняв, что потенциальный противник явно слабее их или слишком юн и неопытен. Догадываюсь, что было дальше.

Шэнг повернул голову и долго смотрел на своих собеседников, не говоря ни слова, потом опустил взгляд и продолжил рассказ.

- Я бросился с третьего этажа на первый, чтобы вовремя пресечь ссору и выставить незваного гостя вон, но не успел вовремя. Надо было заранее предупредить Энсио, чтобы он вообще не разговаривал с любыми посетителями, сразу звал меня и уходил.

- Или просто не открывал дверь посторонним, - прокомментировал Кэно. – Хотя не поможет, Рейден же телепортироваться умеет.

- В общем, они начали ругаться, - подавленно произнес Шэнг Цунг. – Энсио, видимо, нахамил нашему божеству похлеще, чем ты недавно, а Рейден прекрасно знал, чей он сын. Ну и придумал, как можно ударить меня побольнее, не ввязываясь со мной в открытый бой – ведь Энсио мне не чета, сам понимаешь, опыта у него меньше. Когда я спустился вниз по лестнице…

- Наш электрический друг уже наверняка исчез во вспышке молнии, - догадался Эсмене, - все как всегда.

- Именно так все и было, - в иное время черный маг улыбнулся бы или рассмеялся, услышав это, но сейчас на его лице не было и тени веселости. – Внизу у нас вместо прихожей был большой холл, даже гостиная, в которую мы купили дорогой ковер. Рядом там стоял высокий стол – я люблю такие, на европейский, а не на восточный манер. Энсио лежал на ковре лицом вниз, изо рта и носа у него лилась кровь и пропитала весь белый ворс. Время словно остановилось для меня; я окликнул своего сына, но мне чудилось, что я наблюдаю за всем как будто со стороны и со стороны же слышу собственный голос. Он не отвечал, - Шэнг говорил, казалось, совершенно бесстрастно, словно преподаватель, читающий студентам лекцию по очень скучному предмету, но Кэно заметил, каких усилий ему стоит оставаться спокойным. – Он даже не шевелился. Я подбежал к нему, перевернул его на спину. Я видел его живым еще буквально одно мгновение, а потом… мне осталось только закрыть ему глаза.

-Тяжелые переломы и несовместимые с жизнью повреждения внутренних органов, как я понимаю, - тихо проговорил Эсмене, глядя в сторону.

- Ну а что же еще, - мрачно пробормотал его друг. – Потом вернулась Аунэдис – веселая, с кучей покупок, а я ей такую новость с порога. Потом долгое время, пока мы не продали этот дом и не перебрались окончательно на Шимуру, я постоянно вспоминал Энсио – каким он был.

На лице бывшего чемпиона появилось горькое выражение.

- Я тут даже не знаю, что сказать, кроме всех этих стандартно-шаблонных соболезнований, - сказал он. – Мне после твоего рассказа почему-то кажется, что Энсио ты очень любил, а вот Ави совсем не любишь. Хотя я тебя даже и не осуждаю. Я не верю в безусловную любовь. Любят всегда за что-то, и в человеке любят прекрасное. Что угодно – душу, лицо, характер, но если человек будет во всем отвратителен, пусть не рассчитывает, что его кто-то полюбит.

Император презрительно хмыкнул.

- Да уж, так я и поверил. На моего братца вон нашлась любительница.

Тот неопределенно пожал плечами.

- Кто ее знает, может, он ей первым красавцем и умницей казался. Я вот сейчас думаю – если бы Джен была некрасива, я бы еще вполне смог ее полюбить, но обладай она к тому же еще и жутким характером – тут уж я не то что в нее бы не влюбился, но и на километр бы к ней не подошел. А еще мне повезло, что покойный барон и его дочь хоть как-то соблюдали наши традиции, в Европе того времени народ так вообще даже не мылся.

Кэно хмуро покачал головой.

- Да, не зря ты этого уебка Рейдена проклял.

Шао Кан заинтересованно поднял брови и пристально посмотрел на своего первого министра.

- Проклял моего брата? Это как? С этого места, пожалуйста, поподробнее.

- Ну как, - тот слегка поправил воротник. – Узнав о том, что произошло в вашей семье, я высказал Рейдену в лицо все, что о нем думаю, а потом проклял нашего протектора. Так и сказал ему: будь ты проклят. Чтоб ты никогда не увидел счастья, чтоб ты похоронил всех своих детей и умер в одиночестве в самом что ни на есть жалком виде! Как я теперь понимаю, действительно не зря. Он это заслужил – хотя бы за Энсио.

Лицо Императора озарилось радостной улыбкой. Шэнг Цунг, впрочем, не разделил его энтузиазма.

- Знаешь, мне не очень приятно тебе это говорить, но все же не стоило, - мрачно бросил он. – Проклятья – очень страшная вещь, и я как черный маг с многотысячелетним стажем могу тебе это подтвердить, ибо насмотрелся по жизни на всякое. Иной раз человек постоянно страстно желает другому сдохнуть, а у того хоть бы понос случился, его ни нож, ни пуля не берет. А иной… бросит в сердцах какую-нибудь фразу наподобие твоей, причем даже без злого умысла, и пошло-поехало. Самое страшное в том, что очень часто проклятие, во-первых, бьет рикошетом по тому, кто его произнес, во-вторых, от него страдают ни в чем не повинные люди. Рейден, конечно, та еще мразь и Кэно не зря тут постоянно упражняется в остроумии на его счет, но его дети тебе ничего плохого не сделали, про Ан-Джэн Лэй я вообще слышал, что она очень даже хорошая и добрая девушка, не в родителей пошла. Не боишься, что твои дети пострадают… хотя что я говорю, уже пострадали, Чен мертв, Лю связался с Рейденом.

Первый министр виновато опустил глаза, на лице его застыла тревога. Кэно сидел с раскрытым ртом, не в силах произнести ни слова. Шао Кан потрясенно уставился на своего придворного мага.



ficbook.net/readfic/95546/9598295#part_content

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Красивые арты с эльфами: Маэдрос и Гил-Галад с Элрондом.

@темы: Средиземье

---

Уроки Квэнья

Скопировала откуда-то из сети.

1. Клятва Феанора.

Nai cotumo hela nildo,
nai vara hela poica,
luvu Moringotto hela calina
Valo, Elda hela Maia
hela Apanóna, Atan er
únóna Endóressë,
lá sanyë, lá melmë, lá hossë maicon,
lá caurë, lá raxë, lá umbar imma
varyuvaro Feanárollo
ar Feanáro nossellon,
aiquen moruva hela fouva
hela mapuva hela manduva
hela hatuva avahaia
Silmarilli. Vandamma ná sina:
Coluvammer qualme an metta-Auron,
nyérë an Ambar-metta!
А hlarë quettamma, Eru Ilúvatar!
A manamma na vorima mornië
que úmandom me vanda alcarin.
A hlarelyem vandamma Ainoronna
ar a enyalyes, Manwë Varda!

Построчный перевод:

Будь он враг или друг,
Будь он грязен или чист,
Порождение Моргота или светлого
Вала, эльда, или майа,
Или Пришедший Следом — человек, еще
Не рожденный в Средиземье,
Ни закон, ни любовь, ни воинство мечей,
Ни страх, ни опасность, ни сама судьба
Не защитят его от Феанаро
И от Рода Феанаро,
Кто бы ни спрятал, или укрыл,
Или взял, или сохранил,
Или далеко выбросил
Сильмарилли. Это наша клятва:
Мы будем нести ему смерть до конца дней,
Горе до Конца Света!
Услышь наше слово, Эру Всеотец!
Обреки нас на Вечную Тьму,
если мы не исполним нашу великую клятву.
Вы услышьте нашу клятву на Священной Горе
И запомните ее, Манвэ и Варда!

Оригинал:

Be he foe or friend, be he foul or clean,
brood of Morgoth or bright Vala,
Elda or Maia or Aftercomer,
Man yet unborn upon Middle-earth,
neither law, nor love, nor league of swords,
dread nor danger, not Doom itself,
shall defend him from Fëanor, and Fëanor's kin,
whoso hideth or hoardeth, or in hand taketh,
finding keepeth or afar casteth
a Silmaril. This swear we all:
death we will deal him ere Day's ending,
woe unto world's end! Our word hear thou,
Eru Allfather! To the everlasting
Darkness doom us if our deed faileth.
On the holy mountain hear in witness
and our vow remember, Manwë and Varda!



2. Фразы приветствия.

"Máriessë" — "Приветствую". Используется в любых случаях.
"Anar caluva tielyanna!" — "Да осветит солнце ваш путь". Используется в любых случаях.
"Aiya!" — приветствие, обращенное чаще всего к титулованной персоне. Следом ставится имя и титулы. Так же используется в значении "Слава!" и как выражение уважения.
"Elen síla lúmenna (lúmenn') omentielvo" — "Звезда осияла час нашей встречи". Используется исключительно при встрече не более, чем двух лиц.
"Elen síla lúmenna (lúmenn') yomenielmo!" — "Звезда осияла час нашей встречи". Используется при обращению к двум и более лицам.

3. Фразы прощания.

"Omentielvo" — "До свидания", "до встречи".
"Mara mesta" — "Доброго пути".
"Nai autuvalyë séressë!" — "Да пребудет с вами мир!"
"Anar caluva tielyanna!" — "Да осветит солнце ваш путь!" (Да, этой фразой можно как здороваться, так и прощаться).
"Namárië" — "До свидания" или "прощай(те)" в зависимости от контекста.

4. Всякие обиходные фразы.

"Yë" — "Да".

"Lau" — "Нет".
"Tancavë" — "Конечно".
"Á carë!" — "Сделай это!"
"Ava carë!" — "Не делай этого!"
"Anyë apsenë" — "Прости(те) меня".
"Iquista" — "Пожалуйста" (в значении просьбы).
"Hanta" — "Спасибо" (в неофициальной обстановке).
"Hantalë" — "Благодарю" (в официальной обстановке).
"Сenasit" или "cenasta" — "Может быть", "возможно".
"Násië" — "Да будет так" (ближайший перевод, "Аминь", в контекста Арды некорректен).
"Essënya ná A." — "Меня зовут А." (при любое из имен)
"Ataressenya ná A." — "Моё отцовское имя — А."
"Amilessenya ná A." — "Моё материнское (пророческое) имя — А."
"Epessenya ná А." — "Моё эпессэ (прозвище) — А."
"Cilmessenya ná A." — "Моё избранное имя — А."

5. Военная лексика.

Приказы:
"Átë macë!" — "Сразить их!"
"Á atalelya!" — "Отступаем!"
"Á varya men sina!" — "Защищать эту позицию!"
"Á varya ména numenna/rómenna!" — "Защищать западный/восточный фланг!"
"Á varya ména fortë/hyarmenya!" — "Защищать северный/южный фланг!"
"Á varya i aran!" — "Защищать короля!"
"Á varya nissí ar híhi!" — "Защищать женщин и детей!"
"Á tulë ninna!" — "Ко мне!"
Боевые кличи:
"Aiya Feanáro (Findecáno, Findarato)!" — "За Феанаро (Финдекано, Финдарато)!"
"Aiya i aran!" — "За короля!"
"Ondolinden!" — "За Гондолин!"
"Auta i lomë!" — "Тьма отступает!"

@темы: Средиземье

---

09.10.2015 в 18:29

Пишет  царевна Лягушка:

09.10.2015 в 16:26

Пишет  daily_kitten:

Кстати, денежного котэ всем

@темы: коты

---

Мне сказали, что это орочья девушка

@темы: Средиземье

---

Келебримбор

@темы: Средиземье

---

Хроники-2, глава 15: Победитель шоканов

глава 15

Заползший в деревеньку светлых эденийцев мастер Чоу спрятался в кустах, чтобы его не заметили, и принялся внимательно следить за происходящим вокруг, чтобы не упустить момент, когда можно будет незамеченным поймать на улице новую собачку. Мастер не хотел попадаться на глаза жителям деревни, ибо те бы расценили похищение одной из многочисленных бегавших по деревне собачек как жуткое святотатство: дело было в том, что светлые эденийцы, отказывая себе в лучших кусках, откармливали собачек в жертву бывшему протектору Эдении Аргусу.

Аргус, один из Младших Богов, был весьма примечательной личностью. В бытность свою протектором Эдении он корчил из себя пламенного сторонника Старших Богов и, страстно уверяя их в своей любви и преданности, ползал на коленях перед их алтарем по десять раз на дню, возжигая благовония и читая молитвы, хотя в душе при этом тайком мечтал, чтобы хоть кто-нибудь из них сдох или сложил с себя полномочия, потому что тогда у Аргуса появился бы шанс занять вакантное место Старшего Бога: экс-протектор Эдении был первым в очереди на получение статуса Старшего Бога после Рейдена.

Аргус был двуличным трусом и сластолюбцем: взяв в жены первую красавицу Эдении Делию, владевшую огненной магией, он гулял от нее направо и налево, подарками, деньгами, уговорами и даже угрозами добиваясь милостей от эденийских женщин. Когда эденийские воины проиграли десять турниров подряд, горе-протектор не вышел вместе со своими пламенными поклонниками навстречу врагу с оружием в руках: прихватив с собой любимую женушку, он сбежал просить убежища в Земной Мир под крылышко Рейдена, Тьена и Старших Богов: убежище ему предоставили, и с тех пор Аргус жил себе припеваючи… на чужие денежки. Ходили слухи о том, что Аргус незадолго до позорного бегства собственноручно прикончил двух своих сыновей Дэгона и Тэйвена; причиной, согласно слухам, послужило то, что юноши, узнав о нападении врага, хотели идти вместе с королем сражаться с куэтанцами, но Аргус побоялся того, что его сыновья попадут к Шао Кану в плен, а тот вытрясет из них всю информацию о махинациях горе-протектора (видимо, было папеньке что скрывать). В эти предположения мало кто верил, поскольку Аргус не умел обращаться с оружием и побоялся бы напасть даже на воробья, а сыновья его были очень неплохими воинами, но факт оставался фактом: незадолго до вторжения Шао Кана Дэгон и Тэйвен бесследно исчезли.

Сам Аргус чрезвычайно любил деликатесные блюда из маленьких собачек, считая их мясо особо нежным: вероятно, столь странные кулинарные пристрастия у горе-протектора появились благодаря тому, что стараниями Джеррода кушать в Эдении было особо нечего. Рацион эденийских простолюдинов составляли в основном кузнечики, воробьи, трясогузки, хлеб из лебеды и желудей, суп из древесной коры и картофельных очисток и прочие малосъедобные объекты живой природы: Джеррод драл жуткие налоги со всех, кто держал домашний скот, и многие эденийцы быстро сообразили, что собачки домашним скотом не считаются, кушать их можно, а налоги платить не надо. Хоть Аргус и сбежал в Земной Мир, его любовь к деликатесному мясу стала основой традиции, и светлые эденийцы еженедельно приносили откормленную собачку в жертву идолу с козлиной головой, изображавшему, судя по всему, горе-протектора собственной персоной.

Итак, Мастер Чоу, несколько часов пронаблюдав за улицей из своего укрытия, на рассвете наконец увидел, как из одного дома выскочила маленькая собачка, чем-то отдаленно напоминавшая его прежнюю питомицу. С несвойственной его почтенному возрасту резвостью Мастер выскочил из кустов и бросился за собачкой. Едва он успел схватить ее за задние лапы, как перед ним вдруг возник хозяин собачки – светлый эдениец, шедший с ведром на реку за водой.

- Это еще что такое? – возмутился эдениец, глядя на Чоу и собачку, которая верещала не своим голосом и изо всех сил старалась вырваться и удрать.

Чоу смиренно потупил глаза.

- Ну-ка, отпусти собаку!

Не отвечая, Чоу схватил собачку в охапку, хотя бедное животное отчаянно сопротивлялось и кусалось, и попытался убежать, но эдениец с размаху огрел его ведром по голове. Чоу еще крепче прижал к себе песика, сжав его в своих могучих объятиях так, что из бедной шавки полез помет, но тут его настиг второй удар. Чоу выпустил полузадушенное животное и решил побыстрее смотаться, пока не проснулись другие жители деревни и не навешали ему по полной программе.

***

Джонни Кейдж шел на арену, совершенно не чувствуя страха. Даже все пламенные речи Рейдена о том, насколько опасны и яростны могут быть шоканы в бою, какие они хорошие воины и как сложно может быть обычному человеку их одолеть, не смогли вселить даже капли неуверенности в сердце киноактера. После победы над Горо он был почему-то абсолютно уверен в том, что еще один шокан не составит для него особой проблемы даже в открытом бою, где нельзя заманить противника в ловушку. Джонни знал, что сможет справиться даже с таким опасным врагом.

Кинтаро уже ждал его, стоя на арене перед императорским троном. Джонни подумал, что этот шокан наверняка только начал свою военную карьеру и не имеет такого количества поклонников, как Горо – на трибунах царила абсолютная тишина. Гробовое молчание. Или они не верят в победу Кинтаро?

Здоровенный шокан ростом в полтора человеческих – Джонни показалось даже, что новый враг несколько выше Горо – нерешительно поправил небрежно наброшенную на плечи тигриную шкуру. Он явно ожидал, что враг будет безоружен, и невероятно удивился, увидев в руке у актера тяжелую ржавую железную цепь. Еще несколько дней назад Джонни заметил, что на одном из дворцовых балконов недавно провели ремонт, заменив старые заржавевшие цепи-заграждения на новые из нержавеющей стали, при этом старые сложили в коридоре, но не успели еще вывезти на свалку. Отправляясь на арену, актер предусмотрительно прихватил одну из цепей с собой.

Лица Шэнг Цунга и Тарсониса – главных распорядителей боев – оставались совершенно непроницаемыми. Казалось, оба совершенно не замечают необычного оружия Джонни. Киноактер встал напротив врага, выставив вперед левую ногу и держа в опущенной правой руке железную цепь. Над ареной по-прежнему царила напряженная тишина. Шэнг Цунг медленно повернулся к стоящему на одной из трибун Тарсонису. Тот поднял и резко опустил руку – это было сигналом к началу поединка.

Джонни, будучи опытным бойцом, отлично понимал одну важную для всех мастеров боевых искусств вещь: высокий и тяжелый противник имеет преимущество перед маленьким и легким, поскольку обладает большей силой удара, но и у второго есть свои особенности – он не в пример проворней тяжеловеса. Пока Кинтаро замахивался для первого удара, Джонни успел ударить его железной цепью по локтю нижней правой руки. Шокан утробно взревел и отпрянул, рука, по которой пришелся удар, бессильно повисла. Зрители по-прежнему напряженно молчали.

«Я сломал ему кость или раздробил сустав, - подумал актер, - осталось окончательно вывести его из строя, и победа у меня в руках».

Пользуясь тем, что Кинтаро на несколько мгновений впал в ступор, Джонни сильно раскрутил цепь. Увидев, что шокан опомнился и теперь замахивается уже двумя левыми руками, актер с силой ударил его по предплечью верхней левой руки, но при этом конец тяжелой крутящейся кованой цепи угодил врагу в висок.

Мгновение Кинтаро стоял с нелепо вытаращенными глазами и вскинутыми вверх уцелевшими руками, а потом зашатался и беззвучно осел на чисто выметенные камни арены. На лице Тарсониса застыла гримаса неприятного удивления – такого развития событий эдениец не ожидал. Шэнг Цунг же, напротив, выглядел бесстрастно-спокойным.

-Бой окончен. Победу одержал Джонни Кейдж,-произнес черный маг равнодушно-официальным тоном в полной тишине.

***
Ни смекалка, ни сноровка, ни отвага не нужны,
Если можно потихоньку укокошить со спины…

К вечеру Джонни, чувствуя себя совершенно вымотанным, решил пораньше лечь спать. Друзья-Избранные искренне им восхищались, называя его теперь заслуженным победителем шоканов, но нервное напряжение дня дало себя знать, и Джонни, на закате уйдя в свою комнату, свалился на постель и заснул крепким сном без сновидений.

Актер проснулся от какого-то непонятного шороха в комнате. Не сразу разлепив глаза, он решил, что в открытое окно влетела ночная бабочка, но внезапно почувствовал холод стали на шее и, в этот миг проснувшись окончательно, увидел над собой два светящихся ярко-белым светом глаза без зрачков. Джонни не успел среагировать, не успел ударить внезапно подкравшегося из темноты врага – тот мгновенно полоснул его острым лезвием по горлу.



ficbook.net/readfic/95546/9563907#part_content

Глава пока короткая, но в следующей читатели, как я им и обещала, узнают некоторые подробности о том, что и при каких обстоятельствах все-таки случилось со старшим сыном Шэнга.

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Люди, посмотрите, что я сама вырастила!

---

Еще пара красивых косплеев

---

наконец-то у меня после долгого сражения с новой ОС заработал перепост

24.09.2015 в 20:48

Пишет  Рейн Дэйтере:

Кошачье - срочно (кросс-пост)

24.09.2015 в 14:09

Пишет  helena-eva:

Кто из Питера?

24.09.2015 в 15:58

Пишет  подвальный кот:

Надо помочь

24.09.2015 в 19:08

Пишет  AnnetCat:

24.09.2015 в 11:54

Пишет  Eilinne:

Господа! ЭТО ВАЖНО! ПРОШУ ПЕРЕПОСТ!
Добрый день, сообщники!

Активная группа, возглавляемая кураторами  Арджи Линсе (этот же человек во Вконтакте) и  Конрад Кёрз (профиль во Вконтакте), просит помощи в расселении кошек из типичной крайне неблагополучной квартиры. Территориально Сестрорецк (Курортный район СПб).

неприятные подробности и фото

Недобросовестные хозяйки набрали 17 животных, из которых двое сейчас уже вывезены и содержатся на передержке у одного из кураторов, а 15 ещё остаются в двадцатиметровой однушке в антисанитарных условиях и без должного ухода (корм дешевый и его катастрофически не хватает, хозяйки дают всем кошкам вместе взятым примерно килограмм корма на день, лотки чистятся и кормление производится нерегулярно из-за лени хозяек, кошки не видели ветеринара, возможно, всю жизнь, нет ветпаспортов, разведенчество и близкородственное скрещивание процветают). Удалось уговорить отдать ещё 10 котов. Ведутся переговоры о том, чтобы спасти и тех пятерых, которых пока что наотрез отказываются отдавать.

Все кошки в ужасном состоянии.

Недокормленные, неухоженные, с кучей болезней, из которых сейчас достоверно подтверждены блохи, ушной клещ. У одной кошки, которую отдавать не хотят, обнаружен гнойный конъюнктивит, выпадает третье веко. Мы отнесли самых неблагополучных в клинику на осмотр, диагностику и лечение. У животных подозрение на панлейкопению, у одной кошки - или пиометра, или цистит, нужны ещё исследования. Подтверждены ринотрахеит, гнойный конъюнктивит, сильная глистная инвазия.

У одного изъятого животного подтвержден коронавирус (альбом с отчетностью и результатами анализов), предположительно носителями являются все. Позже куратор этой кошки забрал на временную передержку ещё одного кота, у которого внешне были те же симптомы коронавируса. Анализы этого кота получим на днях, но визуально на небе есть кальцивирозная язва.

Также, со слов хозяек, недавно они лечили одного кота от кальцивироза, а остальным прокололи сыворотку. Однако чеков на лекарство у хозяек нет, проверить, вводили ли сыворотку и соблюдались ли правила введения, невозможно, а хозяек уже не раз ловили на вранье.

К примеру, первая спасенная кошка, Ася, на последних сроках беременности была передана будущему куратору как совершенно здоровое животное, которое волонтеры якобы хотели "абортировать и лишить котяток жизни" (это была откровенная ложь, приглашенная ветеринар только написала, что осмотрит беременную кошку и по итогам решит, справится ли она с беременностью или придётся прерывать в связи с медпоказаниями, и потребуются ли дополнительные анализы).

При обследовании у "совершенно здоровой" кошки были выявлены коронавирус, паразиты, большой недовес (вместе с котятами весила 3 кг); в результате болезни котята умерли и начали разлагаться в матке, сама рожать кошка не собиралась. Была экстренно сделана операция, сейчас животное восстанавливается после нее и коронавируса, лечится при финансовой поддержке тех самых "ужасных волонтеров" в дневном стационаре, получает питание и необходимые лекарства. Позже выяснилось, что эта беременность у кошки не старше пяти-шести лет седьмая или восьмая (точнее хозяйки сами не помнят), в анамнезе мертворожденные или нежизнеспособные котята.

Таким образом, нынешнего куратора Аси обманули, отдав ему в дом с собственными животными заведомо заразную кошку с серьезными проблемами. Уже сейчас на лечение этой кошки потрачено около двадцати тысяч.

Чтобы не быть голословными — вот как сейчас выглядят животные из этой квартиры:





Этих животных хозяйки представили нам как "совершенно здоровых, только слегка неухоженных".

Для сравнения, вот как выглядел кот Шпротик когда только попал в эту квартиру:



А такой он сейчас:



Во время кастрации и стерилизации, а также первичного поверхностного осмотра, сделанных приглашенным ветеринаром, было обнаружено, что Шпротик, имеет предположительно врожденную патологию почек (одна почка, в которой обнаружена опухоль; со слов ветеринара, коту осталось недолго, выявлены симптомы сильной интоксикации, которую сейчас снимаем постановкой капельниц). Одну кошку по показаниям стерилизовать нельзя (из-за сердечной патологии), двух котят дефабержировать рано по возрасту, есть ещё несколько ослабленных животных, стерилизация которых должна проходить только в стационаре, ветеринар не взялся делать её на дому.

Какая помощь нам сейчас нужна?

В первую очередь, срочно – передержки с карантином. Питер и Ленобласть, но в случае возникновения желания взять к себе кошку у иногородних - решаемо.
В этой квартире полноценно пролечить зверей перед прививками не представляется возможным из-за скученности стада и антисанитарии. Так что мы ищем тех, кто может взять таких сложных животных на карантинную передержку или домой при нашей финансовой поддержке.

Также нам очень нужны (с возвратом и санобработкой перед возвратом) пластиковые моющиеся переноски.

Финансы у группы на первое время есть, в операцию включено много иногородних людей, но если кто-то очень захочет помочь финансово, лекарствами или кормом – обращайтесь к кураторам кошек.

Также необходимо максимальное распространение информации о проблеме, это поможет быстрее найти, куда кошек вывезти. После расселения желательно чтобы кураторов стало больше, двое наших могут не справляться с отслеживанием животных, развезенных по разным местам.

Ну и наконец, мы будем очень благодарны за советы, так как занимающаяся кошками группа и сами наши кураторы новички в вопросе спасения кошек из таких условий. Особенно будем благодарны за советы, как убедить недобросовестных хозяек раздать всех животных, и как проследить, чтобы опять не набрали новых: ситуация с этими хозяйками уже не первая.

В 2009 году от них силами кураторов с форума Все Хвосты уже расселяли такой же кошачий концлагерь. Тогда кошек вела Ольга Осадчая, кошмарное состояние содержания по 2009 году она может подтвердить. В 2012 у хозяек снова набрались кошки, которые тогда в большинстве своем, не дождавшись вмешательства волонтеров, погибли во время эпидемии. Все осложнено неадекватным поведением хозяек, их постоянной ложью во вред кошкам, а также попытками подруг хозяек нескоординировано вмешиваться в согласованный процесс работы, перевирать информацию, распространять ложные слухи о состоянии кошек и пытаться вести свои финансовые сборы. В связи с последним хотим подчеркнуть, что возглавляют и курируют работу по этим кошкам только  Арджи Линсе (этот же человек во Вконтакте) и  Конрад Кёрз (профиль во Вконтакте), любая помощь в вопросе этого кошачьего концлагеря, ведущаяся не через них, - только на свой страх и риск.

@темы: коты

---

Хроники-2, глава 14: сегодня у меня день сплошной редактуры

глава 14 под катом

Мальчик на днях зоопарк посетил:
Там крокодилу он морду набил,
Кинул гранату он в пасть бегемоту –
Мальчик не любит живую природу…

На следующую ночь Джакс решил снова пойти побродить по окрестностям. Почему-то он совершенно не испытывал никакого беспокойства по поводу предстоящего поединка Джонни Кейджа с очередным шоканом – скорее его волновал возможный срыв запланированных боев по вине Чоу и его собачки, которые вечно портили майору Бриггзу настроение и приводили его в бешенство.

Возможность удачной реализации плана по устранению отвратительного животного подвернулась Джаксу совершенно неожиданно. Он тихо-мирно прогуливался вокруг дворца и наслаждался прекрасной погодой, как вдруг из какого-то окна с громким визгом выпала собачка. Незадолго до того, как Джакс вышел погулять, она забралась в покои генерала Бараки, который вообще ненавидел добрую часть животных лютой ненавистью. Естественно, шавке пришлось покинуть помещение – безжалостный генерал-мутант выбросил ее в форточку.

Джакс злорадно улыбнулся, мысленно возблагодарив судьбу. С целью убедиться в том, что это все-таки та собачка, он посветил на нее фонариком, после чего примерился и наступил на шавку ногой. Напарник Сони был высоким человеком могучего сложения и весил больше ста килограммов, и поэтому гадина, едва успев громко завизжать, сразу же лопнула. Джакс с перекошенным от злости лицом принялся танцевать на раздавленной питомице Чоу твист, размазывая ее содержимое по асфальту. Хрустнули кости, полезли мозги, а майор для надежности еще и попрыгал на останках собачки. Проходившие мимо два охранника-эденийца совершенно спокойно продолжали беседовать друг с другом, делая вид, что происходящее безобразие их совершенно не касается.

Вытерев сапоги о траву, Джакс подумал, что убирать то кровавое месиво, которое ранее было собачкой, он не станет – собственно говоря, питомица-то Мастера, пусть он и чистит территорию. Майор Бриггз почувствовал невероятное облегчение – у него просто камень с души свалился, когда он размазал собачку по асфальту. После этого он в прекрасном настроении продолжил прогулку.

***

На следующий день, когда Рейден собрал Избранных в дворцовом саду для чтения морали по случаю назначенного на следующий день поединка Джонни с шоканом Кинтаро, младшим братом ныне покойного принца Горо, Джакс пребывал в прекраснейшем настроении. Он искренне радовался тому, что шавка более не будет пакостить всем окружающим.

В тот самый момент, когда Рейден произносил очередную пафосную речь по поводу опасности шоканов для жизни, на горизонте появился великий Мастер, который приблизился к бедным Избранным, неся на руках то, что осталось от собачки, и принялся тыкать подтухшими останками в своих сотоварищей, возмущенно причитая. Жара в Эдении и не думала спадать, так что труп шавки, пролежавший целую ночь на улице, уже успел несколько подпортиться, и вкупе с естественным ароматом гадины эффект получился просто невообразимый.

Рейден и Джонни с ужасом зажали носы. Лю и Кунг Лао шарахнулись в стороны. Джакс продолжал стоять, как каменный.

- Кто это жделал?!!! Кто убил мою шобаку????!!!! – продолжал орать Чоу.

Все молчали. Джакс смерил Мастера уничижительным взглядом. Мастер с тоской созерцал кровавые ошметки.

Майор Бриггз не выдержал.

- Что ты тут со своей собачкой носишься? Новую заведи! Это ее слуги Шао Кана по двору размазали вчера после того, как она одному из них сапог обосрала! Смотрел бы лучше за своей скотиной, старый уебок!!! Пошел отсюда!

Мастер скорбно созерцал зловонные останки собачки. Джакс вспомнил, как вчера, когда он давил собачку сапогами, из трупа животного ползла грязная желтовато-коричневая жижа, перемешанная с шевелящимися аскаридами, и его невольно передернуло от омерзения. Внутри у него все клокотало от ярости.

- Я сейчас тебя пристукну… - злобно прошипел майор сквозь зубы, сжимая кулаки, после чего облил Чоу потоком отборной брани.

Юный Кунг Лао, не выносивший подобного непотребства, посмотрел на Джакса и Мастера с укоризной. Рейден и Лю молчали – им самим уже надоел Мастер. Джонни одобрительно улыбался.

Мастер Чоу не ожидал того, что в следующую секунду схлопочет от Джакса сокрушающий удар ногой в челюсть и шмякнется на землю.

- Это не слуги Шао Кана размазали собачку. Это я. И тебя сейчас размажу, чтоб ты ей составил компанию на том свете, - зловеще проговорил майор.

- Джакс, может, не надо, а то… - нерешительно вмешался Лю.

- Надо, Лю. Надо. У него и так уже заметен прогрессирующий распад личности, так что хуже уже не будет.

С этими словами Джакс повернулся к Мастеру, который уже успел подняться на ноги и теперь хотел было собрать останки своей собачки, которые выронил при падении, дабы похоронить их с честью, после чего сначала с размаху огрел его кулаком по голове, а потом ударил ногой под ребра. Великий Мастер Чоу упал на землю и отключился.

- Кажется, он отбросил копыта, - нарушил молчание Джонни Кейдж.

- Все, господа, хватит заниматься глупостями, - ответил разозленный Джакс. – Рейден, расскажи нам теперь поподробнее, какова программа турнира и что мы там будем делать.

- Завтра Джонни дерется с Кинтаро, как я уже сказал, - голосом робота ответил ошарашенный расправой с Мастером божок. – Завтра состоится и официальное открытие турнира, которое сначала сорвали, а потом почему-то перенесли еще на два дня… Кунг Лао, твоим противником послезавтра будет Рептилия.

- Как насчет Лю, меня и тебя? – спросил Джакс.

- Пока ничего не знаю, - неопределенно пожал плечами протектор Земли.

- Надеюсь, за Мастера никто на меня не в обиде… просто это было уже выше моих сил, - покосился на товарищей майор.

Все молчали. Чоу уже давно был у всех Избранных и у самого Рейдена поперек горла, но никто из них не решался прибить Мастера или спровадить назад в Земной Мир. Джакс подумал, что молчание – это знак согласия, и предложил продолжить обсуждение предстоящих боев. Тем временем Чоу очухался и, пользуясь тем, что Джакс отвлекся, уполз куда-то на карачках.

***

Вечером того же дня прогуляться пошел теперь уже Кунг Лао.

Неподалеку от Имперского Дворца юному рейденопоклоннику повстречался Хидийоши – один из самых страшных убийц Шао Кана.

Увидев куэтанца, Кунг Лао с жалобным выражением лица протянул к нему розовую свинку-копилку и принялся произносить заранее заготовленную речь.

- Подайте во имя Старших Богов сколько можете на нужды общества «Белый Лотос». Мы очень нуждаемся в вашей поддержке и просим вас…

Чем дольше Хидийоши слушал речь юного попрошайки, тем более весело ему становилось. Он вынул из кармана пару мелких монет и опустил их в свинку-копилку.

- Бери и иди отсюда, - рассмеялся он.

Обнадеженный Кунг Лао пошел побираться дальше. Чуть поодаль он наткнулся на Таджу – верную соратницу Эсмене, заслуженную защитницу Земного Мира и заместительницу главы синдиката «Черный Лотос».

- Милостивая госпожа, подайте сколько можете во имя Старших Богов на нужды общества «Белый Лотос»…

- Какой-какой лотос? Белый? – поинтересовалась Таджа с милой улыбкой.

- Белый…

- А на «Черный Лотос» не хочешь пожертвовать? Свинка конфискована, - девушка с невозмутимым видом забрала у Кунг Лао его свинку-копилку. – Собранные тобой в Эдении средства пойдут на ремонт Огненного Дворца. Больше не будешь попрошайничать на чужой территории. Тут тебе не Храм Света.

- Отдай свинку! – возмутился юноша.

- Будешь возмущаться, скажу Императору, как ты тут всех доставал. Пойдешь разбираться непосредственно с ним.

Попытка сбора денег для «Белого Лотоса» провалилась.

***

Тем временем Лю Кангу и Джонни Кейджу принесли поесть. В этот день на ужин была мясная похлебка. Актер попробовал ее и счел вполне вкусной, но его друг оказался явно не в восторге.

- Суп вполне ничего, - произнес Джонни, опустив ложку. – Мне нравится. Я еще по их приемам заметил – умеют местные готовить.

- Джонни, супы с мясом – это трупная вытяжка, - возмутился Лю. – Надо придерживаться вегетарианской диеты. Мне в Храме Света с детства внушали, что неэтично убивать животных для того, чтобы насытиться.

- Лю, ты мне уже нашего защитника прав капусты напоминаешь, - нахмурился актер. – Надоело очень. Избавь меня от подобных речей. Не нравится – просто не кушай. Сейчас ученые узнали, что растения тоже боль чувствуют. Когда картошку чистят, она испускает какие-то импульсы – грубо говоря, орет. Что же теперь, совсем ничего не кушать?

- Картошка все-таки не такая живая, как курица! – назидательным тоном ответил его друг.

- Лю, я серьезно. Как ни включишь телевизор – везде кишат политкорректные вегетарианцы и пропагандируют всем и вся свой образ жизни. Вон недавно в Нью-Йорке магазин меховых изделий зоопартизаны разгромили. Не нравится вам носить кожу и мех и есть мясо – так просто не носите и не ешьте, я же не против, но меня это уже достало очень сильно.

- Джонни, ты не понимаешь, что мясо – это убийство? Мясная диета – это же трупоедство! – попытался убедить товарища Лю Канг.

- Извини, но вся наша жизнь – череда убийств. Идем по улице – червяков давим. А то, что мы тут в турнире участвуем – это как? Ты, когда этого проклятого Шэнг Цунга и его прислужников убить пытался, о чем думал? О том, чтобы окружающим нас людям не угрожали враги, так ведь? Это же тоже неэтично в высшей мере! Однако ты ведь сам понимаешь, что бы случилось, если бы мы не выиграли турнир! Мы это сделали для своего же блага и для блага наших близких. А ты тут плетешь, что неэтично убивать животных, чтобы их есть. Тогда убивать врагов, чтобы защититься – это еще хуже?

Лю смутился. Ему явно была не по душе такая постановка вопроса.

- Ты нелогично рассуждаешь, - продолжал Джонни, параллельно доедая суп.

- Я все равно этот трупный отвар есть не буду.

- Ходи голодный. Сил не будет с врагами сражаться, - фыркнул актер.

Лю демонстративно встал из-за стола, взял тарелку с супом и отправился в туалет. Джонни сначала услышал плеск, а потом шум спускаемой воды, и тихо рассмеялся.

- Теперь ты суп в сортир выплеснул…

Новый чемпион вернулся, изобразив на лице нечто среднее между расстройством и недовольством. Его друг, напротив, после съедания трупной вытяжки пребывал в прекрасном расположении духа.

- Джонни, ты специально так делаешь, чтоб позлить меня? – недовольно спросил он.

- Нет, конечно. Просто… ну не люблю я все эти новомодные увлечения. Может, я даже слишком консервативен для представителя актерской среды, - отшутился Джонни. – У нас весь Голливуд чем-то увлекается. Кто нудизмом, кто поклонением хрену лысому, кто уринотерапией, кто лечебным голоданием по Агенту Смиту. Теперь и ты во все эти новомодные заморочки подался. Это очень трудно – просто быть обычным нормальным человеком?

- Это для меня образ жизни! – надулся Лю.

- Не лезь с этим к другим. Хорошо? – попросил актер.

Его друг скроил обиженную физиономию.

- Лю, знаешь, многие мои коллеги-актеры еще и обожают вести на публику разнообразные душещипательные беседы на тему того, как им жалко бедных животных: вот, долой мясоедство, долой то, долой это! На деле же – хоть бы раз кто из них бездомную кошечку приютил. Только и могут что языком возить во всяких тупых шоу Джаббы Свингера. В прошлом месяце там сидели в неглиже два каких-то закомплексованных упыря обоих полов и полчаса распинались на тему того, что они принципиально ходят без одежды. Я случайно включил этот маразм от нечего делать и думаю теперь: как мог на это без тазика любоваться? Жалко бедненьких, замерзнут же!

***

Монахи, которые воспитывали Лю Канга, с детства приучали будущего чемпиона к вегетарианской диете, но причина столь странных пищевых пристрастий заключалась совсем в другом: дела с рационом и прочими житейскими вещами в Храме Света обстояли весьма неприятным образом.

Обитатели этого заведения никогда не испытывали особого желания работать в поле, но зато не ленились бродить по окрестным деревням и побираться, а также эксплуатировать благочестивых местных жителей (ходят слухи, что во времена Мао Цзэдуна одного из наставников Храма даже судили за тунеядство). Естественно, подавали им не слишком много – народ в округе жил небогатый, а поскольку браться за лопату и вилы предающиеся созерцанию истины и вознесению молебнов Страшн… тьфу, то есть Старшим Богам монахи считали ниже своего достоинства, то надо было как-то выкручиваться. В связи с этим кто-то из относительно умных монашков придумал теорию, согласно которой кушать мясо неэтично. Придумал он это, ясен пень, для того, чтобы сэкономить на еде для обитателей Храма Света – мясо-то дороже овощей, но наивный Лю Канг принял это за чистую монету и питался исключительно зелеными дарами природы. В таком случае напрашивается неутешительный вывод: монахи проиграли девять турниров подряд по причине банального недокорма в Храме, а Лю Кангу просто очень сильно повезло.

Ежели на территорию Храма случайно заползала змейка, запрыгивала лягушка или забегала мышка, она незамедлительно заканчивала свое бренное земное существование в супе наставника. Надо сразу сказать, что при этом наставник обыкновенно изображал постную рожу, клал бедную животную в мешок и говорил, что вроде как собрался унести ее в рощу, дабы никто из монахов нечаянно не наступил на нее во время тренировки. На деле уносил он ее варить, а монахи искренне верили, что их наставник так свят, что заботится о благе всех живых существ (тоже мне, бодхисатва нашелся!). Глава Храма занимался также и тем, что доедал кур, уток и ворон, презентованных Тьеном. Все остальные же монахи были вынуждены довольствоваться травой и овощами. Воспитывавший Лю Канга мышеед-кошкоед-наставничек Хуй Я, павший от рук внешнемирцев, умело скрывал поедание животных от своих подопечных, однако когда Эсмене во времена своей золотой юности застукал тогдашнего наставничка за аналогичным занятием, тот принялся с неподдельной ангельской улыбкой уверять юношу в том, что в тарелке у него рис, а не кошатина, но впредь его последователи стали вести себя осторожнее (да, так Эсмене в его оправдания и поверил…).

Удобств в Храме, естественно, не наблюдалось и не предвиделось. Мылись монахи в ближайшем ручье, а наиболее важные блага цивилизации находились под теми кустами, которые еще не съели. Спали они на полу на каких-то засаленных тюфячках с клопами либо на циновках, а то и просто на голых камнях и досках, отопления в Храме тоже не было. Поэтому можно себе представить, как прекрасно себя чувствовал переехавший в Америку Лю Канг даже в самой дешевой съемной квартире, где у него, по крайней мере, были горячая вода и канализация. Незадолго до разрушения Храм Света мало-помалу начал сам разваливаться на части и без помощи врагов, что неудивительно – ведь само здание было построено около тысячи лет назад, но капитальный ремонт в нем ни разу не проводили. Проще было вытянуть из свиньи обещание не есть известной субстанции, нежели из Рейдена деньги на реставрацию обиталища его собственных поклонников. Несколько стен Храма уже успели частично обвалиться до того, как туда явились внешнемирцы, на крыше начали произрастать довольно приличных размеров деревца; единственное, чего в Храме уж точно не было – это животных, так как их скушал наставник.

Отдельные люди, приходившие в Храм Света нести благо монахам и учить их истине (а что есть истина, собственно говоря?), были учениками самого Тьена. Нередко с целью очернить врагов они распускали о себе самые что ни на есть невероятные слухи. Например, Мастер Чоу с пеной у рта утверждал, что вся его деревня была вырезана куэтанцами, но никто не задумывался, как это могло произойти, если столь откровенные вторжения прежде десяти официальных побед на турнире были строжайше запрещены Старшими Богами и не могли остаться незамеченными. Они, конечно же, особо почитались монахами Храма как весьма просвещенные личности, достигшие высшей мудрости, и те во всем их слушались, даже если мудрейшие ученики Тьена приказывали им попрошайничать или заниматься проституцией (естественно, потом отобрав и пропив все деньги). Самое оригинальное заключалось в том, что те несчастные люди, которые волею судеб оказались на службе у Тьена и Рейдена, не только не получали у них никакой заработной платы (Император, например, всегда назначал своим солдатам хорошее жалованье, да и одевал их довольно прилично), но даже нормальной еды и одежды. Поэтому когда Эсмене в молодости сразу после победы над Шэнгом пошел свататься к Джен и рассказал обо всем ее отцу, барон, естественно, поинтересовался доходами будущего мужа своей единственной дочери. Бедный чемпион растерялся и расстроился, так как никакого личного имущества, кроме медали за победу на турнире, штанов и рубашки, не имел. Понятно, что родитель отказал ему в руке Дженивьер, но тогда у незадачливого жениха еще не возникло простого естественного вопроса: неужели Храм Света не только не мог наградить своего чемпиона деньгами (победа все-таки Рейдену была нужна, а не кому-то еще), но и хотя бы построить ему свой дом и выделить небольшой участок земли для ведения хозяйства?

В ранней юности тогда еще неопытный и наивный Эсмене регулярно упрекал куэтанцев в чрезмерной меркантильности, но потом понял, почему им в похожих ситуациях гораздо ближе позиция барона, нежели бессеребренников-монахов, поскольку новобрачным надо не просто вместе жить – надо еще и поразмыслить, где жить, как жить и на что жить, в особенности когда дети появятся. После всего, что с ним произошло, бывшего чемпиона удивляло только одно: неужели до сих пор встречаются столь наивные люди, которые готовы отречься от всех мирских благ и даже от своего «я» во имя некоей абстрактной высокой цели, которая на деле оказывается бесплатной работой на очередных Старших Богов?

***

Мастер Чоу под покровом ночи приполз в деревеньку светлых эденийцев и залег в кустах.

Надо было разведать обстановку.



ficbook.net/readfic/95546/9547542#part_content

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Хроники-2, глава 13 - отредактировано

испорченное утро

На следующий день второй турнир начался. Солнце палило просто нещадно – сентябрь и октябрь в Эдении были очень жаркими месяцами, и над трибунами около главной арены пришлось натянуть тенты из парусины. Рейден с самодовольной рожей стоял неподалеку, явно демонстрируя свое неприязненное отношение к основной массе присутствующих. Возле него пристро¬ился великий мастер Чоу, и Джакс, сидевший поблизости, с наслаждением подумал, что от мерзкой собачки старого маразматика-тьенопоклонничка он всех избавил.

Шэнг и Император сидели в креслах под навесами напротив арены.

- …сегодня утром мне доложили, что ночью кто-то осквернил священное озеро. На рассвете оттуда выловили мешок с дохлой собакой, - возмущался черный маг.

- Шэнг, я уверен, что это жители Коэн в очередной раз избавляются от надоевших домашних животных, которых им нечем кормить. Конечно, надо выяснить, кто из них занимается такой гадостью, но чего ты от них хочешь – это же светлые эденийцы. Не можешь прокормить собаку, так не заводи ее, но топить-то зачем? – развел руками Император.

- Кали говорит, они и новорожденных детей тайком топят, душат или закапывают в землю заживо, если они родились вне брака – типа, позор для семьи. Или просто ради того, чтобы они потом в нашей армии не служили. В прошлом году в лесу на юге целый могильник из двадцати могил нашли, - добавил Шэнг Цунг.

- Да я в курсе. Пришлось казнить нескольких виновных. Уж сколько лет прошло, как я прикончил этого урода Джеррода, а содеянное им до сих пор не исправишь. Поборник высокой морали. Вне брака рожать детей, по его мнению, было неприлично. А если уж родились, то что делать? Сразу пустить в расход? Это и есть высокая мораль Светлых? – злился Шао Кан.

- Ханзо Хасаши просит разрешения в первом показательном бою вызвать на поединок Саб-Зиро. Старшего я ему не отдам, тем более что официально он уже месяц как мертв. Пусть дерется с младшим. У вас нет возражений?

- Нет. Первый бой все равно действительно показательный, так что пусть дерется, - согласился тот.

- Хорошо, тогда пусть обоим объявят о нашем решении, - Шэнг подозвал слугу и дал ему указания. – В остальных боях противников подберем по жребию, но Лю Канга и Рейдена оставьте мне.

- Ты уверен, что вообще хочешь участвовать в турнире и достаточно пришел в себя после того, что с тобой случилось? – Император взглянул на него с недоверием.

- Уверен, не волнуйтесь. Без Тьена Рейден мало на что способен в бою, а на что способен Лю Канг… заодно посмотрите и на это.

В этот момент к ним подошел Эсмене.

- Давайте решать, что сделаем с Китаной. Выпустить ее посмотреть турнир или не стоит? – с ехидством поинтересовался он.

- Не стоит, а то опять начнет Лю Кангу глазки строить, - печальным голосом ответил Император. – Очередная неприятность нам не нужна. Вам Саб-Зиро хватило, которого после того, как Лю запустил в него ведром с водой, потом долго пришлось возвращать в нормальное состояние.

- Да уж, - ответил Эсмене. – Малоприятно было разговаривать с ледяной статуей, зная в то же время, что Би-Хань в таком виде меня прекрасно слышит и понимает. Он сегодня, кстати, пришел посмотреть на турнир и сидит инкогнито вместе с Кэно где-то в центре трибун. Все бы хорошо, только погоду такую он ненавидит, жарко бедняге. А Рейден… у него с каждым разом подручные все хуже и хуже: теперь он завязал с Мастером нежные приятельские отношения. Вон они рядом стоят на краю арены.

Рейден заметил, что Эсмене тычет в него пальцем, и понял, над чем смеются его враги, и после этого постарался отодвинуться подальше от Мастера, сделав вид, что он вообще не с ним. Мастер, напротив, как назло решил обратиться к своему обожаемому повелителю с некоей бессмысленной речью, и Рейден в очередной раз оказался вынужден терпеть приятные благоухания своего приятеля.

***

Скорпион ненавидел обоих Саб-Зиро лютой ненавистью, так как искренне полагал, что они виновны в гибели его семьи и клана. Суть этой неприятной истории заключалась в том, что незадолго до нынешних событий Куан Чи, придворный маг Шиннока, нанял Саб-Зиро-старшего и Скорпиона одновременно для того, чтобы они добыли ему Карту Элементов, открывающую дорогу к Амулету Шиннока, и Саб-Зиро, по несчастливой случайности попавшись на удочку Куан Чи, который, как ему потом стало ясно, особой порядочностью никогда не страдал и наверняка подстроил все специально, убил Скорпиона в бою за карту. Впоследствии Саб-Зиро узнал, что сразу после этого некто разделался со всем кланом и родственниками Скорпиона, и Ханзо, вернувшийся в мир живых в своей прежней форме, обвинил в содеянном ледяного ниндзя, хотя тот был абсолютно непричастен к кровавой бойне в штабе Ширай Рю. Самым ужасным в этом малоприятном недоразумении было то, что Скорпион искренне полагал, будто Саб-Зиро-младший тоже участвовал в грязном деле. Конечно, Ханзо Хасаши откровенно заблуждался – старший из братьев имел прямое отношение только к смерти самого Скорпиона, а о том, что случилось с его кланом и семьей, до поры до времени даже знать не знал. Его же младший брат так вообще был ни при чем.

Пока Ханзо на арене пытался обвинять младшего Саб-Зиро в гнусных злодеяниях, старший сидел на трибуне и разговаривал с Кэно о последних событиях, попивая холодную водичку. Жару ледяной ниндзя переносил очень плохо, и она страшно действовала ему на нервы, отвлекая от происходящего на арене. Тут внезапно Би-Хань почувствовал странный мерзкий запах.

- Какая гадость, - Кэно тоже почувствовал омерзительную вонь, - что за аромат? Канализацию, что ли, прорвало?

Внезапно на мраморный пол трибуны перед ними вылезла по-прежнему дурно пахнущая собачка мастера Чоу и приняла позу, характерную для животных, собирающихся справить естественные надобности.

Саб-Зиро и Кэно перекосило от омерзения.

- Ну уж нет, - возмутился ледяной ниндзя и прицельно пнул отвратительную скотину ногой под зад. Собачка с истошным визгом взлетела в воздух и, пролетев над головами ошеломленных зрителей, сидевших в нижних рядах, шлепнулась на арену прямо между Саб-Зиро-младшим и Скорпионом, которые как раз только что успели принять боевые стойки, после чего довершила то, что не успела сделать на трибуне рядом с Саб-Зиро-старшим.

- Фу, что за мерзость? – возмутился Скорпион и в свою очередь отшвырнул псину очередным пинком к краю арены. Собачка шмякнулась у ног Куан Чи, который сидел в первом ряду, закутавшись в длинный балахон, дабы не быть узнанным, и мысленно злорадствовал, глядя на то, как Ханзо и Саб-Зиро-младший собираются убить друг друга. Колдуна это мерзкое животное тоже вывело из себя, и он, благо был в перчатках, поднял собачку с земли и швырнул, не глядя, куда-то вперед.

Шавка перелетела через арену и теперь упала около Императора, предварительно стукнувшись о драконьи рога в его маске. Шэнг пришел в дикую ярость. Вынув из кармана платок, чтобы не пачкать руки о страдающее лишаями животное, и сложив его вчетверо, он в свою очередь запустил собачкой в Рейдена, попав ему прямо в рожу. Протектор Земли сначала побледнел, потом позеленел, затем побагровел от злости, а в итоге схватил собачку за задние ноги и принялся бить ею Мастера. Чоу, громко и искренне возмущаясь, выдернул псину из рук Рейдена и гордо прошествовал на другой конец арены мимо ошарашенных Скорпиона и Саб-Зиро, по дороге вляпавшись в наделанное собачкой и даже не заметив этого (привык, видать, за долгие годы совместной жизни). Ниндзя-призрак мрачно посмотрел ему вслед, в душе радуясь, что сам не наступил в отходы жизнедеятельности шавки.

Джакс стоял в диком шоке с отвалившейся челюстью. Рейден от стыда готов был растечься грязной лужей по белоснежному мрамору арены. Такого позора он не ожидал, хотя был сам виноват – не стоило тащить с собой смердящего бойца-тьенопоклонника. До майора Бриггза тем временем начало доходить, что вчера в темноте он по ошибке утопил не ту собачку – видимо, его жертва была простой деревенской питомицей светлых эденийцев.

Чоу с гордым видом тащил псину к проходу, зажав ее под мышкой, но собачка вырвалась из его рук и побежала впереди, выпучив глаза и двигаясь по синусоиде. Рейден то пытался скромно потупить глазки в землю, то бросал на подручного убийственные взгляды. Саб-Зиро и Скорпион какое-то время в растерянности стояли на арене, но потом, решив, что сегодня день все равно не удался, мирно поклонились друг другу и разошлись в разные стороны, заняв свои места среди зрителей.

- Рейден, ты опять испортил мне день, - убитым голосом простонал Император, встав с кресла. – Больше этого мерзкого собачника на турнир не пускать. Уберите и отмойте арену как следует. Продолжим вечером.

***

Тем временем Лю Канг, воспользовавшись всеобщим замешательством, решил выяснить, где находится его ненаглядная обожаемая Китана, и навестить ее, чтобы поговорить о смысле жизни, очищении души и прочих высоких материях – перейти к чему-то большему в отношениях и для начала хотя бы поцеловать девушку он стеснялся. Найдя башню, где находилась принцесса, Лю принялся старательно размышлять, как проникнуть в ее комнату.

На его счастье, Китана вскоре соблаговолила подойти к окну и увидеть своего возлюбленного, который очень по ней соскучился.

- Лю! – удивленно воскликнула она.

- Китана! – юноша помахал ей рукой. – Как я рад тебя видеть!

- Лю, я сейчас спущу тебе веревку! Думаю, ты сможешь ко мне влезть!

- А что же ты до сих пор сама оттуда не выбралась? – недоуменно спросил он.

- Тут полно людей Шао Кана, - печально вздохнула она. – От них вряд ли удастся ускользнуть незамеченной, - пояснила Китана и бросила Лю Кангу веревку, сделанную из связанных друг с другом кусков разорванной занавески. Тот поймал конец и полез к Китане в окно, которое находилось где-то на высоте пятнадцати метров от земли.

Тем временем в комнату, находившуюся намного выше той, где держали в заточении принцессу, поднялся Рутай, которому было очень нужно найти какие-то важные бумаги. Копаясь в ящике письменного стола, племянник Императора услышал какой-то подозрительный шорох на балконе, дверь которого из-за жары все это время была незапертой. Рутай решил, что там кто-то есть, и подумал, что это его кошка, вследствие чего поначалу не придал этому никакого значения, но потом все же решил выйти и проверить, в чем дело.

Если бы в этот момент кто-нибудь случайно увидел Рутая со стороны, то заметил бы, как за считанные доли секунды куэтанец разительно переменился в лице, на котором в момент выхода на балкон читалось спокойствие, мгновенно перешедшее поначалу в сильнейшее изумление, а потом в не менее страшную ярость. Весь ужас был в том, что в цветочном горшке, раскидывая землю во все стороны, с превеликой радостью ковырялась питомица Чоу, проникшая в здание, судя по всему, по вентиляционной шахте. Цветок был выкопан, а весь пол балкона засыпан землей. Пахла собачка премерзко, но на улице, к счастью, поднялся ветер, хотя жара и не думала спадать, а потому дышать на балконе еще представлялось более-менее возможным.

Рутай нецензурно выругался. Собачка продолжала рыться в горшке.

Племянник Императора мысленно прикинул, что бы такого ему сделать с собачкой. Пачкать руки, банально выбросив мерзкое животное с балкона, ему не особо хотелось. Поэтому он вернулся в комнату, взял в ней длинную метлу и, метя по собачке концом ручки, словно кием по бильярдному шару, с большой меткостью вытолкнул шавку с балкона сквозь прутья балконной решетки – к счастью для Рутая, питомица Чоу между ними не застряла.

Тем временем Лю Канг успел забраться уже где-то на высоту пяти метров. Юный чемпион, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг, мечтал о том, как сейчас наконец поговорит с Китаной. Неожиданно сверху ему на голову шлепнулось нечто маленькое, мерзкое, вонючее и громко визжащее. От неожиданности и приятного аромата Лю Канг на мгновение ошалел и отпустил руки, свалившись вместе с собачкой Мастера прямо в росший под окном принцессы колючий куст шиповника. Девушка удивленно застыла с веревкой в руках; исцарапанный и перепачканный Лю выбрался из куста, отряхнул свой спортивный костюм и дал шавке Мастера очередного пинка в благодарность за испорченное свидание.
- Китана, прости, пойду голову мыть после этой гадости… Завтра увидимся…

***

По техническим причинам Император перенес начало турнира на следующий день. У Рейдена было немного времени для того, чтобы поразмышлять о последних событиях и о своей жизни вообще, и он, устроившись на лавочке в тенистом уголке дворцового сада, вспоминал о том, что привело к полному разладу между ним и старшим братом.

Когда Киу Кан – будущий Шиннок – и Шаранн только поженились, они жили прекрасно, ослепленные своими чувствами друг к другу и не обращая внимания на существенную разницу во взглядах. Любому человеку в принципе понятно, что людям, которые столь непохожи, крайне трудно найти общий язык, невзирая на взаимное влечение; тем не менее любовь, как известно, зла, и многие не понимают того, что в дальнейшем не смогут жить с человеком совершенно противоположных убеждений. Когда же сильная влюбленность проходит, те, кто раньше обожал друг друга, неожиданно начинают видеть в близком ранее человеке нечто совершенно неприемлемое для себя…

Шаранн понимала, что ее муж не разделяет ее взглядов на миропорядок. Понимала – но желала переделать все, включая его самого, на свой лад.

Киу, однако, был сильной личностью. Он имел на все свой взгляд и не любил, когда ему навязывали чужую волю и чужое мнение, поэтому коса нашла на камень. Отчуждение между ним и когда-то горячо любимой женой нарастало постепенно. В то время, когда Рейден был маленьким, его родители еще любили друг друга; тысячи дней отделяли их от того страшного момента, когда Шиннок хладнокровно зарубил жену нагинатой на глазах у сыновей и дочери, а потом открыто выступил против всех своих бывших собратьев.

Рейден всегда разделял взгляды матери; было ли это решающим моментом в его окончательной ссоре с Шао Каном? Возможно, но ведь Шао вообще недолюбливал его с раннего детства –причиной было то, что Рейдена недолюбливал и отец, видевший в нем то, что было ему совершенно не по душе. Нэн Кан был абсолютно не похож на отца, а его старший брат был, напротив, точной копией Шиннока. Тьен до поры до времени помалкивал, дипломатично скрывая от окружающих свое истинное лицо и сохраняя неизменный нейтралитет во время горячих перепалок между отцом и матерью, но потом все повернулось совершенно иной стороной… тем паче, что всем испокон веков известно, кто водится в тихом омуте .В данном случае – в тихом омуте души когда-то казавшегося безобидным ныне покойного Тьена.

А что же их сестра? Сестра изо всей семьи общалась исключительно с Шао – все остальные воспринимались ею не иначе, как деталь дворцового интерьера. Трудно сказать, почему Айя и Император нашли такое взаимопонимание, но они действительно были друг для друга по-настоящему близкими людьми. Одно время пошли сплетни, что Шао Кан испытывает по отношению к своей сестре не совсем братские чувства, но после нескольких кровавых расправ с распространителями подобных слухов они больше не возникали. Скорее всего, ничего такого у Императора и в мыслях не было – в общении с женщинами он был достаточно сдержанным человеком и подобного себе бы уж точно не позволил.

Солнце стояло в зените, но сидеть под деревом в тени было довольно хорошо.

Почему, ну почему в семье Рейдена все так получилось? Впервые в жизни после страшной Битвы Богов, в которой Киу потерпел сокрушительное поражение, протектор Земли задался этим вопросом и подумал, что его родителям стоило еще в момент знакомства получше приглядеться к своим избранникам. Понять, что они придерживаются совершенно иных взглядов и что им будет очень сложно, практически невозможно достичь взаимопонимания.

Этот конфликт в семье не был простой ссорой родственников – его причины были куда более серьезными. Столкнулись два миропорядка, два взгляда на жизнь. Страшную цену пришлось заплатить и самим Киу и Шаранн, и их детям за ослепленность страстью, безумной любовью, которая не была истинной, но была принята за таковую.

Теперь поздно. Уже ничего не исправишь.

Тем более не исправишь отношения с Великим Кунг Лао. Он был в свое время лучшим из воинов Света – человеком, который подавал самые большие надежды. Он и остался таковым, но теперь превратился из защитника Земли в заклятого врага. Случайность разбила в прах все, что только можно. Для Рейдена он был к тому же не просто одним из многочисленных протеже – младший сын Шиннока считал его почти что своим другом, доверял ему. Раньше бог грома к тому же подспудно считал себя виновным в том, что Кунг Лао был лишен нормальной человеческой жизни, но Тьен в свое время почти что сумел убить в нем совесть, и сейчас протектор Земли уже практически не слышал ее голоса.

Они могли подумать об этом раньше, но не захотели…

От размышлений Рейдена оторвал Джонни Кейдж, нашедший его в саду.

- Представь себе, мне сказали, что я буду драться с Кинтаро. Еще один шокан! – возмущался актер.

- Джонни, тебе придется постараться в этот раз придумать что-то новенькое. По-моему, Император специально запретил использовать на турнире всякие арены, где можно подстроить противнику некую пакость – типа, скинуть его вниз со скалы и так далее, - быстро ответил бог грома.

Джонни на мгновение задумался.

- Рейден, мы можем использовать какое-либо оружие? – спросил он.

- Вроде в правилах запретов на оружие нет, - вспомнил тот.

- Ну, тогда и проблем нет. У меня есть кое-какая идея, - поделился с ним Джонни.

- Когда ты с ним дерешься? – спохватился Рейден.

- Через два дня. Время есть.

- В таком случае – действуй и будь осторожен, - обнадежил актера протектор Земли.



ficbook.net/readfic/95546/9544865#part_content

@темы: фанфики, mortal kombat

---

Дорогие ПЧ, дайте, пожалуйста, совет, если кто может помочь.

У меня такая ситуация. Одна замечательная дама, мама моего ученика, работает уборщицей на мебельной фабрике, и она притащила мне для рукоделия целый ящик образцов тканей из снятой с производства коллекции, пока их не выбросили. Ткани прекрасные, но есть одно "но": на некоторых из них остался клей, которыми их крепили к картонке для демонстрации.

Вопрос: чем и как можно оттереть или отстирать этот клей?

---

Люди мне сказали, что это Эарендил.

@темы: Средиземье

---

Золотой Рассвет-2, глава 22: Расколотый мир

Мирная жизнь родственников предводителей Союза в тылу: Фириэль скучает по Исилдуру, Келебриан - по Элронду, каждый день они ждут писем, Фириэль мечтает о скором возвращении мужа, а Келебриан готовится к свадьбе. Ормиен выходит замуж за Эйтханну. Некоторые интересные подробности о жизни в Аст Ахэ из уст Морнэмира

Фириэль проводила долгие дни и ночи в безопасном Имладрисе, тоскуя по любимому мужу и старшим сыновьям. Исилдур ушел на войну не так давно, а ей казалось, что минула уже целая вечность. Вернее, вечностью для нее были даже сутки без него. Скорее бы он вернулся, скорее бы она смогла снова его увидеть, обнять, убедиться, что с ним все хорошо!

Время от времени в Имладрис приезжали вестники из Мордора от предводителей Союза – уставшие, запыленные, измотанные дальней дорогой. Они привозили оставшимся в долине женщинам новости о том, что творится на войне и письма от их мужей, сыновей, отцов и братьев. Часто после этого над Раздолом долго не умолкал чей-нибудь жалобный горестный плач: это означало, что очередная эльфийка осталась вдовой или лишилась родича и сердце кого-нибудь из воинов Гил-Галада нашла шальная стрела, долетевшая до союзников из осажденной вражеской крепости. Всякий раз, завидев вестника, Фириэль холодела от страха: что, если в этот раз он привез ей не письмо, а новость о гибели ее дорогого Исилдура или кого-то из детей?

С такими же чувствами она выбежала из дома навстречу вестнику этим ранним осенним утром. Дрожащими руками она распечатала письмо. Нет. Все обошлось. Пока обошлось. Шел уже второй год осады, и в этот раз Исилдур написал жене почти то же, что и обычно – сдержанно и сухо осведомлялся о ее делах и здоровье, кратко сообщал о том, что в Мордоре все без изменений, а он сам, дети и отец с братом не ранены и с ними все благополучно. С одной стороны, Фириэль была безумно рада тому, что ее любимый муж жив и невредим, с другой – чувствовала легкую злость и досаду: ведь она ему не чужая, а он как будто не жене пишет, а у кого-нибудь из придворных осведомляется, все ли хорошо в хозяйстве и нет ли в чем недостатка! Хоть бы пару строк черкнул о том, что любит ее и сына, что скучает, что ждет не дождется встречи с ними…

Прижимая к сердцу письмо, которое не так давно держали родные, дорогие ей руки, она бросилась в дом – скорее показать его Валандилу, рассказать сыну о том, как отважно сражаются с врагами его отец и братья, как делают все для того, чтобы у него было будущее, родина, семья…

- Что, муж письмо прислал? – окликнула ее Линдориэ, сестра Линдира. – То-то ты такая радостная, прямо светишься вся!

- Да, прислал! – звонко, как девочка, воскликнула разрумянившаяся от волнения и утреннего холода Фириэль. – Бегу вот сына порадовать – отец и братья живы-здоровы!

В голосе эльфийки ей почудилась скрытая зависть, но Линдориэ, видя до сих пор безумно влюбленную в своего мужа Фириэль, совершенно не понимала, как на самом деле все обстоит в семье Исилдура. Ей тоже хотелось такой любви, ей казалось, что старший сын Элендила действительно пишет жене потому, что скучает по ней и жить без нее не может, а не по обязанности, но Линдориэ воистину пребывала в блаженном неведении.

Фириэль часто вспоминала о том, как познакомилась со своим мужем, как полюбила его, как они сыграли свадьбу. С одной стороны, ее история напоминала настоящую сказку, с другой – не все складывалось так, как должно было. В тот день, когда она впервые встретила Исилдура, мерзавцы-морэдайн подстерегли ее на улице, и если бы не ее будущий муж, она наверняка не добралась бы до родительского дома живой. Всякий раз, вспоминая об этом, она невольно вздрагивала – ведь с ней могло случиться такое, что и помыслить страшно. Ее могли убить, продать в рабство, изувечить на всю жизнь, а то и надругаться, как над несчастной Исилвэн – Фириэль так и не отважилась рассказать своему супругу о том, кто на самом деле был виновником позора его троюродной сестры, потому что страшно за него боялась и понимала, что в гневе Исилдур может наломать дров. Ее родители, конечно, не были такими извергами, как Нолондил, и не стали бы не только убивать обесчещенную дочь, но даже и попрекать ее тем, что с ней случилось, но… как бы она жила после такого? Нет, жить, может быть, и жила бы – ей никогда не хотелось наложить на себя руки, как бы горько и больно ей ни было, но Исилдур бы уж тогда точно не взял ее в жены, наверняка и он бы не захотел, да и отец ему бы не позволил, кому нужна порченая невеста. И тут пришло чудесное спасение – ее муж всегда был храбрым, порой даже безрассудно храбрым, и он, рискуя собственной жизнью, защитил ее от морэдайн. Она влюбилась в Исилдура с первого взгляда, и ей думалось, что она никогда не видела таких красивых людей. Высокий, широкоплечий, статный, с удивительно прекрасными глазами даже не простого серого, а необычного серебряного оттенка, идеально правильными чертами лица он напоминал ей даже не нуменорца, а принца Нолдор из древних сказаний. Когда Элендил произнес при ней, что она годится в жены его старшему сыну, Фириэль поначалу не поверила и решила, что он просто неудачно пошутил, но потом, когда он и в самом деле пришел к ее родителям просить отдать ее за Исилдура, ей показалось, будто земля уходит у нее из-под ног – настолько она была счастлива. С тех пор она мечтала о своем будущем супруге днем и ночью, пока наконец им не пришло время вступить в брак. Однако безжалостная действительность вскоре заставила молодую женщину спуститься с небес на землю.

Свадьба Исилдура, несмотря на его высокое происхождение, не была веселой и пышной и походила скорее на торжественный обед в кругу семьи – все боялись морэдайн и безумного Ар-Фаразона, которые не преминули бы испортить праздник ненавистным Верным. Ее справляли дома, пригласив на бракосочетание лишь самых близких родичей и друзей. Фириэль была в восторге, она вся прямо-таки светилась от счастья, пренебрегая всеми правилами приличия, но ее нареченный лишь сдержанно улыбался. Казалось, он совершенно не рад тому, что женится на такой прекрасной девушке.

После свадебного застолья молодоженов проводили в спальню. Фириэль, в отличие от других невест, не плакала и не боялась первой брачной ночи – она по-прежнему сияла от радости, но ее теперь уже супруг смотрел на девушку, казалось, даже со скрытым раздражением. Он устал от всей этой праздничной суеты, ему хотелось спать, но он понимал, что утром отец потребует предъявить доказательства того, что брак должным образом состоялся, да и демонстрировать пренебрежение своей невестой ему не хотелось – потом еще люди решат, что с ним что-то не в порядке как с мужчиной. Поэтому он, изо всех сил стараясь изображать нежность и пылкость, снял со своей невесты нарядные праздничные одежды и сделал то, что должен делать молодожен в супружеской спальне.

Утром Фириэль проснулась еще более счастливой: ведь этой ночью она стала женой человека, которого любит всем сердцем! Более того, она недоумевала, почему про супружеское ложе порой говорят что-то нехорошее, а все молодые девушки так боятся первой брачной ночи. Она сама, к своему удивлению, не только почти не почувствовала боли и неловкости, но и испытала пока что казавшееся ей очень странным наслаждение, а потом сама удивилась, увидев на белой простыне пятна крови. Может, это потому, что она действительно любит своего мужа и не мыслит себе жизни без него, а не увидела его впервые на собственной свадьбе?

Исилдур же выглядел отнюдь не таким радостным, а скорее устало-равнодушным, и тогда в душу молодой женщины впервые закралась мысль о том, что она безразлична своему обожаемому супругу. Впоследствии она окончательно убедилась в этом – безусловно, ее муж был очень хорошим человеком, он не кричал на жену и не ссорился с ней по любому поводу, не поднимал на нее руку, не придирался к мелочам, не ходил к другим женщинам и заботился о детях, но в то же самое время неохотно делил с супругой ложе, мог надолго запереться в комнате один, не пуская к себе никого из родных, а порой и вообще держался холодно и равнодушно, словно Фириэль не его жена, с которой он прожил долгие годы, а всего лишь его случайная знакомая.

Одно время она чувствовала жгучую ревность, когда ее муж общался с соседкой-мораданэт, но потом поняла, что и Нилуинзиль для него ничего не значит и тоже безразлична ему как женщина – к удивлению своей жены, Исилдур действительно воспринимал девушку как друга в юбке. Нилуинзиль была очень неплохим человеком, отнюдь не таким, как большинство морэдайн, и с сочувствием относилась к Верным – один раз она и ее отец, рискуя своей честью и репутацией, даже солгали Тайной Страже, чтобы спасти жизнь своим соседям. Однажды Фириэль, набравшись храбрости, все-таки спросила мужа, как он относится к Нилуинзиль, и тот, вопреки ее ожиданиям, отреагировал на это совершенно спокойно.

- Она мой друг, - невозмутимо ответил он. – Фириэль, если ты боишься, что я тебе с ней изменяю, то я повторю тебе еще раз: ты – моя первая и единственная женщина. С Нилуинзиль у меня ничего нет и никогда не было. И не будет, потому что я ее не люблю. Вернее, люблю, но именно как друга, а не как женщину. Да и я ей триста лет не нужен, так что успокойся. У нас с тобой все хорошо.

Фириэль никак не могла взять в толк, как Исилдур может так жить и не чувствовать ни капли любви в своем сердце к тем прекрасным женщинам, с которыми его сталкивала судьба – ведь его отец безумно любил его мать! – и лишь беспомощно вздыхала: ей достался в мужья тот, о ком она мечтала, а вот он к ней равнодушен. Ну что ж, тут ничего не поделаешь, нельзя внушить себе любовь к кому-то, если ее нет, это так же бесполезно, как пытаться поменять лето на зиму. Придется смириться с тем, что есть, в конце концов, она же замужем за любимым, а не за тем, кто безразличен ей самой, и не имеет никакого права осуждать своего мужа. В основном его поведение по отношению к жене и детям было безупречным, а то, что он не любит Фириэль, изменить нельзя, ведь сердцу не прикажешь.

Фириэль старалась быть всегда приветливой и не перечить мужу, стремилась одеваться дома как можно лучше и наряднее, чтобы постоянно оставаться для него привлекательной как женщина, но понимала, что у нее нет никакой надежды на то, что Исилдур когда-нибудь ответит ей взаимностью. Конечно, ей повезло, ведь ее не искалечили и не убили морэдайн, она стала женой того, кого любит, у них есть дети, она живет в достатке, но… ей по-прежнему было тяжело и тоскливо, в особенности после того, как ее ненаглядный супруг после гибели Нуменора начал вести себя более чем странно. Ночные кошмары, страх темноты – порой он справлялся с этим, а иногда и сидел всю ночь с зажженным светильником, необъяснимые приступы ярости... Он пытался это скрывать, жена понимала, что ему нужна помощь, но боялась заговорить с мужем об этом, не решалась задавать вопросы – а вдруг станет еще хуже? Вдруг он разозлится на нее, а то и ударит?

Валандил, младший сын Исилдура, сидел на полу в их с матерью комнате и увлеченно возился с игрушками; увидев на пороге Фириэль, он бросил игру и радостно кинулся к ней. Наверняка мама такая веселая, потому что отец снова ей написал, и сейчас она расскажет ему, как он сражается в Мордоре с Черным Властелином.

- Какой ты у меня уже взрослый, Валандил, - улыбнулась она и поцеловала ребенка – Отец вернется, так тебя и не узнает, ты растешь не по дням, а по часам. Пойдем завтракать, а потом я тебе его новое письмо прочитаю.

- Сколько он убил орков? – спросил мальчик. – Много тысяч?

- Наверное, - ответила Фириэль, про себя думая, что маленький Валандил едва ли представляет себе, что такое даже одна тысяча. – Много-много!

- А отец скоро вернется?

- Скоро, милый. Надеюсь, что скоро, - женщина побледнела, надеясь, что ее сын этого не заметил. Великие Валар, там же война, Валандил даже не понимает, что это такое! Пусть Исилдур ее не любит, она и так проживет, главное – чтобы живым вернулся! Сколько ей еще придется ждать, пока она наконец увидит своего ненаглядного мужа, услышит его голос?

Валандил, к счастью, действительно не заметил, что мать расстроена и переживает.

- А скоро – это когда?

- Ну, наверное, через несколько месяцев… - растерянно пробормотала Фириэль, в то мгновение даже не подозревая о том, что война продлится еще пять долгих лет.

***

В отличие от своей бесстрашной матери, Келебриан осталась в Лориэне. Она тревожилась за своих родителей, но куда больше – за Элронда. Каждый день она занималась своими обычными делами или просто гуляла по лесу, однако все ее мысли были заняты возлюбленным, по которому дочь Келеборна сильно тосковала. Тот, воспользовавшись ситуацией, чуть ли не ежедневно писал девушке, и та в какой-то мере была даже рада отсутствию родителей, потому что могла читать страстные признания Элронда и отвечать ему, не выслушивая постоянных нотаций отца и матери, которые терпеть не могли ее любимого. В своих посланиях герольд Гил-Галада неустанно твердил, как обожает Келебриан и скучает по ней, и та в свою очередь не скупилась на нежные слова.

Элронд рассказывал Келебриан о ходе сражений. Та, в отличие от своей матери, не умела обращаться с оружием, предпочитала мечу пяльцы и мало что понимала в военном деле, но благодаря ему знала, что войска Союза уверенно победили в битве у Врат Мордора. Ее отец и мать были живы и не ранены, однако окончательно одержать верх над злом людям и эльфам Запада, как писал герольд Гил-Галада своей любимой, удастся еще не скоро – Саурон прочно окопался в неприступном Барад-Дуре. Никто не знает, как он там живет и что едят его приспешники, но одно очевидно: пока что вражья крепость держится.

В Лориэн пришла осень, и листья – алые, золотые, коричневые – засыпали все дорожки, по которым так любила бродить погруженная в свои мечты юная эльфийка. Ведь война непременно скоро закончится, год, два – и ее любимый Элронд вернется к ней, а Нэрвен и Келеборн, которые сейчас наверняка видят, как он отважно сражается с врагами, сменят гнев на милость и дадут свое согласие на брак дочери с герольдом ее троюродного брата. А потом они поженятся… да, обязательно поженятся! В своем воображении Келебриан уже рисовала себе картины будущей свадьбы, представляла себе, как наденет красивое платье, вложит свою руку в руку любимого и даст ему клятву именем Эру, после чего состоится большое торжество – свадебный пир, музыка, танцы и, конечно же, первая брачная ночь. Об этом девушка, сама того не осознавая, мечтала больше всего – ведь это же так прекрасно, наконец остаться со своим возлюбленным наедине и, сняв с себя нарядные свадебные одежды, отдать своему супругу и душу, и тело.

Дочь Келеборна решила не терять времени зря и занялась тем, что любила с раннего детства – рукоделием и шитьем. Взяв белое льняное полотно, она раскроила его и сшила платье себе и рубашку Элронду; по вороту, подолу и рукавам она украсила их вышитыми узорами в виде листьев, цветов и плодов. Ее подруги, которых она уже заранее успела пригласить к себе на свадьбу, пусть о времени торжества еще и не было объявлено, восхищались ее мастерством и умением. Закончив эту работу, она взялась за новую – молодоженам после брачной церемонии, когда они будут жить своим домом, понадобится много постельного белья, полотенец и прочих полезных в хозяйстве вещей. Все готовые вещи она со счастливой улыбкой на лице бережно, стирала, аккуратно складывала и убирала, чтобы потом достать их после свадьбы и лечь спать с любимым мужем на новых мягких подушках, укрывшись вышитым одеялом, а наутро сесть завтракать за стол, накрытый кружевной скатертью. Делая каждый стежок, вдевая в иголку нитки, она с нежностью думала об Элронде и была уверена в том, что и его мысли наверняка все время заняты не столько войной, сколько его прекрасной невестой. Скорее бы все закончилось, тогда они наконец смогут не писать друг другу письма, а держаться за руки и спать в одной постели!

Многие подруги Келебриан сильно переживали из-за того, что в это время творилось на востоке: к счастью, Галадриэль и Келеборн были живы и невредимы, но уже многие люди и эльфы пали от рук приспешников Саурона, погибли Амдир Малгалад и Орофер. Она же, напротив, надеялась на лучшее, стремилась всех подбодрить и была уверена, что Врагу скоро придет конец.

- Не переживайте так, - говорила она другим девушкам и женщинам. – Мои родители обязательно вернутся с победой, и тогда мы с Элрондом сыграем свадьбу!

***

Через месяц после сговора, как и было условлено, Ормиен вышла замуж. По совету Алмариэль, с которой у нее сложились относительно доверительные отношения, она старалась проводить со своим нареченным как можно больше времени.

- Я вышла замуж за Мортаура почти сразу после нашей первой встречи,- сказала она, не вдаваясь в подробности – ей до сих пор даже по прошествии многих лет было не слишком приятно вспоминать обстоятельства знакомства со своим супругом. – У нас не было возможности гулять под луной и ходить вместе в таверны. Слишком было опасно. Да и потом, когда мы уже поженились, по большей части не выходили из дворца, вся столица прямо-таки кишела безумными последователями Ар-Фаразона, которые убивали людей за просто так, а порой от нечего делать дрались друг с другом по любому поводу. Я очень рада, что уехала оттуда. По крайней мере, когда мы с Мортауром добрались сюда, то смогли свободно вздохнуть. И это при том, что мой муж никогда не причислял себя к Верным. Каково там приходилось твоим отцу и деду, которые оставались в Нуменоре до самого конца – я даже и представить себе боюсь.

Алмариэль казалась Ормиен очень неплохой женщиной – она отнеслась к своей племяннице очень сердечно и объяснила ей многие вещи, о которых девушка ничего не знала, а родная мать не могла доверительно поговорить об этом с дочерью. В том числе она рассказала Ормиен много полезного о том, как правильно вести хозяйство, следить за домом и за собой, общаться с мужем и что нужно делать в ожидании ребенка и тогда, когда дети уже появились; благодаря ее советам девушка перестала бояться и предстоящих супружеских отношений. Кроме того, Алмариэль дала ей почитать ту самую книжку, которую сама изучала в самом начале своего брака. Однако от нее Ормиен узнала в том числе и не самые приятные подробности о жизни людей в прекрасной Эленне.

- Я никак не могу взять в толк, чего наши родичи так переживают из-за этого проклятого Нуменора, - говорила Алмариэль, - мой муж прав: радоваться надо, что избавились. Место было, должна сказать, просто мерзейшее. Когда мы с Мортауром узнали, что этому сборищу выродков пришел конец и гнездилище кошмаров наконец сгинуло в море, то чуть ли не плясали от радости, он принес бутылку коньяка, я приготовила мясо в чесночном соусе, и мы от души отметили это событие. Наконец-то королю Фаразону и его мерзким подпевалам пришел конец, так им и надо, они это заслужили, надеюсь, что подыхали они долго и мучительно! Ненавижу Нуменор! А кто-то вон горюет, слезы льет… нашли повод, давненько их, бедненьких, убить не пытались.

Ормиен, услышав такое, была в высшей степени удивлена: в родительском доме она привыкла к тому, что беглецы из Нуменора относились к своей исторической родине как к святыне – с величайшим благоговением, и говорили о ней с почтением и скорбью. Прекрасный благословенный остров, навеки утраченный дар, его гибель – страшная трагедия, и говорить об Эленне дурное для них было так же немыслимо, как черпать воду решетом. Каждый год в день гибели Нуменора все надевали траурные одежды и с глубокой печалью вспоминали это ужасное событие; никто не зажигал огня, а разговаривали люди только шепотом. С детства девушка думала, что сгинувший в морской пучине Остров и в самом деле был самым лучшим уголком Арды, и то, что она узнала от родственницы, повергло ее в полное недоумение. Однако на этом все не закончилось; как-то раз ее тетка, разоткровенничавшись, все-таки поведала ей о том, как познакомилась с Мортауром.

- Знаешь, на самом деле тебе очень повезло, - сказала она, - а твоим детям повезет еще больше, что они родятся здесь, а не в этом проклятом Нуменоре. Ведь у меня не было ничего из того, что есть у всех обычных детей. Я не ходила в школу, читать и писать меня научила дома мама. Мне не покупали кукол, потому что моим родителям хватало денег лишь на налоги и еду, и я сама мастерила их дома из тряпок. Если бы я вдруг заболела, ко мне не позвали бы врача, и я не бродила со своим мужем по городским улицам просто так, не опасаясь за свою жизнь. Так что радуйся, родится у тебя дочка – пойдешь в лавку и купишь ей красивую куклу. Когда я была маленькой, то мечтала о таком подарке, а потом – что куклы будут у моей дочки, но у меня только сыновья. Может, потом рожу еще девочку и куплю ей самых лучших кукол. И самые лучшие платья тоже.

- А вы… любите своего мужа? – недоверчиво поинтересовалась Ормиен; в общем-то, ответ на этот вопрос был для нее очевиден, но она все еще не верила, что можно действительно испытывать теплые чувства к человеку, с которым ты познакомилась при таких жутких обстоятельствах.

- Конечно, люблю, - ответила та. – Не любила бы, так давно бы уже с ним не жила. По нашим законам, кстати, допускается развод по взаимному согласию супругов или даже по желанию одного из них, если он просто не хочет больше жить со своим мужем или женой. Поэтому, если вдруг вы с Эйтханной друг другу разонравитесь или кто-то из вас полюбит другого человека – незачем мучиться, разошлись и все.

Встречаясь со своим нареченным, Ормиен чувствовала, что он нравится ей все больше и больше; несмотря на это, многое в поведении и взглядах ее будущего супруга оставалось ей непонятным. Однако девушка решила закрыть на это глаза. В целом он хороший человек и ее любит, а то, что дурно отзывается об Эру и Валар, считая первого не творцом Арды, а жалким самозванцем, его же прислужников – зловредными демонами, было для нее не столь принципиально. В конце концов, не от Манвэ же с Вардой ей детей рожать, а какие там они на самом деле – кто его знает? Одни люди верят в одно и говорят одно, другие утверждают прямо противоположное, а в итоге все оказывается отнюдь не так, как все себе представляли. Ее саму вон с детства учили, что Нуменор – святыня, а Алмариэль его ненавидит и с отвращением вспоминает, как прислужники Ар-Фаразона убивали людей совершенно ни за что.

Свадьба Ормиен была довольно скромной, но в целом веселой. Звучала радостная музыка, все желали счастья новобрачным, а жених смотрел на невесту и смущенно улыбался. Когда торжество подошло к концу, родственники проводили молодых в их новый дом. Оставшись наедине с мужем в спальне, девушка села на кровать и стала растерянно водить пальцем по тонкому льняному покрывалу. Ну вот, теперь она замужняя женщина, и что ей с этим делать? В душе она надеялась, что ее муж возьмет инициативу в свои руки, но он тоже стеснялся. Конечно, супружеская жизнь уже не была для нее тайной за семью печатями, книгу Сариеми-анни она читала, да и Алмариэль рассказала много интересного, но одно дело – слова, другое – реальная жизнь. Ормиен немного волновалась перед тем, что рано или поздно должно было случиться, и в нерешительности смотрела куда-то вдаль.

- Устала? – спросил Эйтханна, садясь рядом с ней. – Честно говоря, я тоже утомился за все время этого торжества, хотя праздник получился хороший.

Ормиен положила голову ему на плечо, вспоминая, как сегодня после полудня они по харадскому обычаю соединили свои руки в храме над священным огнем, после чего их объявили мужем и женой.

- Да нет, не очень.

- Я тебя люблю, - тихо сказал он. – Теперь каждое утро я буду просыпаться и видеть тебя рядом.

Он обнял и поцеловал девушку.

- Слушай, а можно неприличный вопрос? У тебя до меня было много женщин?

- Ни одной, - застенчиво ответил Эйтханна. – До тебя я ни в кого не влюблялся и ни с кем не спал.

Ормиен слегка отстранилась, медленно стянула с себя платье и нижнюю рубашку и улыбнулась своему молодому мужу. Тот тоже снял с себя одежду, оставшись обнаженным. Девушка в смущении опустила глаза, боясь сама признаться себе в том, что ей очень нравится смотреть на своего юного красивого супруга. Его прикосновения были нежными и приятными, и первая ночь в итоге оказалась вовсе не ужасной, как рассказывала Ормиен мать, хотя все закончилось очень быстро и новобрачная даже не успела толком ничего понять. Впрочем, примерно об этом ей и говорила Алмариэль – поначалу так и должно быть, лишь со временем и опытом молодожены понимают, что радует их на супружеском ложе.

На следующий день они проснулись довольно поздно, поскольку и в самом деле слишком устали во время празднества и заснули далеко за полночь. Эйтханну на несколько дней освободили от работы – все знали, что он собирается жениться, и поэтому молодые супруги смогли провести какое-то время вместе. Каждое утро Ормиен вставала, готовила завтрак, занималась домашней работой, а когда ее мужу пришло время вернуться к делам, встречала и провожала Эйтханну и собирала ему с собой обед. Она видела, что многие женщины харадрим и вастаков живут совсем иначе и тоже работают, как и их мужья, а некоторые из них даже держали лавки и служили в армии, но в силу воспитания ее не тяготило то, что она сидит дома и ведет хозяйство, тем более что ее муж хорошо зарабатывал. Новая жизнь вполне нравилась молодой женщине, но время от времени она все же тосковала по отцу и другим родичам, которых ей, как она думала, было уже больше никогда не суждено увидеть.

***

Когда Тхэсс наконец уехал на войну, Ормиен думала, что ее мать наконец-то вздохнет с облегчением и станет прежней – ведь в глубине души она по-прежнему была уверена, что та всего лишь изображала любовь к своему новому супругу, чтобы ни с ней самой, ни с ее младшими детьми ничего не случилось. Однако она жестоко ошиблась.

Как-то раз летним вечером она, закончив все дела по дому, накормив мужа ужином и проводив его на работу в ночную смену, отправилась навестить сестру и братьев. Подходя к дому, она услышала голос матери – та разговаривала в сумерках с соседкой у ограды. Ормиен остановилась и прислушалась.

- Не повезло тебе, муж твой на войну ушел, а детей нет, - с сочувствием произнесла Сильмариэн. – Ведь случись что, после него ни сына, ни дочки не останется.

Раздались жалобные всхлипывания.

- Да я совсем мало с ним прожила! – произнес женский голос с сильным акцентом. – Всего три месяца, надеялась, что у нас ребенок будет, но полторы недели назад поняла, что мне действительно не повезло.

Сильмариэн вздохнула. Ормиен не видела ее лица, но по тону матери поняла, что та расстроена.

- Мы с мужем тоже не так чтобы уж долго вместе жили, но мне повезло больше, - ответила она. – Он мне хоть прощальный подарок оставил. Денег у нас достаточно, так что, если вдруг он не вернется, мы с голоду не умрем, да и найти себе какое-никакое занятие, за которое платят, здесь нетрудно – не сравнить с Минас Итилем, где я раньше жила, - продолжала Сильмариэн, - но не в этом дело. Я поначалу, когда мой муж уехал, ночами в подушку плакала и думала: если его убьют, как я тогда буду жить? Ведь он для меня единственный родной человек, которому я могу полностью довериться. А потом я поняла, что теперь не одна, и даже если с Тхэссом что-то случится, у меня останется его сын или дочь. Хотелось бы мне, чтобы наш ребенок был на него похож – вдруг мужа больше не увижу, так хоть на малыша смотреть буду и вспоминать его отца.

Замерев на месте, Ормиен напряженно следила за ходом разговора, боясь случайным движением, вздохом или чем-то еще выдать свое присутствие. Сейчас, выйдя замуж сама, она наконец начала понимать, почему мама относится к ней с неприязнью. Значит, причина была в ее родном отце? В том, что мать не любила и его и жила с ним лишь по обязанности?

Ей подумалось, что она ровным счетом ничего не знает о жизни и людях. Столько лет проведено в клетке… Ормиен напоминала себе птицу, которую долгое время держали в неволе, а потом выпустили в лес, и теперь она не имеет никакого представления о том, как ловить жучков и мошек, где вить гнездо и в каком месте безопасно прятаться от непогоды.

Ей нужно было с кем-то поговорить и посоветоваться, но она не знала, с кем. Мать ее не любит и не принимает, хорошо еще, что вообще пускает в дом, сестра слишком юна и неопытна, свекровь казалась Ормиен очень неплохой и приятной женщиной, но они были пока что еще очень мало знакомы и не слишком близки. Муж? Эйтханна, безусловно, ее любит и у них все хорошо, но Ормиен, воспитанная в несколько иных правилах, думала, что не стоит рассказывать супругу о своих неприятностях и горестях. В конце концов, у мужчин и без того в жизни много тягот, и им недосуг вникать в трудности своих жен. Оставалась лишь Алмариэль, которая казалась Ормиен неплохой и довольно доброжелательной женщиной и не раз давала племяннице полезные советы. Сейчас, когда ее муж тоже был на войне, она осталась в безопасной Нуут-Улиме. Может, пойти к ней? Час еще далеко не поздний, и Алмариэль наверняка пока что не спит.

Немного поразмыслив, она дождалась, пока мать закончит болтать с соседкой и уйдет в дом, а потом развернулась и быстрыми шагами направилась в сторону улицы, где жила ее тетка.

***

Ормиен считала своих старших братьев Исилендила и Менельдура давно погибшими, однако и в этом она тоже ошибалась. Они жили далеко от нее под бдительным надзором Морнэмира, которого Исилендил поначалу до полусмерти боялся. Однако когда он немного отошел от первоначального потрясения, ему даже начало казаться, что полумайя не такой уж и плохой – любит пошутить и посмеяться, когда к этому располагает обстановка. Впоследствии нашлось объяснение и всем его странностям – и помешанности на чистоте и порядке, и периодам угрюмо-злобного настроения, и любви заставлять других все время убираться вместе с ним.

- Чтоб у меня тут было всегда чисто! – говорил он Исилендилу и своему ассистенту, молодому орку Горхаугу. – В комнате у себя не есть и чай не пить, только на кухне, за собой все сразу убирайте и посуду мойте, нечего мне тут разводить мышей и тараканов! Женщин не водить, хотите трахаться – я вам не мешаю, но в нерабочее время и так, чтобы я не видел!

Исилендил чувствовал жуткое унижение, отвращение и страх, когда Морнэмир в очередной раз приказывал ему вымыть окровавленный пол или сжечь в печке использованные бинты, но выхода у него не было – приходилось делать то, что велят.

- Видел бы меня сейчас мой прадедушка с ведром и тряпкой, - как-то раз в сердцах сказал он Горхаугу, - представляю себе выражение его лица.

- Э, да ты не переживай, - успокоил его тот. – Все хорошо. Когда Морнэмир был еще ребенком, его точно так же использовал для черной работы дядя, Властелин наш. Заставлял мыть окна до хрустальной чистоты и полы в операционной и коридоре. И, поверь, ему приходилось куда хуже, потому что у нас здесь тепло, а в Аст Ахэ не топили, и Морнэмир грел воду на огне, но это мало помогало.

Тот, случайно услышав их беседу, вопреки ожиданиям Исилендила не разозлился.

- Если твой дедушка свихнулся от горя, - сказал он, смерив своего подневольного помощника пристальным взглядом, - то у моего изначально вместо головы была жопа. Если что, я имею в виду Мелькора, отца моей матери, хотя и Арафинвэ не лучше – у того под черепом не мозг, а творог. Я родился в крепости Аст Ахэ, то есть в Ангбанде, и все было именно так, как говорит Горхауг, потому что мой дедушка не удосужился провести в огромном здании водопровод и канализацию, а также озаботиться вопросами отопления. Ну а теперь дай волю воображению: вода из колодца либо талый снег, который все таскали с улицы, если тебе потребовалось отлучиться по естественной надобности, то для всех дел либо ведро, которое потом надо выносить, либо беги на улицу, где зимой на холоде ты рискуешь отморозить себе жопу и яйца. Про то, как обогревать огромную крепость, дедушка изначально не подумал, потому что его интересовала лишь вселенская скорбь, и когда мама с дядей начали орать, что зима близко, он удосужился сложить в Аст Ахэ камины. Сам понимаешь, помыться самому, помыть руки и посуду было очень затруднительно, а если учесть, что дядя у меня делал сложные операции, чистота была необходима. Вот я и отмывал полы в его лаборатории и в коридоре, а когда выжимал тряпку, она у меня от холода в руках деревенела. Камины не спасали от стужи, и пол, который я протирал, покрывался тонкой корочкой льда. Однако я молчал и не спорил с дядей – от него могла зависеть жизнь кого-то из моих близких, ведь он моего отца на ноги поставил, когда тот был тяжело ранен в Дагор Браголлах. Дядя резал полутрупы, а я наводил чистоту и набирался опыта.

- И наверняка в душе вы мечтали, чтобы Мелькор поскользнулся на этом полу и сломал себе шею, - пошутил Горхауг.

- Если бы он сломал себе шею, нам всем стало бы намного легче жить, - подтвердил Морнэмир. – Он бездарно просрал все, что мог.

- Мелькор – ладно, про него и так много веселого болтают, а Арафинвэ чем провинился? – полюбопытствовал его ассистент. – Все говорят, что он очень неплохой эльф.

- Неплохой, да тупой, - махнул рукой тот. – Чтоб по доброй воле в Валиноре остаться, да еще после того, что натворили Нолдор, надо иметь вместо мозга хрен. Дедушка же у меня, если судить по рассказам отца, еще и правдолюбец, держать за зубами свой не в меру длинный язык, когда это надо, не умел, ну и результат налицо. Поговаривают, что он был наделен даром предвидения и ляпнул Манвику что-то нехорошее, а тому не понравилось. Он нашего верховного короля Нолдор Валинора в каземат и бросил, чтоб остальные были посговорчивее. Отчасти мне его жалко, с другой стороны – он получил поделом. Не будет болтать то, чего не следует… если, конечно, выберется из застенков Амана живым и не очень покалеченным, а то разные слухи ходят.

Исилендил не стал задавать Морнэмиру никаких вопросов или с ним спорить – себе дороже, да к тому же от этого полумайя зависела жизнь тяжело раненного Менельдура. Он с детства был очень привязан к младшему брату, они всегда отлично ладили, никогда не ссорились и не дрались, и мысль о том, что он может его потерять, была для Исилендила совершенно невыносимой – в особенности теперь, когда он считал, что никого из его семьи уже нет в живых. Вместо этого он молча пошел мыть склянки, а когда закончил работу, решил немного посидеть с братом, благо тому было уже намного лучше и он был в состоянии разговаривать.

- Ты как? – осторожно спросил он, садясь на табуретку рядом с кроватью Менельдура. – Все говорят, что жить будешь.

- Буду, - тихо ответил тот. – Жара у меня уже вроде нет, даже начинает хотеться есть. Дождусь, когда все окончательно заживет, - еле слышным шепотом продолжал он, - и сбегу к прадедушке в Арнор.

Исилендил схватился за голову.

- Менельдур, теперь у тебя крыша поехала. Только не туда.

Тот с недоумением посмотрел на брата.

- Почему это?

- Тебе хочется новых неприятностей? Если уж и бежать отсюда, то в такое место, где нас обоих никто не знает, никогда не видел и не станет допытываться, кто мы да откуда. Мне совсем не хочется оправдываться даже перед своими, если я ни в чем не виноват, а ты говоришь так, словно ничего не понимаешь, вчера родился и ни одной книги за всю свою жизнь не прочитал, да и родственников наших не знаешь.

- О чем ты? – Менельдур удивился еще больше.

- Историю вспомнил, - пожал плечами Исилендил. – Как раньше относились к тем, кто сбежал из Ангбанда? Сам знаешь – вместо того, чтобы поддержать и утешить людей и эльфов, которые, возможно, и без того натерпелись всякого, им устраивали проверку, настоящий допрос и хорошо, если не травили и не шарахались от них так, словно они больны чумой. Теперь я понимаю, почему Айканаро решил лишний раз не дергаться. Незачем прыгать из огня да в полымя, уж лучше Тхурингветиль в жены, чем выслушивать всякие позорные обвинения в том, чего ты не делал, и терпеть унижения от собственной родни. Ну, пришел бы он к Ородрету в Нарготронд, и что бы тот ему сказал? Ты думаешь, тебя в Арноре встретят с распростертыми объятиями – надо же, правнучек из плена вернулся, давайте это отпразднуем и пожалеем бедненького? Ага, встретят и начнут приставать с ножом к горлу, расспрашивая, что да как. На всякий случай напомню, что с такими ранами, как у тебя, вообще-то не живут, - зло проговорил юноша. – Готов отвечать на неудобные вопросы? Скажешь правду? Тебе никто не поверит, - подчеркнул он. – Никто. Люди верят в то, во что хотят и к чему привыкли, и даже если принести доказательства и положить у них под носом, они по-прежнему будут все отрицать. Поэтому замолчи и забудь думать про Арнор. Я сам туда не пойду и тебя не пущу, а ты будь добр меня слушаться, потому что я старший!

На осунувшемся лице Менельдура мелькнула какая-то детская обида.

- Зачем ты так?

- Затем, чтобы ты не наломал дров. Ты думаешь, тебе поверят, если ты расскажешь всем про сына Айканаро? В детстве я читал о том, что на юге на деревьях растут алые плоды со вкусными сочными семенами. Ты можешь протянуть руку и сорвать их, - продолжал Исилендил, поправляя брату одеяло. – Когда прадедушка приезжал к нам в Минас Итиль, я сказал ему, что хотел бы попробовать один такой. Помнишь, что он мне ответил? Что это все сказки и такого не бывает, и чтобы я поменьше думал о всяких глупостях и не забивал себе голову. Так вот, вчера Морнэмир угостил меня одним таким. Очень вкусно, кстати. Ты думаешь, что если бы я принес прадедушке один такой, он бы даже тогда мне поверил? Тоже бы что-нибудь выдумал. Да ты к тому же вспомни, как он с нашим дедом всегда разговаривал. Отчитывал его, как нашкодившего ребенка. С нами все будет гораздо хуже, это уж точно. Мы с тобой не просто ослушались старших или воровали яблоки в чужом саду, мы побывали в плену и вернулись оттуда живыми и не изуродованными. Вот и оправдывайся потом в том, чего не делал. Будь уверен, нас впридачу ко всему еще и обвинят в том, что мы не защитили маму, сестер и Кириандила.

- Мы в это время оба лежали без сознания и не смогли бы никого защитить, даже если бы очень захотели, - Менельдур нахмурился, между бровями залегла морщинка.

- А ты поди докажи, - стиснул зубы его брат. – Докажи, что не мог ничего сделать, потому что был без памяти. Никто не захочет тебя слушать. А потом я еще и представляю себе, что скажет наш прадедушка, когда узнает, что я тут мыл полы у Морнэмира в госпитале. Он точно выдаст нечто наподобие того, что я обязан был умереть с честью, но не унижаться до такой степени перед врагом и что никто из нашего рода никогда в жизни не возился с грязными тряпками! Знаешь, мне еще пока что не так много лет, и я жить хочу! Пусть и с тряпкой в руках! – гневно закончил он. – Ладно, прости. Не хотел тебя обидеть, тем более что тебе и без того плохо и я не должен тебя утомлять.

Менельдур долго молчал, а когда заговорил, в голосе его звучала мольба.

- Хорошо. Только если ты все же соберешься куда-нибудь сбежать, не бросай меня здесь одного.

- Обязательно. Какое-то время, пока ты не встанешь на ноги и не выздоровеешь окончательно, я буду мыть полы у Морнэмира, - Исилендил слегка сжал руку брата. – А там посмотрим, но своим на глаза нам показываться нельзя. Отдыхай. Пока что ты еще слишком слаб.

Дождавшись, когда Менельдур заснет, он тихо вышел из комнаты.

***

Морнэмир провел довольно много времени в Минас Итиле, но оба его пленника так и не повидались с родными и не узнали, что те живы и здоровы – Исилендил по-прежнему побаивался полумайя и опасался навлечь на себя его гнев, поэтому не выходил на улицу. В какой-то момент Морнэмир объявил, что его переводят в другое место, и все его помощники отправятся вместе с ним. Менельдур, узнав об этом, запаниковал.

- Теперь нам от него никуда не деться, - сказал он брату.

- На запад – точно не деться, - спокойно ответил тот. – Ну так нам туда и не надо! Сам ведь слышал, грядет война. Вот и хорошо, что мы не подались в Арнор, а то пришлось бы нам снова за меч браться. С меня одного раза хватило – такого ужаса я в жизни не испытывал.

Менельдур смутился, но понял страх брата.

- Я очень боюсь снова когда-нибудь оказаться в настоящем сражении. Я был не готов к этому, и мне это теперь каждую ночь снится. Прадедушка наверняка бы сказал, что я трус и недостоин зваться мужчиной, но… знаешь, я еще очень боюсь, что со мной опять что-нибудь случится. Ты себе даже не представляешь, как мне тогда было больно, но я даже кричать не мог, потому что от этого, - он чуть помедлил, - еще хуже. Поэтому ты, наверное, прав. Надеюсь, что этот Морнэмир ничего нам не сделает.

Незадолго до отъезда своего племянника навестил сам Саурон. Полумайя с гордостью рассказал ему о том, как поставил на ноги почти безнадежного раненого.

- Не знаю, сколько времени этот парень провел без помощи, - радостно произнес он, - сам понимаешь, глубокая колото-резаная рана брюшной полости с повреждением внутренних органов и присоединившимся воспалением, нанесена, скорее всего, мечом или ятаганом. Однако у меня все получилось.

- Молодец, дорогой племянник, - похвалил его Саурон, - я в тебе и не сомневался. Как тебя зовут? – поинтересовался он у перепуганного Менельдура.

- А он сам не помнит, шок вызвал провал в памяти, - ответил за него Морнэмир. – Я зову Халмиром.

- Морнэмир, ты, конечно, прекрасно справляешься со своей работой, но кое за что я тебя все же отругаю, - сказал племяннику Черный Майя. – Во-первых, ты что, пожалел на него снотворного и обезболивающего? Сделай, пожалуйста, так, чтобы у тебя люди впредь вследствие травматического шока память, а тем паче рассудок больше не теряли. Во-вторых, чем ты обрабатывал рану? Садовыми ножницами? – съязвил он, рассматривая грубый уродливый шрам на животе Менельдура. – Сколько я тебя учил: швы должны быть аккуратными! Ты не мешок для картошки зашиваешь, а людей лечишь! Чтоб в следующий раз я такого не видел! Впрочем, у меня для тебя и подарок есть. Переезжаешь ты в город Найр на восток, там у тебя будет своя личная лаборатория…

- Наконец-то! – не сдержал восторга Морнэмир.

- Не перебивай меня, - властно ответил Саурон. – Да, у тебя будет своя личная лаборатория, потому что у тебя теперь достаточно опыта. Более того, я одобряю твои идеи с разработкой заменителя крови для лечения людей с серьезной кровопотерей. Займись делом. Скоро начнется большая война, и я тебе обещаю – подопытных тушек для обкатки материала тебе поставят предостаточно. Следи за тем, чтобы они у тебя не дохли, уж будь так любезен.

- А что, у меня подопытные разве дохнут? – виновато возмутился Морнэмир.

- Успокойся, это я так, на всякий случай, чтобы уж точно не дохли, - ухмыльнулся Черный Майя. – Если что понадобится, обращайся. А ты окончательно выздоравливай, - сказал он покровительственным тоном и погладил онемевшего от ужаса Менельдура по голове. – Кстати, память к тебе может вернуться внезапно.

Юноша, с одной стороны, был рад тому, что ему все же удалось убедительно разыграть перед Сауроном потерю памяти, с другой – он почувствовал, как немного отступивший было страх вернулся с новой силой. А вдруг Морнэмир вновь будет проделывать с ним что-то столь же ужасное и болезненное, что и раньше, и ставить на нем жестокие опыты? Однако он отогнал эти мысли усилием воли, заставив себя об этом не думать – жаловаться ему было некому, если не считать Исилендила, такого же бесправного пленника, а бежать пока что некуда.


ficbook.net/readfic/2485655/9539676#part_conten...

В помощь Обзорам:

[L]Adunithil anNair[/L] <a href="http://adunnithil.diary.ru/p206119831.htm">выкладывает</a> двадцать вторую главу фанфика "Золотой рассвет-2", Мирная жизнь родственников предводителей Союза в тылу: Фириэль скучает по Исилдуру, Келебриан - по Элронду, каждый день они ждут писем, Фириэль мечтает о скором возвращении мужа, а Келебриан готовится к свадьбе. Ормиен выходит замуж за Эйтханну. Некоторые интересные подробности о жизни в Аст Ахэ из уст Морнэмира :)

@темы: Средиземье, фанфики

---

просто лень, вернее, эталон лени

Есть лень, а есть сверхлень. Раньше я думала, что анекдот про кота, который сел себе на яйца и орал, потому что вставать было лень, это именно что анекдот. Сейчас поняла, что вовсе нет.

Осень теплая, у животных гон. Моему мелкому тоже захотелось. У наших соседей есть кошки, причем до дома с тремя кошками пройти десять метров, в пятиэтажках дофига кошек, в общем, выбор есть.

Угадайте с трех раз, что сделал мой? Вышел утром из дома, сел посреди двора и орет, чтоб кошка сама пришла!

@темы: коты